Когда об этом небожителе, поэте милостью Божьей, и вспомнить-то, как не под Рождество!

Но не хочется о грустном, 75 лет со дня смерти, об этом написано много страшилок. Хочется вспомнить забавного, по-детски наивного Мандельштама. Хотя еще жена поэта, Надежда Яковлевна Мандельштам, во "Второй книге" вспоминала: "Мальчиком Мандельштам сказал неуклюжие и странные слова: "Если в этой жизни смысла нет, говорить о жизни нам не след…"

А Марина Цветаева в одном из стихотворений, посвященных Мандельштаму, напишет: "Затем, что ты гордец и враль…". А "Шум времени" она назовет в одной приватной переписке "подлой книгой".

В своем раздраженном эссе "Мой ответ Осипу Мандельштаму" она, цитируя Мандельштама, писала:

"Она лежит себе на солнышке Эпира, Тихонько грея золотой живот". Черепаха, лежащая на спине! Вы их никогда не видели. А в прекрасном стихе о Диккенсе, который у всех на устах, - помните? "Я помню Оливера Твиста над кипою конторских книг". Это Оливер Твист-то, взращенный в притоне воров! Вы его никогда не читали".

Настоящий Мандельштам был в высшей степени нелеп, а потому до удивления правдоподобен. По воспоминаниям Ирины Одоевцевой, из Крыма позднею осенью 1920 года в Петербург он возвращается с удостоверением личности, "выданным Феодосийским полицейским управлением при Врангеле на имя сына петроградского фабриканта Осипа Мандельштама, освобожденного по состоянию здоровья от призыва в белую армию".

Та же Одоевцева позднее становится жертвой "обжорства" Мандельштама, который, съев свою порцию каши в Доме литераторов, освободил заодно и юную поэтессу от суточного пайка:

- Где моя каша? Где?
- Я же вам объясняю, что я съел ее. Понимаете, съел. Умял. Слопал.

И жизнь завороженно идет по его стопам, подтверждая справедливость самооценки. Книга воспоминаний Мандельштама о годах его ученичества и современниках - "Шум времени" выходит в апреле 1925 года в издательстве "Время". Окружающих это комическое обстоятельство уже не забавляет. Мандельштам же не может скрыть досады.

Впрочем, может быть, это своеобразная месть тому, кто не может отказать себе в удовольствии передернуть факты во имя красного словца?

Так, к младшей дочери своего любимого учителя Бориса Наумовича Синани – Лене Мандельштам в "Шуме времени" трижды примеряет горб. Хотя, по воспоминаниям современников, она просто была низкорослой, но горбуньей никогда не была!

В основе неточностей, нелепостей, случайностей в поступках, стихах и прозе Мандельштама – наивное детское мировосприятие, когда представление об окружающих предметах, цвете, вкусе и запахе складывается из соприкосновения с ними - на ощупь. На излом.

К примеру, Георгий Адамович сравнивает поэзию Мандельштама с бредом:

"Стихи Мандельштама – наперекор всем его суждениям об искусстве – всего только бред. Но в этом бреду яснее, чем где бы то ни было, слышатся еще отзвуки песни ангела, летевшего "по небу полуночи".

В начале 30-х ангел, или, по выражению Цветаевой, "лебеденок", спускается с небес на землю. Наивность Мандельштама уступает место знанию. Предмет жизни им изучен досконально:

Мы живем, под собою не чуя страны...

Время с узким волчьим профилем и злыми глазами заглянуло в зрачки этому нелепому человеку с более чем сомнительной внешностью.

Но и посмертная судьба поэта неотделима от его поэзии и жизни, поэзии жизни.

В глухие годы застоя в издательстве "Советский писатель" в большой серии "Библиотеки поэта" появится небольшая подборка его стихов тиражом 10 000 экземпляров. Тираж по тем временам – никакой. Автор предисловия перепутает дату рождения Мандельштама и естественно не укажет причину его смерти. Ее словно не существует для Мандельштама.

В 1990 году в издательстве "Московский рабочий" увидят свет воспоминания Надежды Яковлевны Мандельштам – "Вторая книга". Мне в свое время в книжном попался перевернутый с ног на голову экземпляр этой книги. Она начиналась с содержания, с 557 страницы, а заканчивалась третьей. Словно еврейская кровь русского поэта и тут подыграла издателю, а тот, в свою очередь, - читателю, предложив штудировать книгу о нем справа-налево…

Есть в Москве, любовь к которой поэту, как считает Надежда Яковлевна Мандельштам, привила Цветаева, одно поэтическое местечко, названное его именем. Это парк имени Мандельштама возле метро Фрунзенская. Да только имени не поэта, а какого-то не то врача, не то революционера:

 Это какая улица?
 Улица Мандельштама.
 Что за фамилия чортова –
 Как ее ни вывертывай,
 Криво звучит, а не прямо...