Глава двенадцатая. БРАТ

Никогда Сменцев не был рабом своих собственных планов и расчетов,-- в подробностях, конечно. Планы у него были гибки и лишены механичности. Требовал точности, механичности исполнения -- от других; но без этого нельзя: исполняющий должен быть послушен.

Так, Роман Иванович вместо недели пробыл в Петербурге больше трех. Сделал там, кроме намеченных, еще несколько дел. О. Варсиса решил пока в Пчелиное не посылать. А спешно вызвал из Пчелиного друга своего, Флорентия Власовича, съехался с ним на станции и привез на Стройку.

Это случилось на другой день после отъезда Габриэли.

Не прошло недели, как Флорентий Власович сделался на Стройке общим любимцем. Витя от него не отставал, притом держал себя с ним весьма независимо; тетя Катя звала его, как Сменцев, Флоризелем; Хованский, который ездил на два дня в Петербург, вернулся превеселый,-- шутил и смеялся с Флоризелем, точно мальчик.

Но удивительнее всего было отношение Литты: недоумелая злоба и мрачность, с которыми она ждала Романа Ивановича, отошли от души при первом взгляде на Флоризеля, и сам Роман Иванович показался ей светлее, проще. Совсем не страшный. Это она в одиночестве и тоске все себе навообразила, точно маленькая девочка.

А Флоризель... Какое родное в нем, близкое, детское, братское. Тонкий мальчик он, прозрачные волосы мягко завиваются, глядят открыто светло-карие глаза, а на подбородке, как у самой Литты, милая ямочка, только глубже и резче.

В лесу часто гуляют они вдвоем с Литтой или Витю прихватят с собой; Роман Иванович держится в сторонке; много сидит у себя, что-то пишет.

Рада Литта бегать по лесу. Ей легко, весело. Флоризель вырезывает палки, разводит костры на лесных полянках; как-то захватили картошку в корзиночке, пекли. Грибов много, и молоденькие: чуть видны во мху, надо откапывать.

У Флоризеля чистый, нежный тенор; поет над озером старые какие-то романсы, и очень хорошо выходит. А раз вечером запел вдруг "Да исправится молитва моя", и тоже хорошо вышло.

-- Откуда вы знаете, Флоризель, церковное пение? -- спрашивает Литта, задумчиво вглядываясь в сумеречную тихую печаль озерного простора.

Флоризель старательно, перочинным ножиком дорезывает какую-то дудочку и встряхивает головой, потому что кудри лезут на глаза.

-- Да разве я знаю? Я не знаю, а так... По слуху. А после я вам баптистский псалом спою. Интересно. Однообразно только.

-- Флоризель, отчего вы мне такой родной?-- продолжает Литта, не глядя на него.-- Вы на моего брата похожи... Нет, впрочем, нет... на друга моего одного... Не лицом,-- лицом скорее на брата...

-- Эх, клапанов не успел прорезать... Темно. А увидите, хорошая будет дудка. Я вас, Юлитта Николаевна, сразу полюбил, вы простая. У вас, верно, горе какое-нибудь есть, беспокойство?

Литта вздохнула и помолчала.

-- Много, Флоризель, много чего есть. А я все одна.

-- Ну, чего, вы очень не думайте. Вы простая. В Бога ведь верите?

-- Верю...

-- В Христа?

-- Да, Флоризель. Как вы хорошо, прямо, спросили. Я верю... А вот он... он не верит. То есть нет, верит, только не знает, верит ли... И в этом его мука.

-- Его? Чья? Вы про кого говорите?

-- Про него... Про того, кого я люблю. Ах, мне все кажется, что так давно мы дружны, что давно я вам все рассказала...

-- Нет, понимаю. Вы, верно, о Ржевском говорите. Я слышал. Я скоро его увижу, верно. Очень хочу.

Литта не удивилась и не расспрашивала ничего. Так было все просто, печально и хорошо -- в сумерках.

