Купец Рублевкин разбогател, приснастился каким-то "соревнователем" при приюте и решил жить на широкую ногу, "по-господски". В его зале появились два рояля, в углах гостиной -- статуи, стены покрылись картинами в широчайших золотых рамах и у окна был поставлен акварий "со всякой змеиной мерзостью". Прежде в комнатах прислуживала только женская прислуга, да мальчишки из собственного лабаза, а теперь решено было нанять лакея. Лакей явился наниматься. Купец принял его в столовой. Тут же сидела и жена его.

-- Прежде всего: имя твое? -- спросил купец, осматривая лакея с ног до головы.

-- Антиподист,-- отвечал лакей.

-- Ох, какое имя-то! Вот господа с такими именами лакеев не берут. У них Иван или Федор.

-- Помилуйте, имя тут ни при чем. Мы у графов с таким именем живали. А я так себя считаю, что даже с дворецким могу быть вровень.

-- Куда тебе до дворецкого! Рылом не вышел! Дворецкие завсегда такой в себе вид содержут, чтобы наподобие собачьей образины из мордашек. Опять же брюхо мало и в плечах жидковат. А я себе вот такого-то и ищу, чтобы важность была.

-- Брюхо тут ни при чем-с. Оно и было у меня, да я его в больнице потерял. Судите сами: целый месяц на овсянке вылежал. А теперь на купеческих хороших хлебах я его живо наем. Опять же, ежели пару пива в день припустить...

-- Ну, а физиономия?

-- И на физиономию вы теперь не смотрите. Долго ли щеки нагулять? Мне ежели длинные бакены остричь и чиновничью колбаску на скулах сформировать, то я совсем мордашка. Все дело в том, какое выпучение глаз делать, ну а мы уж это туго знаем. На даче летом изволите живать?

-- Живем.

-- Ну, и отлично-с. Вы только посмотрите тогда, как я буду во фраке и белом галстуке за воротами стоять -- от посланнического лакея не отличите. Ногу вперед, а голову кверху... Все дело в сноровке.

-- Постой, постой... А голос? Мы так трафим -- как в господских домах.

-- Голос у меня, что твоя труба. Дозвольте сейчас крикнуть: карету графа Трусова?

-- Зачем же чужое имя? А ты рявкни так: "карету Рублевкина! Семен, подавай!"

-- Карету Рублевкина! Семен, подавай,-- закричал лакей.

-- Ох, ох, оглушил совсем! -- замотала головой купчиха.

На крик прибежала горничная и остановилась в недоумении.

-- Ну, чего, дура, глаза выпучила? -- сказал купец.-- Пошла вон! Нешто ты Семен?

-- Кучера Семена прикажете позвать?

-- Пошла, говорю, вон! Голос ничего,-- обратился купец снова к лакею.-- Одно вот только: насчет телесного сложения меня сумнение берет.

-- Насчет телесного сложения будьте покойны. Оно будет к лету. Купеческие хлеба не господские.

-- Ну, то-то. Ведь лакей -- не кучер. Ему ватную поддевку под фрак не наденешь, подушку в брюхо не сунешь. Ты толокно попробуй есть. Ежели буду замечать, что полнеешь,-- ливрею тебе с запасцем сошью, а нет, так уж не прогневайся: в шею.

-- Заслужим-с. Супругу вашу сопровождать будем в лучшем виде. Мы к этому склонны.

-- Да куда меня сопровождать-то? Я только в баню... а то сидьма дома сижу,-- вставила слово купчиха.-- Вот разве ко всенощной...

-- Мавра Потаповна, не возражай, коли умного говорить не можешь,-- остановил ее муж.-- Ну, а как же цена? Сколько тебе жалованья? -- спросил он лакея.

-- Керосин и свечи сами будете закупать? -- задал тот в свою очередь вопрос.

-- Это, брат, я завсегда сам закупаю.

-- Часто ли у вас картежная игра бывает?

Купец покосился.

-- Ты думаешь насчет драки? Нет, у нас насчет этого благородно, разнимать не придется,-- сказал он.-- У нас дом обстоятельный. Постукают по три рубля да и разойдутся мирно.

-- Нет, я не к тому-с. А что лакею от карт барыш, ежели по два рубля карты поставлять.

-- За карты я себе на икру да на сига удерживаю.

-- Себе? Помилуйте, да это конфуз. Вот уж в господских домах этого не делают.

-- Не рассуждай, братец. Этого я не люблю. Ну, да уж так и быть: будешь тело нагуливать, так я тебе за твое старание и карточный доход отдам. А в карты у нас играют каждую неделю.

Лакей задумался.

-- Коли ежели без керосину и без свечей, то двадцать рублей в месяц и горячее отсыпное.

-- Фю-фю! -- просвистел купец.-- Тяжело поднимаешь, авось домой не донесешь. Я думал, рубликов десять или двенадцать. У меня в лабазе молодцы по двадцати рублей получают.

-- Молодцы нам не указ. Они без образования, а мы всякую деликатность знаем. Теперича у вас салфетка на тарелку блином кладется, а мы из нее сейчас конверт сделаем или пирамиду с рогами. Сортировка гостей тоже нам известна. Опять же и насчет просителев: кого принять, кого в шею -- это мы тоже знаем. Я вам, сударь, такую методу заведу, что дом-то на графскую ногу поставлю.

-- Ой! А не врешь?

-- Да уж будьте покойны. И супруге вашей расскажу, как с собой графини поступают. Пущай собачку заведут -- совсем иная ступня у них будет. Какое вино после какой еды пить -- это нам тоже известно.

-- Ну, так вот что, Антиподист: ты за пятнадцать рублей на графский фасон заводку-то мне сделай. А что насчет горячего -- у нас чаем хоть обливайся.

-- Обидно, сударь, коли кто в графском доме за двадцать живал -- с купеческого пятнадцать взять. Вы уж двадцать-то рублей положьте. Ну, что вам пять целковых? На куль овса полтину накинул -- десять кулей и пять целковых. А уж довольны останетесь. Мы и вас-то графом соорудим.

-- Ну, ладно. Только с молодцами не якшаться, вина им не приносить, горничную не трогать.

-- Что нам ваши молодцы -- помилуйте! У нас графский управляющий кум, а насчет горничной, нам женский пол -- хоть бы его и век не было. Когда переезжать прикажете?

-- Постой. Не можешь ли ты Иваном или Федором зваться? Нам Иваны как-то больше ко двору приходятся.

-- Сделайте одолжение. Тут разницы не состоит.

-- Ну, так будь ты Иван и переезжай к нам во вторник, в легкий день,-- закончил купец.

Лакей поклонился.

1906