![]() |
![]() |
||
![]() |
|||
Влас Михайлович Дорошевич. Карикатуристы • Все авторы -> Влас Михайлович Дорошевич. Влас Михайлович Дорошевич. Карикатуристы Суббота. Редакционный день "Будильника". В крошечной комнатке, где повернуться негде, во дворе, в доме Малкиеля, на Тверской, собрались: -- Московские карикатуристы. Приполз Лавр Лаврович Белянкин. Старик. Остаток давних лет. Карикатурист старого "Развлечения", кажется -- еще "Искры". Воспоминание героических времен русской юмористики, -- Курочкиных, Миллера. Он рисует злющие карикатуры: По любви и по привычке. Он состоятельный человек. Пользуется известностью как художник: -- Как последний миниатюрист. Он только что, вместе с П.И. Кичеевым, бросил "Развлечение". Там они занимались такими увеселениями. П.И. Кичеев встретил своего родственника, работавшего репортером в "Русском курьере". -- Не слыхали ли, Петр Иванович, чего-нибудь новенького? -- Да что ж новенького? Про колокол в Страстном монастыре ты, разумеется, знаешь. -- Что про колокол? Про какой колокол? -- Как, не слыхал? Вся Москва говорит! В Страстном большой колокол лопнул. Эх, ты, горе-репортер! Ты, может, и про близнецов не слыхал? -- Петр Иванович! Про каких близнецов? -- На Бронной одна женщина у акушерки сиамских близнецов родила. Да что ж это ты ничего не знаешь? Выгонит тебя твой кислощейный. "Кислощейный" -- так звался в Москве издатель "Русского курьера", фабрикант игристых вод Н.П. Ланин. Репортер побежал к Москворецкому мосту, в "Русский курьер", писать про колокол и близнецов. А Кичеев пошел на Чистые пруды, в "Развлечение". "Обрабатывать кислощейного". Он в стихах, Л.Л. Белянкин в рисунках. Это случилось во вторник. В среду "близнецы" и "колокол" появились в газете. "Развлечение" выходило по четвергам. И в четверг в "Развлечении" появилась страница карикатур. Был нарисован лопнувший колокол, какие-то необычайно страшные близнецы, лицом похожие на Ланина. Ланин сидел в ванне, в которую лили фруктовую воду и из которой летели дикие утки. Серия карикатур заканчивалась портретом А.Я. Липскерова, издателя "Новостей дня". По паспорту тогда "мастер пестрядинного цеха", -- Липскеров изображен был со сжатыми кулаками и бешеным лицом.
Зол Пестрядинный, что не он Пустил о колоколе звон.
Бедного репортера выгнали за вранье. И он остался без куска хлеба. Ланин был в отчаянии и хотел прекратить "Русский курьер". -- Что ж это? Ничего, кроме смеха, на мою голову! Даже философски ко всему равнодушный А.Я. Липскеров был поражен: -- Меня-то за что? Так "развлекались" Кичеев с Белянкиным в "старой Москве". Белянкин привык рисовать еще: -- "С духом". Из уст нарисованных вились ленточки, и на ленточках было написано, кто что говорит. Но это было уж: -- Совсем других времен. "Дух" в "Будильнике" пришлось уничтожить, но злость осталась. Белянкин был остатком тех времен, когда рисовали и писали: -- Зло. Под пятою цензуры общественное мнение извивалось в бессильной злобе, как раздавленный червяк. Но зато уж если кого удавалось коснуться! Надо было рисовать так, чтобы нарисованный "чувствовал", злился, страдал. Чтоб ему носа никуда нельзя было показать. Чудесный портретист-миниатюрист Белянкин удивительно улавливал сходство.