-- А я было подумал сначала -- вы о Романе Ивановиче заговорили,-- сказал Флоризель, улыбаясь.

-- О Романе Ивановиче? Нет... Бог с ним. Вы его любите, Флоризель?

-- Ну, еще бы. Мы же вместе, в одном деле.

-- В каком? -- неожиданно для себя спросила Литта.

-- А в Божьем и в мужичьем. Как не быть в этом деле? Люди кругом -- я про всех говорю -- бедные и глупые. Не знают, как жить, не знают, что делать. Думают, что не верят, а если и верят, так неправильно, и вера им жить мешает. Надо работать с ними.

Сырой туман давно длинными, качающимися столбами подымался над осокой. У Литты вздрогнули плечи.

-- Флоризель, мне холодно, пойдемте домой. И пойдемте наверх, в мою комнату. Расскажите мне дальше и подробно не вообще, а все, как есть. Я знать хочу. Мне надо знать, то ли это, о чем я... мы думали... Не то? Надо мне.

-- Хорошо,-- сказал Флоризель и встал.-- Пойдемте, пожалуй. Только о чем рассказывать? И не мастер я. Мне же Роман Иванович говорил, что вы все знаете...

-- Почему говорил?

-- Как почему? Да Бог с вами, Юлитта Николаевна. Да разве тут все в словах дело? Оно само понимается. Вот гляжу я на вас, вижу, что вы такая простая, а лицо у вас печальное, беспокойное... Гляжу и чувствую, что вы вся тут же, с нами, и должны все знать... Холодно. Давайте, побежим по аллее к дому. Наперегонки. Живо согреемся.

И они побежали. Длинноногий Флоризель был проворнее, но близорукость приучила его к осторожности, теперь же под деревьями стояла плотная ночная чернота,-- и потому Литта не отставала от спутника. Деревья гуще, темнота чернее, едва видится впереди серое пятно просвета.

-- Ох, устала... Не могу... Кто это?

Она в темноте набежала на кого-то, почувствовала чьи-то сильные руки на плечах.

-- Ну и бегаете же вы! -- сказал невидный Роман Иванович, смеясь.-- Едва успел руки протянуть. Вы бы упали.

Флоризель в это время уже наткнулся на скамейку.

-- Вот и я едва не свалился,-- заявил он, хохоча.-- А зато ведь согрелись, правда, Литта?

Они все пошли к дому, тихо. Литта действительно согрелась, ей было весело. И Роман Иванович, которого она не видела, казался ей таким близким.

-- Роман Иванович, послушайте. А куда девалась Габриэль? Она больше не приедет?

-- На что она вам? -- шутливо спросил Сменцев. Флоризель подхватил:

-- Это рыженькая? О, у нее широкие задачи. Во-первых, на основании историческом создать новую субстанциональную философию...

Говоря эту чепуху, Флоризель пресмешно передразнил "рыженькую", и голос ее и тон. Литта засмеялась:

-- Ну, Флоризель! Как вам не стыдно? Роман Иванович тоже смеется, а сам же водворил ее в мирный дом... Мало ли что могло случиться. Какие трагедии...

Роман Иванович действительно смеялся. Потом сказал спокошю:

-- Да, я знаю. Чего не знаю -- догадываюсь.

Литта умолкла. Замедлила шаги.

-- Мне сам Алексей обо всем поведал,-- продолжал Сменцев.-- Два дня рассказывал. Помните, я ему советовал влюбиться? Это, конечно, не совсем то, чего я ему желал, объект неподходящий. Однако посмотрите, возник, бодр, пасьянса даже не раскладывает.

Литта услышала в голосе Романа Ивановича улыбку, вспомнила ее, неприятную, чуть-чуть вбок,-- и ей стало опять холодно.

-- К чему тут насмешки? -- сказала она с сердцем.-- Вы бы подумали о Кате... Да и я ничего не понимаю. Начало какой-то гадкой чепухи.

