Художник Иван Иванович Стефанос-Венок написал свою знаменитую картину в течение двух недель. Во время работы его рукою водила рука невидимого бога, и он смешивал краски и брал их с палитры и переносил на полотно, не ведая, что творит. Картина получилась восхитительная. Возник шедевр. И первым признал это художественный критик Утешительный.

-- Да вы знаете ли, Стефанос, что вы сотворили! -- восклицал Утешительный, обнимая художника. -- Да вы понимаете ли, Стефанос, что вы создали шедевр?

Кстати, что ваша картина обозначает? Как вы ее назовете?

Этот вопрос поставил Стефаноса в тупик. В самом деле, как проникнуть в намерения невидимого бога, водившего его рукою, и как окрестить картину? Оставить ее без всякого названия? Но на выставках не бывает картин без названия! Дирекция выставки потребует от картины паспорта, чтобы внести ее в каталог. А как ее назвать? А что она изображает?

-- Мне кажется, -- сказал Утешительный, заметив смущение художника, --что вы могли бы назвать ее: "Предчувствие" или, еще лучше, "Предзнаменование", хотя названия "Трепет" или "Головокружение" тоже подошли бы к ней. Не назвать ли вам вашу картину "Миг" или "Миги"?

Утешительный ушел, оставив художника в великом смущении.

Как ее назвать? И что изображает это великолепное сочетание красок, размазанных на полотне в два аршина в квадрате и закованных в широкую резную раму?

Около полудня в студию к Стефаносу забежал его товарищ по гимназии, помощник присяжного поверенного Говорков.

-- Какая прелесть! -- воскликнул он, увидев картину. -- Какое буйное богатство красок! Как называется? Никак еще? Я бы назвал ее "Описью" или "Приговором"... Хотя недурно было-бы также -- "Вердикт".

Стефаносу показалось, что картина его, действительно, напоминает какой-то вердикт, но название показалось ему слишком передвижническим.

Пришла кухарка из мясной с провизией и, проходя через студию, остановилась перед картиной.

-- Что это барин бойню, что ли, нарисовали? -- сказала простодушная женщина, изумленная обилием красной краски. -- Вишь, крови-то сколько... ровно быка зарезали.

"Бойня" очень понравилась Стефаносу, но он давно уже принципиально решил не заимствоваться ничем у людей, не имеющих ничего общего с искусством.

Пришел портной дополучить 7 руб. 50 коп., следуемых с прошлого года за бархатную тужурку.

-- Новенькую изволили написать? -- сказал он, прищурившись. -- Очень хорошо изображены материи. Таких модных цветов и в Гостином не сыщешь.

Действительно, это походило на разбросанные какой-нибудь капризной дамой по всему прилавку груды разноцветного шелка.

Зашел мимоходом молодой философ Сексуальный.

-- Ба! -- воскликнул он. -- Ты написал картину на тему "Пол и характер"? Что ж ты мне ничего не сказал? Я прочту о ней публичную лекцию.

Название "Пол и характер" чрезвычайно понравилось Стефаносу, но Вейнингера он не читал, и это было не совсем удобно -- взять у автора, о произведении которого не имеешь никакого представления, название для картины.

Зашел доктор Угрюмов.

-- Откуда вы так хорошо знаете анатомию? -- удивился доктор. -- По вашей картине студенты могут изучать брюшину лучше, чем по атласу. Реализм-то какой мощный!

"Брюшина" очень понравилась Стефаносу, но реализм пришелся ему не по вкусу.

Явился поэт Гунявый.

-- Какая красота! -- воскликнул он. -- Вы хотели изобразить "Ураган страсти"? Да? Признайтесь? Я ведь вижу, что это "Ураган страсти"...

Явился поэт Слюнявый.

-- Какая прелесть! -- воскликнул он. -- Вы хотели изобразить "Безмятежную тишь"? Да? Признайтесь? Я ведь вижу что это "Безмятежная тишь".

Стефаносу казалось, что "Ураган страсти" -- хорошо, а "Безмятежная тишь" -- ничуть не хуже.

Пришел молодой музыкант Какофония (из греков).

-- Удивительная вещь! -- сказал он. -- Поразительная вещь! Это -- "Мазурка Шопена", неправда ли? Я сразу ее узнал по этим вот лиловато-коричневым тактам.

Он подошел к пианино и, стоя, взял несколько тактов из "Мазурки" Шопена.

Положительно, это была "Мазурка" Шопена! Стефанос был убежден в том, что он написал "Мазурку" Шопена.

Но явился скульптор Безконтурный.

-- А! -- воскликнул он. -- Написали-таки портрет того гуся... как его?... Забыл фамилию!.. Ну-ка, я погляжу... Поразительное сходство! Я вам говорю: по-ра-зительное сходство! Как живой!

* * *

Глубокой ночью Стефанос вытащил из глубины книжного шкафа русско-немецкий словарь Макарова, раскрыл его наудачу, отсчитал от верха первого столбца с правой стороны восемь строк и прочел девятую строчку:

"Вержущая сила -- Speikraft".

-- Так-то лучше! -- воскликнул Стефанос. -- Пусть картина называется "Вержущая сила".

Он посмотрел на картину при свете стеаринового огарка и убедился, что "Вержущая сила" -- наиболее подходящее для его картины название.

1911