В редакционную "коробку" "Будильника" влетел Чемоданов. "Сам": -- Михайло Михайлович. Маленький, с нечесаной бородой, с торчащими в разные стороны вихрами. Одна из тех фигур, которым в те времена долго-долго смотрел вслед, не мог оторвать глаз околоточный: -- Не взять ли? Как раз во время лорис-меликовской "диктатуры сердца"[1], когда положение печати стало чуть-чуть улучшаться, когда после гробовой тишины только "начали говорить", М.М. Чемоданов "прогремел" своей карикатурой в "Свете и тенях". -- Наши средства для разрешения насущных вопросов. Тогда в цензуру представлялись карандашные наброски. Чемоданов представил цензору эскиз. Сверху -- указанная надпись. Внизу две чернильницы с гусиными перьями. Выходило, что "нашими средствами для разрешения насущных вопросов" является: -- Печать. Цензор подписал. Чемоданов по разрешенному эскизу сделал рисунок. Слова: -- Наши средства -- сделал из силуэтов солдат, бьющих в барабан, несущих розги, прицеливающихся из ружей. Гусиные перья нарисовал так, что их скорее можно принять за бревна. Надпись: -- Для разрешения насущных вопросов -- написал такой вязью, что ее можно было принять за доску. Опустил эту надпись на самые перья. А "хвост" под буквой "у" в слове "насущных" пустил вниз петлей. Получилась виселица. "Наши средства для разрешения насущных вопросов" -- солдаты, розги, расстрелы и виселица, поддерживаемая печатью. Старика-цензора отставили за несколько месяцев до пенсии. Лучший из сатирических журналов "Свет и тени" закрыли на шесть месяцев, и он кончился навсегда. В Московском цензурном комитете получили засилье самые отвратительные жабы реакции. По всей печати пошли строгости давно не виданные. -- Вот что значит распустить. Русская юмористика была придушена. Везде видели "намеки". Русская карикатура задушена совсем. "Политика" ей больше и не снилась. Чемоданов: -- Сделался знаменитостью. Высланный из Москвы, он сотрудничал в юмористических журналах на юге и вернулся в ореоле: -- Революционера. В "Будильнике" он рисовал карикатуры: -- На либеральные темы. Все больше изобличал домовладельцев: -- В антисанитарии. Подчас было тошно смотреть. Тучному домовладельцу, например, перекачивали в рот содержимое ассенизационной бочки. Но это рисовал: -- Сам Чемоданов. И никто не решался возразить. -- Прослывешь ретроградом. Фантазия у него вообще была мрачная. Псевдоним он себе выбрал тоже мрачный: -- Червь. И каждую неделю в "провинциальной страничке" ел провинцию. Потом он забросит все эти "художества", вспомнит, что он врач, откроет зубоврачебный кабинет и займется зубной практикой. Но пока он носил титул: -- Самого либерального карикатуриста. В редакционную "коробку" вошел третий карикатурист "Будильника" -- Чичагов. Весь корректность, весь элегантность. И синий пиджак, и темно-серые полосатые брюки, как тогда носили, и галстук, -- и даже то, "чего ни у кого нет": -- Булавка. Бородка. Бобриком волосы, волосок к волоску. Хочется погладить бобер. И любезнейшая улыбка. У него нет ни злобы, ни либерализма. Он рисует: -- Модные картинки. Очень красивые рисунки. Барыня сидит, мужчина стоит. Барыня стоит, мужчина сидит. Барыня на кушетке, мужчина в кресле. Барыня завязывает ботинок, мужчина кусает набалдашник палки. Всегда -- очень хорошенькая барыня. Всегда -- очень элегантный мужчина. Приятно смотреть. Цензору и публике. Белянкинский рисунок пройдет в номер один, чемодановских два, чичаговских сколько угодно. Он тот писатель, он тот карикатурист, который во времена самой свирепой реакции говорит цензуре: -- Вы думаете нас задушить? Никогда! Вы придушите мысль, вы задушите слою. Но нас -- никогда. -- Я извернусь в самую трудную минуту. Смотрите, как "мило" я умею рисовать. Вы принуждены меня пропускать. Нас не убьете! Это та "преснятина", после которой публика, как голодная, рванется на отпечатки окровавленных рук в "Пулемете", на рисунки иссеченных спин, на "юмористические" картинки, на которых нарисованы горы трупов. Белянкин, Чемоданов, Чичагов. Три представителя трех разных эпох. Здесь, в этой редакционной "коробке", -- это всплески далеких волн. "Злых" шестидесятых годов, бурных