Но Роман Иванович не хотел ссориться.

-- Право, я не смеюсь. Я согласен, что чепуха, то есть вещь обычная, заплетенная всякими искусственностями. Алексею я советовал большую осторожность, убеждал, что вовсе Габриэль его не любит, знаю ведь я ее. Но подите вы. Он клянется, что и сам в нее не влюблен, а что-то между ними такое... этакое... Да вы не беспокойтесь,-- прервал он себя,-- пока это никакими трагедиями и не грозит. А дальше увидим.

Литта пожала плечами.

-- Я и не беспокоюсь. К слову пришлось. Флорентий Власович, где вы?

На площадке около дома было немножко светлее. Флоризель неприметно исчез.

-- Он, верно, ко мне пошел,-- сказала Литта.-- Я его звала в свою комнату.

Сменцев остановился, помолчал, как будто колеблясь и соображая, потом произнес очень серьезно:

-- Юлитта Николаевна, а я хотел попросить вас к себе на полчаса. Мне надо сказать вам нечто весьма важное.

Она молчала.

-- Если Флорентий ждет вас, мы можем пройти и к вам. Это все равно. Вы к нему дружески относитесь, а у меня от него нет секретов.

Литта еще помолчала.

-- Ну, хорошо. Пойдемте.

Глава двенадцатая. БРАТ

---

Оглавление: • Глава первая. В БУРЕ И ГРОЗЕ • Глава вторая. СТРОЙКА • Глава третья. К ЖЕНИХУ-БОГОМОЛЬЦУ • Глава четвертая. ВРАГ ИЛИ ДРУГ? • Глава пятая. МУДРЫЙ ОБМАН • Глава шестая. МУЖИЧИЙ УНИВЕРСИТЕТ • Глава седьмая. МУЖИЧИЙ БАЛ • Глава восьмая. ОТЕЦ ВАРСИС • Глава девятая. ДОБРЫЙ СТАРИЧОК • Глава десятая. ЧИСТЫЙ • Глава одиннадцатая. ЛЮБОВЬ -- ЗЛА • Глава двенадцатая. БРАТ • Глава тринадцатая. ПРЕДЛОЖЕНИЕ • Глава четырнадцатая. ХУТОР ПЧЕЛИНЫЙ • Глава пятнадцатая. ТАМ И ЗДЕСЬ • Глава шестнадцатая. РАЗНЫЕ БУМАЖКИ • Глава семнадцатая. СТАРИКИ • Глава восемнадцатая. ДАЧА С БАШНЕЙ • Глава девятнадцатая. CALVAIRE {Распятие (фр.).} • Глава двадцатая. ВВЫСЬ • Глава двадцать первая. БЛАЖЕННЫЙ БАЛАГАН • Глава двадцать вторая. СПЕШКА • Глава двадцать третья. ДЕВСТВЕННИКИ • Глава двадцать четвертая. "OUI" • Глава двадцать пятая. КРЕПКИЕ ЛЮДИ • Глава двадцать шестая. "ПОСТРАДАВШИЕ" • Глава двадцать седьмая. СВИДАНИЕ • Глава двадцать восьмая. БАРОН • Глава двадцать девятая. ДВА МОНАРХА • Глава тридцатая. ПЕРЕД СВАДЬБОЙ • Глава тридцать первая. "ОТ КАМЕНИ ЧЕСТНА" • Глава тридцать вторая. ДО ДНА • Глава тридцать третья. ПРОГРЕСС И ЭКСЦЕСС • Глава тридцать четвертая. ЕДИНАЯ ВЛАСТЬ • Глава тридцать пятая. ПОТОМ СКАЖУ • Глава тридцать шестая. ВМЕСТЕ • Глава тридцать седьмая. ЧЕРТ • Глава тридцать восьмая. НАЧАЛО НОВОГО • Глава тридцать девятая. ЗОЛОТЫЕ ЦВЕТЫ • ПРИМЕЧАНИЯ