Анастасия Ивановна Цветаева - писательница и мемуаристка. Она была дочерью создателя Музея изящных искусств Ивана Владимировича Цветаева и сестрой поэтессы Марины Цветаевой. Можно сказать, что Анастасия Цветаева «потерялась» в тени своей сестры. Но судьба ее складывалась не менее ярко и драматично.

Анастасия Ивановна прошла через сталинские лагеря, трижды была арестована. До 1959 года жила в ссылке в Сибири.

В молодости она начала занятия литературой под влиянием Максимилиана Волошина, дружила с выдающимися русскими философами: Василием Розановым и Львом Шестовым. Анастасия Цветаева оставила нам интереснейшую автобиографическую прозу. И - стихи…

Главная ее книга – «Воспоминания» с середины 60-х годов ходила в самиздате, впервые опубликована была в 1971 году с множеством купюр. Последующие издания постепенно уменьшали количество купюр, однако полностью текст был напечатан только в 1995 году.

«Каким языком сердца все это написано, как это дышит почти восстановленным жаром тех дней!» – восторженно отозвался о «Воспоминаниях» Борис Пастернак.

Перед читателем разворачивается полотно поистине поэтической прозы, главные героини которой — сестры Марина и Анастасия Цветаевы. Это детство – музыка Баха, Бетховена, Гайдна, стихи Пушкина и Гете, первые путешествия по Италии, Германии, Швейцарии. Это отрочество и юность — период увлечения Наполеоном, Ростаном, Сарой Бернар, знакомство с Волошиным и Брюсовым, первый литературный опыт и, конечно, любовь…

Также известны ее мемуарные произведения: «Неисчерпаемое» (1992), «Моя Сибирь» (1988); Книги лирической прозы: "Королевские размышления, 1914 год" (1915), "Дым, дым, и дым" (1916).

Со Старым Крымом у Анастасии Цветаевой были связаны трагические воспоминания. В годы Гражданской войны Анастасия жила в Старом Крыму в доме Канаун. Здесь 5 февраля 1919 года в двадцатипятилетнем возрасте умер от сыпного тифа Борис Трухачев, первый муж Анастасии Ивановны. В последнюю свою зиму он работал подмастерьем на маленькой гончарной фабрике в Феодосии, заразился тифом, и предсмертные дни его прошли в доме Канаун.

Стояла холодная зима, с морозом и ветрами. Анастасия Ивановна решилась на отчаянный поступок. Надеясь, что молитва спасет Бориса, она дошла на коленях по грязным улицам, путаясь в шерстяной юбке, до церкви. По воспоминаниям Анастасии, Борис был похоронен на кладбище недалеко от того места, где позднее был похоронен А.С.Грин. Могила до настоящего времени не сохранилась.

На похоронах священник, боясь заразиться, отказался подойти к гробу. Вскоре он умер, и именно от сыпного тифа. „Дом Канаун... купил после ремонта и дезинфекции доктор К., отказавшийся прийти сделать больному сыпным тифом укол морфия. Он умер от сыпного тифа в той самой комнате, куда он не согласился войти. Больше смертей от этой болезни в старом Крыму тогда не было",— пишет Анастасия в книге „Amor".

В восьмидесятые годы в доме Канаун находился краеведческий музей на общественных началах. Сейчас в нем располагается частная стоматологическая клиника. Дом, облицованный белым кирпичом, совершенно изменил свой облик

Анастасия Цветаева родилась 14 сентября (по старому стилю) 1894 года в Москве (ее сестра Марина – там же, но двумя годами ранее 26 сентября). Искусство было впитано в Асю с детских лет «как водица ключевая в губку», а ее стихией стала страсть к филологии.

В 1931 году Анастасия Ивановна окончила 3-годичные курсы занятий в комбинате иностранных языков в Москве на Сретенском бульваре. Обстоятельства, приведшие к ее аресту в 1937 году, были ей более чем непонятны, но судьбу она принимала, как есть, по-цветаевски достойно, ведь – «Жизнь так добра!» В 1967 году в повести «Молодость и старость» Анастасия Цветаева отметит: «Марина хлебала несчастность ковшом. Я – глотками… И вот живу… Одно провиденье знает эти глотки и как взываю о помощи». Таким вот «глотком» стала и потеря – очередная в череде утрат и потерь – сына А.Б.Трухачева. Утомившись от феноменального для Цветаевых долголетия, Анастасия Ивановна призналась, что устала жить.

Сама она начала писать стихи лишь в «роковом 1941 году» – «сперва английские, затем – русские». Но рождались они - «в воздух», ведь в сталинских лагерях даже карандаш был под запретом. Поэтическое вдохновение иссякло в 1974 году с последним стихотворением «Мне 80 лет». К этому времени Анастасия Ивановна уже опубликовала «Воспоминания» (1971 год – первое издание) – книгу, ознаменовавшую своим появлением ее новое литературное рождение, хотя собственный писательский путь она начала еще в 1915 году. В 1976 году Анастасия Цветаева устало скажет – «…я уже не та. Прожитые годы как бы надели на меня очки, иной силы стекла».

Неудовлетворенность всем вспомнившимся извлекла из недр памяти «последней из рода Цветаевых» новые и новые детали жизни своей сестры: «взрывы гнева – это была ее стихия, а другая стихия – застенчивость»; «Марина никогда не читала стихи сидя, всегда стоя»; вспомнилась горькая обида Анастасии Цветаевой на поэта С. (именно этой литерой обозначен этот человек в «Воспоминаниях» А.Ц.), которому Марина, уезжая в Елабугу, оставила – без расписки в получении – свои книги, которые позже С. и его жена попросту украли (в 1980 году некоторые из этих книг периодически «всплывали» у московских букинистов и продавались «за огромные деньги»); вспомнилась и любимая Мариной в детстве книга Гектора Мало «Без семьи» (на французском языке)…

В начале 1990 годов Анастасия Ивановна более чем когда-либо ранее осознала, что и она осталась «без семьи»: долгожительница готовилась в «путь в мир иной».

 …Когда-нибудь и я,
 Устав от вас, враги, от вас, друзья,
 (…)Надену крест серебряный на грудь,
 Перекрещусь, и тихо тронусь в путь. 

Эти строки Анастасия Цветаева более всего любила у своей сестры.

В 1990 году в очерке «Сон наяву, а может быть, явь во сне?» Анастасия Цветаева поставит после заключительных слов – «…но кто знает будущее? Будущего не знает никто…» - не точку, но многоточие. Жизнь еще продолжалась, и Анастасия Ивановна продолжала вспоминать, а, вспоминая, писать – писать так, как обронила в беседе с одним из журналистов: - «Я пишу во весь душевный мах».

В отечественную литературу А.И.Цветаева вошла полноправно, а не как сестра классика. Ирина Одоевцева, хорошо знавшая Марину Цветаеву в период своей эмиграции в Париже, сказала после знакомства и беседы с Анастасией Ивановной следующее: «Я думала, ну – сестра Марины… А она – замечательная, замечательная»! 5 сентября 1993 года нецветаевское долголетие Анастасии Ивановны Цветаевой закончилось. Она умерла за три недели до своего 99-летия.