восьмидесятых, покладистых девяностых. У "Будильника" есть и еще художники, но в "коробке" они не появляются. Блестящий, талантливый Шехтель забыл уже те времена, когда он стрелялся и взапуски с Николаем Чеховым рисовал такие очаровательные женские силуэты. Он -- знаменитый архитектор. -- Строит домики из сторублевых бумажек! -- "шипит" Лавр Лаврович Белянкин. Но не забыл старых друзей. И от времени до времени присылает в "Будильник" прелестный рисунок. Как карточку на Новый год. -- Жив и помню. Левитан присылает красивые, художественные рисунки, в которых нет ничего юмористического. Это "художественная" сторона "Будильника". "Литературная" набилась в "коробку" так, что коробка стала действительно коробкой сардинок. Басит Антоша Чехонте. Грохочет своим чудесным баритоном огромный, жизнерадостный А. В. Амфитеатров. Умной и тонкой улыбкой улыбается Пассек. Будущий ректор Юрьевского университета. Будущий страстотерпец[2]. И дерзко смотрит П.А. Сергеенко. Еще ни сахара, ни елея. Будущий толстовец[3], а пока, извините: -- Эмиль Пуп. Как всех разбросала судьба! -- Это невозможно! -- корректно смеется "бог корректности", редактор А.Д. Курепин и громко читает пародию Амфитеатрова на оперу Серовой "Уриель Акоста"[4].
Я евреям донесу, донесу: Жрет Акоста колбасу, колбасу.
-- А что? Разве не смешно? -- хохочет Амфитеатров. -- Добрый мой, слишком смешно! -- жалуется издатель, бесконечно милый В.Д. Левинский. -- "Будильник" смеется серьезно! Я вдруг чувствую, что меня кто-то вместе со стулом поднимает на воздух. И "снизу" раздается голос: -- Не беспокойтесь! Я вас опять на место поставлю. Мне на минутку к столу! Это: -- Гиляй. Общий друг В.А. Гиляровский. Он тут же сочиняет "подпись" к карикатуре по поводу последней катастрофы.
Отчего это буксы горят На железной дороге на нашей? Инженеры, -- так все говорят, -- Масло съели все будто бы с кашей!
-- Володя! -- За такие стихи в Петербурге убивают! -- Не нравится? Ну, не буду. Я сейчас другое. И сейчас же сочиняет другое. -- Братцы! Кому табачку? Но вот номер "Будильника" готов. Злющая страница Белянкина, две либеральных обличительных страницы Чемоданова, красивые рисунки Чичагова. Шехтель, Левитан. Есть рассказ Чехова, пародия Амфитеатрова. Но надо, чтобы все это: -- Дошло до публики! Чтобы "он" вынул из кармана двугривенный и кунил номер. Двугривенный! Подумайте! Надо его увлечь! Надо соблазнить! И вот в "коробку" втискивается Антон Иванович[5] Кланг. -- Наш милый Антон Иванович. Его иначе не зовут. Его иначе и нельзя назвать. Все свои. Но он сконфужен. Потому что он сама скромность. -- Здравствуйте, милый Антон Иванович! -- Ох! Разве я с вами еще не здоровался? Он способный художник. Но судьба, -- что одно и то же, что нужда, -- забила его в литографию Шацкого. Он раскрашивает номера "Будильника": -- В три краски. Но делает из них семь. Из желтой и синей зеленую, как-то добивается чего-то вроде оранжевой. "Через сетку": -- Пускает тельную[6]. Кладет красную на черную: -- Пунцовый бархат! Пускается во все тяжкие. Это он делает "лицо" "товару": Чехову, Амфитеатрову. Он должен соблазнять публику! Заставлять ее раскошелиться на двугривенный! Он принес "из машины" готовый номер. -- Чудесно! -- Номер очень эффектен! Он краснеет, конфузится. -- Можно бы лучше, да... И, -- чудак, -- начинает изъяснять все недостатки своей работы. Он художник-рисовальщик и сам. Он свои "страницы" не носит в редакцию, а подкидывает. Как незаконных детей. "Когда никого нет". Принесет, положит перед Курепиным: -- Вот я тут... И поспешит уйти: -- У меня в литографии там... Он скромен. Он скромно жил и скромно умер. На днях я прочел в газетах несколько строк: "На Ваганьковском кладбище опущено в землю тело скончавшегося А.И. Кланга, художника и карикатуриста". И мне показалось, что "милого Антона Ивановича" грешно отпустить в царство вечного покоя без доброго слова. Я задумался о нем, и теплым туманом меня обволокли воспоминания. Мне показалось, что образы старых "карикатуристов" и журнала, который "тихо смеялся" в дни гробовой тишины, не лишены и общественного интереса. Если я ошибся, простите, что даром потревожил тени "старой Москвы"[7].
