Кроссворд-кафе Кроссворд-кафе
Главная
Классические кроссворды
Сканворды
Тематические кроссворды
Игры онлайн
Календарь
Биографии
Статьи о людях
Афоризмы
Новости о людях
Библиотека
Отзывы о людях
Историческая мозаика
Наши проекты
Юмор
Энциклопедии и словари
Поиск
Рассылка
Сегодня родились
Угадай кто это!
Реклама
Web-мастерам
Генератор паролей
Шаржи

Новости

Зинаида Николаевна Гиппиус. Роман-царевич


Все авторы -> Зинаида Николаевна Гиппиус.

Зинаида Николаевна Гиппиус.
Роман-царевич

Оглавление

Глава двадцатая. ВВЫСЬ


-- Доложите княгине,-- сказал Роман Иванович, сбрасывая теплое пальто в громадной темностенной швейцарской -- сенях.


Час довольно необычный: девятый в половине. Лакей, однако, уже склоняется подобострастно: "пожалуйте".


Медленно входил Роман Иванович по дубовой лестнице с широкими перилами. С досадой думал, что через полчаса ему опять надо трястись на извозчике через весь город. А на улице плохо: черный, холодный пот в воздухе, на камнях, на блестящих и скользких тротуарах. Октябрь Петербурга, тупой, мокрый и зловонный.


Здесь, в этом далеком и богатом особняке,-- тоже не тепло и не уютно. Слишком высоки, должно быть, комнаты. Желание уюта есть: ковры, много вещей, длинные на лампах абажуры; а пустынно все-таки и грустно.


В первом салоне -- никого. Роман Иванович прошел его и направился к темной портьере налево. Но портьера поднялась.


-- Ami, c′est vous! {Друг мой, это вы! (фр.).}


Поцеловала его в голову, пока он, склонясь, целовал ее бледные, сухие руки, холодные камни ее колец.


-- Сюда, ко мне, здесь теплее. Давно ли? Ах, Боже мой! Надеюсь, надолго?


Прошли в большую гостиную, длинную, очень заставленную, но тоже неуютную. Впрочем, тут действительно было теплее: в углу неярко, но все же топился камин.


-- Давно ли, княгиня? Всего три дня. Стремился к вам, и вот первые свободные полчаса... Сегодня вечером мы еще увидимся, вероятно?


-- Ах, вы будете? Я собиралась. С того вечера, две недели тому назад, состоялось только одно собрание. Сегодня же... Ах, Боже мой, поговорим после об этом. Я так рада вас видеть, наконец, у себя. Ведь с прошлой весны ни разу, да, ни разу не заглянули. Тот вторник, две недели тому назад, когда обедали,-- я не считаю...


Она сидела на кушетке, у камина, среди кучи разноцветных шелковых подушек. И, надо сказать правду, была между ними совсем некстати. Подушки нежные, мягкие, а она сухая, длинная, угловатая, в длинном суконном платье, строгом, темном.


Княгиня Александра Андреевна никогда не была красивой; но, как говорят, elle avait du style {Была стильной (фр.).} со своим плоским, лошадиным лицом, суховатой фигурой, и могла в свое время нравиться; ее портило вечное выражение сладкой плаксивости в глазах, в губах, неожиданная истеричность движений. Глаза, полузакрытые поблекшими веками, вдруг расширялись восторженным испугом,-- и это было очень неприятно.


-- Но вот -- я у вас, княгиня,-- сказал Роман Иванович серьезно, даже несколько строго, присаживаясь на низенький стул около кушетки.-- Я очень желал с вами говорить. Мне надо говорить с вами.


-- О, мой друг...-- произнесла княгиня испуганно-нежно и, с робостью протянув руку, на которой звякнул платиновый браслет, положила ее на руку Романа Ивановича.


Он медленно поднес к губам руку княгини и так же медленно отвел ее.


-- Вы единственный, единственный,-- шептала княгиня, прикрывая глаза.-- О, как я понимаю, чувствую вас! Сила высшая между нами... Ей сладко покоряться, носить вечно в сердце покорную память.


-- Княгиня...


-- О, зачем?.. Так далеко, так чуждо... Разве не друг вам моя душа...


-- Алина,-- произнес Роман Иванович,-- Алина, мы друзья. Нас соединяют общие стремления. А в тот памятный вечер, когда вы проникли в тайну и святость досмертных обетов чистоты... с того вечера наша связь ненарушима.


Все это Роман Иванович говорил без малейшего чувства, голосом деревянным, слегка повелительным. А деревянность и повелительность действовали на княгиню как самая нежная музыка. Покорный восторг заиграл в ее глазах. И стала она томно тяжелеть среди своих подушек.


-- Я вас не люблю, Алина,-- продолжал Роман Иванович с той же монотонной твердостью.-- Я не должен, не хочу и не буду знать любви к женщине. Женщина могла бы мне быть другом и помощником. Увы! Таких женщин я не встречаю. Одну лишь встретил -- вас.


