| |||
Михаил Михайлович Зощенко. Опальные рассказы. Гришка Жиган • Все авторы -> Михаил Михайлович Зощенко. Михаил Михайлович Зощенко. Опальные рассказы. Гришка Жиган Поймали Гришку Жигана на базаре, когда он Старостину лошадь купчику уторговывал. Ходил Гришка вокруг лошади и купцу подмигивал. -- Конь-то каков, господин купчик! Королевский конь. Лучше бы мне с голоду околеть, чем такого коня запродать. Ей-богу, моя правда. Ну, а тут вижу -- человек хороший. Хорошему человеку и продать не стыдно. Особенно если купчику благородному. Купец смотрел на Гришкину лошадь недоверчиво. Лошадь была мужицкая -- росту маленького и сама пузатая. -- А зубы-то... Зубы-то, господин купчик, каковы! Ведь это же, взгляните, королевские зубы. Гришка приседал на корячки, ходил вокруг лошади без всякой на то нужды, даже наземь ложился под брюхо лошади. И хвалил брюхо. А купчик медлил и спрашивал: -- Ну, а она, боже сохрани, не краденая? -- Краденая?--обижался Гришка. -- Эта-то лошадь краденая? У краденой лошади, господин купчик, взор не такой. Краденая лошадь завсегда глазом косит. А тут, обратите внимание, какой взор. Чистый, королевский взор. И масть у ней королевская. -- Да ты много не рассусоливай, -- сказал купчих. -- Ежели она есть краденая, так ты мне и скажи: краденая, мол, лошадь. А то ходит тут, говорят -- вор и конокрад, Гришка Жиган. .. Так уж не ты ли это и будешь. А? Как звать-то тебя? -- Это меня-то? Гришей меня зовут. Это точно. Да только, господин купчик, я воровством имя такое позорить не буду. На это я никогда не соглашусь. .. А зовут, да, Гришей зовут. Могу и пачпорт вам показать... Ну, что же, берете коня-то? Королевский конь. Ей-богу, моя правда. А в это время мужички со старостой во главе подошли к базару. -- Вот он, -- тонко завыл староста, -- вот он, собачий хвост, вор и конокрад -- Гришка Жиган. Бейте его, людишки добрые! Стоит Гришка и бежать не думает, только лицом слегка посерел. Знает, бежать нельзя. Поймают и сразу бить будут. А сгоряча бьют до смерти. Опешили мужики. Как же так -- вор, а не бежит и даже из рук не рвется. Потоптались на месте, насели на Гришку и руки ему вожжей скрутили. А в городе бить человека неловко. -- Волоките его за город, -- сказал староста, -- покажем ему вору, сукиному сыну, как чужих коней уворовывать. Повели Гришку за город. Прошли с полверсты. -- Буде! -- остановился Фома Хромой. И пиджак скинул. -- Начнем, братишки. Видит Гришка, дело его плохое: бить сейчас будут. А вора-конокрада бьют мужички до смерти -- такой закон. -- Братцы, -- сказал Гришка, -- а чья земля эта будет? Земля-то ведь эта казенная будет. Нельзя здесь меня бить. Такого и закону нет, чтоб на казенной земле человека били. К вам до суда дело, и мне вред. Староста согласился. -- Это он верно. Затаскает судья, если, например, до смерти убьем человека. Волокнем его, братишки, на село. Там и концы в воду. Повели Гришку на село. -- Братцы, -- тихо спросил Гришка, -- за что бить-то будете? Под суд меня вора и конокрада надобно. Суд дело разберет. Да только каждый суд оправдает меня. Любой суд на лошадь взглянет и оправдает. Скверная лошаденка, шут с ней совсем. От нее и радости-то никакой нет. -- Да что ж это он, -- удивился староста, -- что ж это он, православные, лошадь-то мою хает? Этакая чудная лошадь, а он хает... Ты что ж это, хвост собачий, лошадь мою хаешь? -- Eй-богу, моя правда, -- сказал Гришка. -- Поступь у ней, посмотрите, какая. На такую лошадь и сесть противно. Как на нее только сядешь -- она, дура такая, задом крутит. Шут ее знает почему, но крутит задом. От нее и болезни могут произойти: грыжа, например, болезнь... От села до базара четыре версты, всякий знает, а у меня пот градом -- измучила совсем чертова анафема. Так и крутит задом, так и крутит... Да я вам даже показать могу... Фома Хромой подошел к Гришке и ударил его. -- Чего зубы-то заговариваешь, сука старая. Если ты есть вор, так и веди себя правильно. Не заговаривай. Повели Гришку дальше. Уже и село близко -- церковь видна. -- Братцы, -- смиренно сказал Гришка, -- а. братцы... А ведь бить-то меня зря будете. Все равно скоро конец свету. Мужики шли молча. -- Вот что, -- опять напал Гришка,--ходит тут такой юродивый блажененький Иванушка-братец. .. Не я, а он эти слова говорит. "Да, -- говорит, -- будет в этих местах великое землетрясение и огненный вихорь". -- Да ну?