КОММЕНТАРИИ Впервые: Рус. слово. 1914. 4 марта.
1 "Диктатурой сердца" в обществе назвали либеральную политическую линию главного начальника Верховной распорядительной комиссии по охране государственного порядка и общественного спокойствия (с февраля 1880 г.), министра внутренних дел (с августа 1880 г. по май 1881 г.) М.Т. Лорис-Меликова. 2 Е.В. Пассек отстаивал на ректорском посту университетскую автономию, за что преследовался властями, против него было возбуждено судебное дело (см.: Амфитеатров А. В. Евгений Пассек // Амфитеатров А. В. Собр. соч.: В 10 т. М., 2003. Т. 10, кн. 2). 3 В 1890-х гг. П.А. Сергеенко увлекся толстовскими идеями, вошел в близкое окружение Л.Н. Толстого, выпустил о нем ряд книг: "Как живет и работает граф Л.Н. Толстой" (М., 1898), "Л.Н. Толстой. Жизнь и творчество. 1828-1908" (Вып. 1--3. СПб., 1909--1910; совместно с Н.Г. Молоствовым), "Толстой и его современники: Очерки" (М., 1911). 4 Опера была поставлена в Большом театре в 1885 г. 5 Правильно -- Иван Иванович. 6 Краска телесного цвета. 7 В.А. Гиляровский в очерке "Будильник" приводит иной текст (источник которого не установлен) Дорошевича, рисующий атмосферу в редакции журнала: "Вспоминаются строки, написанные об этих собраниях В.М. Дорошевичем: "Рассказы в этом журнале писал Антоша Чехонте и по субботам, в редакционный день, гудел баском: -- Вот буду знаменитостью, -- стану брать по пятнадцать копеек за строчку. Огромный А. В. Амфитеатров пишет пародии -- гомерический хохот стоит в редакции, когда их читают. Бен-Иохаи поет у него -- в пародии на "Уриеля Акосту", оперу Серовой:
Я евреям донесу, Донесу! Жрет Акоста колбасу, Колбасу!
П.А. Сергеенко -- тот, что теперь вкушает только репу, говорит: -- Милые, ведь ей не больно! -- и подписывается... сказать страшно: Эмиль Пуп. Как буря влетает в редакцию Гиляй -- В.А. Гиляровский, -- схватывает стул, на котором сидит сотрудник, и относит в другой угол: -- Не беспокойся, я тебя опять на место поставлю! -- и сыплет под общий хохот экспромтами. -- До чего вы только доболтаетесь! -- машет рукой А.Д. Курепин, -- самый корректный, самый интеллигентный из редакторов в мире, мягкой, любезной рукой сдерживающий всю эту ватагу, готовую поднять на смех кого угодно, что угодно. А милый В.Д. Левинский говорит, возвращая "рукопись" для переделки: -- Батька, длинно! -- Владимир Дмитриевич!!! Всего -- четыре строки! -- Добрый мой, эту мысль можно в трех строках уложить. Сократите! Какай школа! И среди этой молодой жизнерадостной компании -- Пассек; у него был настоящий юмор -- способность смешить, не улыбаясь"" (Гиляровский В.А. Собр. соч. М., 1960. Т. 2. С. 172-173). Не пропустите: • Влас Михайлович Дорошевич. Первая жертва • Влас Михайлович Дорошевич. Летний театр • Влас Михайлович Дорошевич. Оперетка • Влас Михайлович Дорошевич. За кулисами • Влас Михайлович Дорошевич. Дело об убийстве Рощина-Инсарова (очерк) Ссылка на эту страницу: |
|
||
©Кроссворд-Кафе 2002-2024 |
dilet@narod.ru |