Княгиня молча кивала головой.


-- И, Алина, женщины для меня -- или предмет жалости, или... орудие. Да, орудие, когда они могут, не сознавая, послужить мне, моему святому делу. Хотя бы тем уже, что спасутся сами.


Весьма было темно и запутанно. Роман Иванович это заметил,-- он говорил, мало слушая себя, занятый другими мыслями. Заметила и княгиня, пролепетала:


-- Куда вы хотите прийти?


Он улыбнулся неприятной своей улыбкой, немного вбок, и сам взял княгиню за руку.


-- Алина, мне нужен ваш совет, ваша поддержка... Вы слышите,-- поддержка. Я приму ее, если вы меня поймете. Несколько дней тому назад я решил... обвенчаться с молодой девушкой.


Княгиня приподнялась на подушках, вытянула черный стан и раскрыла глаза.


-- Вы? Вы женитесь? На ком? Да нет, бросьте шутить. А как же?.. Впрочем, я ничего не понимаю.


-- Не понимаете, княгиня. Возможно. Тогда надо верить.


Она не нашла ответа. Все глядела на него выпученными рыбьими глазами и, кажется, не знала сама, что с ней; верить ли (чему?), сердиться ли (на что?), и как спросить его (но о чем?).


Роман Иванович, помолчав, продолжал спокойно:


-- Это обстоятельство удивляет вас потому, княгиня, что оно должно видоизменить несколько мои планы... Наши планы, хотел я сказать. Клубок черный, а, следовательно, и белый отодвигаются вдаль. Но, княгиня, я не боюсь. Я уже говорил: все надо делать вовремя. Для этого моего шага время далеко не настало. Вот где вам нужна вера в меня.


-- Друг мой, но я... Конечно, и это меня сражает,-- проговорила княгиня срывающимся голосом.-- Мне так ясен был ваш путь в святом деле. На вас смотрят с определенными надеждами, очень благосклонно, я достигла этого. Теперь же... Да кто она? На ком вы женитесь?


Роман Иванович, усмехнувшись, отметил ревнивые нотки в последних вопросах и сказал успокоительно:


-- Я ни на ком не "женюсь", Алина. Я "обвенчаюсь" с бледной барышней, которую вы видели у нашей милой графини: это ее внучка. Я ее не люблю, конечно, как и она меня. Неужели нужно мне говорить вам, что никакого "брака" между нами не будет?


-- Нет, я поняла... Но я не понимаю, зачем же...


-- Алина, это входит в мои расчеты.


-- Внучка графини. Помню, кажется... Une petite personne insignifiante {Молодая невыразительная особа (фр.).}. Помню.


-- Да, входит в расчеты. Вы умны, вы догадаетесь о многом сами. Я скажу еще, что, с другой стороны, la jeune personne était mal surveillée {девушка была без должного присмотра (фр.).}, попала за границей в дурное общество и... жаль мне, если она будет послушным орудием -- не в наших руках.


-- Та-ак! -- протянула княгиня.-- Ах, ее брат был убит этими нег... несчастными,-- поправилась она смиренно.-- Значит, она еще в то время... Вы хотите из маленького врага сделать маленького слугу? Ах, у меня голова путается. Но я начинаю понимать... прозревать. Так сразу, этот эпизод... Едва прихожу в себя.


-- И вы скажете, Алина, скажете графине-бабушке об этом? Вы одна можете объяснить ей все... что найдете нужным. Я мог бы поговорить с ней сам, она, конечно, пошла бы навстречу, но будет лучше во всех отношениях, если сделаете вы. Полунамеком откроете ей то, что следует... скроете остальное. Да, Алина?


Он поднялся со стула и присел на ее кушетку, к ее подушкам. Близко заглянул ей в глаза, чуть-чуть наклонившись. Бедная княгиня Александра Андреевна никогда не могла выдерживать без волнения божественного этот властный, темный взор, смотреть на черные, точно нарисованные брови. И она сладостно опустила ресницы. "Сила высшая между нами", отрывочно пронеслось у нее в голове.


-- Да... Да... Я понимаю, я верю... О, друг!


-- Чистым поцелуем брата целую вас,-- почти прошептал Роман Иванович и действительно поцеловал княгиню в длинный лоб...


Это было много месяцев тому назад, в той же гостиной на той же кушетке. Роман Иванович сумел оградить себя от жестких объятий Алины, и так как был он не прекрасный, а умный Иосиф, то сумел сделать это, сохранив неприкосновенными и страсть и преданность жены Пентефрия.


О, она помнит его в блаженную минуту! Помнит бледное, смуглое лицо, вдохновенно-суровый взор. И слова: "нет! нет! Да не будет этого со мною! И вы, Алина... Выше, выше! Я вознесу вас до себя"...


И вознес. Она, по крайней мере, так чувствовала. Сменцев не тратил на княгиню много труда и времени. А поссориться с нею не входило вовсе в его расчеты.