--тихо удивился Фома Хромой.-- Врешь? -- Ей-богу, моя правда. Да что мне теперь скрывать? Мне и скрывать теперь нечего. Он и число назначил. Какое у нас число сегодня? -- Осьмое число, -- ответили мужики. -- Осьмое. Правильно. Ну, а тут на девятое назначено. Завтра, значит, и будет. В полдень пожелтеет небо, настанет вихорь, и град падет на землю, и град сей будет крупнейший, с яйцо с куриное и даже больше... И будет бить этот град все насквозь. И человека, и скот домашний -- корову, например, или курицу... -- И железо?--спросил староста.--Крыша у меня если, скажем, железная? -- Драгоценные есть ваши слова, -- сказал Гришка, -- и железо. Мужики остановились. -- Ну, а попа, -- спросил кто-то, -- может ли, например, поп уцелеть? -- Нет, -- ответил Гришка, -- и поп не может уцелеть... -- А ведь это верно, -- раздумчиво сказал Фома Хромой, -- ходила тут схимонашенка такая... Подтверждала эти слова. Только про град-то это он врет. Про град она ничего не говорила. А землетрясение -- это верно. И вихорь огненный. -- Ну, а что же, -- спросили мужики Гришку, -- что же такое делать, если, например, кто спастись хочет? .. -- Да врет он, -- вдруг закричал староста. -- Врет ведь, собачий хвост. Зубы дуракам заговаривает. Бейте его, людишки добрые! Мужички не двигались. -- Нельзя бить, -- строго сказал Фома Хромой. -- Обождать нужно. Обождем до завтра, братишки. Убить человека завсегда не поздно... Только про град-то он врет, собачий хвост. Ничего схимонашенка про такое не говорила. -- Безусловно врет, -- сказал староста, -- ей-богу, врет. И про железо врет. -- Так завтра что ли, Гриша, обещаешь ты? -- спросил Фома Хромой. -- Завтра. Пожелтеет в полдень небо, настанет вихорь, и град падет на землю, и град сей... -- Ладно, -- сказали мужички, -- обождем до завтрева. Развязали Гришке руки и повели в село. А в селе заперли Гришку на старостином дворе в амбаре и караульщика приставили. К вечеру все село знало о страшном пророчестве. Приходили бабы на Старостин двор с хлебом и с яйцами, кланялись Гришке и плакали. А у Фомы Хромого народу собралось множество. Сидел Фома Хромой на лавке и говорил такое: -- Если б не эта схимонашенка, да я бы первый сказал, врет он, собачий хвост. Ну, а тут, схимонашенка. .. У кого еще была схимонашенка? -- У меня, Фома Васильич, была. У меня и есть, -- сказала баба простоволосая, -- к вечеру сижу я преспокойно... Стучит ктой-то... -- Да, -- перебил Фома Хромой, -- небо пожелтеет, настанет вихорь... Назавтра мужички в поле не вышли. А день был ясный. Ходили мужички по селу, на Старостин двор заходили и пересмеивались. -- Сидит еще пророк-то? -- Сидит. -- Соврал, собачий хвост. Как пить дать, соврал. А ведь каково складно вышло. Ах ты, дуй его горой! Такого и бить-то жалко. И только Фома Хромой не смеялся. Ходил Фома Хромой в одиночку, хмурился, выходил в поле и смотрел на небо. А небо было ясное. В полдень услышали крик на селе. Кричал Фома Хромой. -- Туча! И точно. Из-за казенного лесу низко шла туча. Была эта туча небольшая и серая. И ветер гнал ее быстро. Все село высыпало на зады и в поля. И дивится. -- Да, туча. Но не пожелтело небо и вихорь не настал -- прошла туча над селом быстро и скрылась. День был ясный. Бросились мужички на Старостин двор. Хвать -- похвать -- амбар открыт, а Гришки нету. Исчез Гришка. А вместе с Гришкой исчез и конь старостин королевской масти. Не пропустите: • Михаил Михайлович Зощенко. Великосветская история • Михаил Михайлович Зощенко. Бабье счастье • Михаил Михайлович Зощенко. Административный восторг • Михаил Михайлович Зощенко. Опальные рассказы. Американская реклама • Михаил Михайлович Зощенко. Актёр Ссылка на эту страницу: |
|
||
©Кроссворд-Кафе 2002-2024 |
dilet@narod.ru |