-- Я скажу, я сделаю...-- шептала Алина, опять тяжелея в подушках.-- Мой друг, мой... ах, нет слов...


Легкий не то стук, не то шелест, царапанье портьеры заставили Романа Ивановича подняться,-- не торопясь, впрочем,-- с кушетки.


-- Что такое? -- спросила резко Александра Андреевна, выпрямилась, и лицо у нее стало сразу сухо и злобно.


Вошедший лакей доложил, что карета подана, тотчас исчез.


-- Прощайте, дорогая. Нет, до свиданья... через полчаса. Благодарю за эти минуты.


-- Когда же сказать? Сегодня? Нет. Сегодня там, вы знаете... Будет наш милый Федя. О, в нем сила, я не отрицаю. И такая народная, коренная, наша русская, непочатая...


Княгиня даже бледные пальцы сжала, чтобы показать, какая непочатая сила.


-- Я не удивлюсь, что его любят... "там". На днях был о нем такой разговор... Впрочем, это после, после. Через несколько дней -- да, в конце недели, я буду вас ждать снова. В этот же час... Многое сообщу вам. Храни вас Господь, друг, друг...


Наконец-то Роман Иванович опять на улице. Очень скверно и мокро на улице, но у княгини Сменцев пересидел и теперь даже улице рад. Не пройтись ли пешком на Фонтанку? Пожалуй. Не так далеко, а опоздать немного даже следует. Пускай съедутся. Федька Растекай, забравшись в хороший дом, любит посидеть.


"И ведь неглупая женщина,-- думал Роман Иванович о княгине, шагая по лоснящимся черным тротуарам.-- Нет, пожалуй, только хитрая. И с бабьей дурцой, очень полезной".


Он отлично понимал, что из всего, что он ей наговорил, решительно ничего нельзя понять. А она вот "поняла". Это-то и ценно.


Глава двадцатая. ВВЫСЬ



Оглавление:Глава первая. В БУРЕ И ГРОЗЕГлава вторая. СТРОЙКАГлава третья. К ЖЕНИХУ-БОГОМОЛЬЦУГлава четвертая. ВРАГ ИЛИ ДРУГ?Глава пятая. МУДРЫЙ ОБМАНГлава шестая. МУЖИЧИЙ УНИВЕРСИТЕТГлава седьмая. МУЖИЧИЙ БАЛГлава восьмая. ОТЕЦ ВАРСИСГлава девятая. ДОБРЫЙ СТАРИЧОКГлава десятая. ЧИСТЫЙГлава одиннадцатая. ЛЮБОВЬ -- ЗЛАГлава двенадцатая. БРАТГлава тринадцатая. ПРЕДЛОЖЕНИЕГлава четырнадцатая. ХУТОР ПЧЕЛИНЫЙГлава пятнадцатая. ТАМ И ЗДЕСЬГлава шестнадцатая. РАЗНЫЕ БУМАЖКИГлава семнадцатая. СТАРИКИГлава восемнадцатая. ДАЧА С БАШНЕЙГлава девятнадцатая. CALVAIRE {Распятие (фр.).}Глава двадцатая. ВВЫСЬГлава двадцать первая. БЛАЖЕННЫЙ БАЛАГАНГлава двадцать вторая. СПЕШКАГлава двадцать третья. ДЕВСТВЕННИКИГлава двадцать четвертая. "OUI"Глава двадцать пятая. КРЕПКИЕ ЛЮДИГлава двадцать шестая. "ПОСТРАДАВШИЕ"Глава двадцать седьмая. СВИДАНИЕГлава двадцать восьмая. БАРОНГлава двадцать девятая. ДВА МОНАРХАГлава тридцатая. ПЕРЕД СВАДЬБОЙГлава тридцать первая. "ОТ КАМЕНИ ЧЕСТНА"Глава тридцать вторая. ДО ДНАГлава тридцать третья. ПРОГРЕСС И ЭКСЦЕССГлава тридцать четвертая. ЕДИНАЯ ВЛАСТЬГлава тридцать пятая. ПОТОМ СКАЖУГлава тридцать шестая. ВМЕСТЕГлава тридцать седьмая. ЧЕРТГлава тридцать восьмая. НАЧАЛО НОВОГОГлава тридцать девятая. ЗОЛОТЫЕ ЦВЕТЫПРИМЕЧАНИЯ


Не пропустите:
Зинаида Николаевна Гиппиус. Яблони цветут (рассказ)
Зинаида Николаевна Гиппиус. Мисс Май (рассказ)
Зинаида Николаевна Гиппиус. Зеркала (повесть)
Зинаида Николаевна Гиппиус. Живые и мертвые (рассказ)
Зинаида Николаевна Гиппиус. Святая плоть (рассказ)


Ссылка на эту страницу:

 ©Кроссворд-Кафе
2002-2024
dilet@narod.ru