Глава четвертая. ВРАГ ИЛИ ДРУГ?

Петеньку называют "блаженным", а он только одинокий, болезненный и тихий парень. Живет в избушке под лесной горой, молчит. Грибы ходит собирать. Ничего не работает. На горке часовня крохотная, темная, серая. Считается, что Петенька за часовней глядит,-- ну, и блаженный. За хлебом на деревню, а теперь и в дачу приходит.

-- Вы разве тут никогда не были? -- спрашивает Роман Иванович Литту, пробираясь с ней через ветки и валежник к Петенькину жилью.

-- У часовни была... А здесь нет.

В избушку, желтую на солнце, дверка прорублена, вместо лестницы -- два чурбаша, а окон не видно. Литта удивляется.

-- Да ему там темно.

-- Зачем! На той стороне есть окошечко. Так зимой теплее. А летом вон он на солнышке у стенки сидит.

Петенька, точно, сидел у стенки; безбородое серое лицо его равнодушно было обращено к солнцу.

-- Здравствуй, Петя. Мы тебя проведать пришли.

Узнав Сменцева, Петенька вскочил и низко-пренизко поклонился ему. На Литту не обратил ни малейшего внимания. А с Романа Ивановича не сводил глаз и нет-нет -- опять поклонится.

Сели. Сменцев ласково заговорил с Петенькой. И тот отвечал, толково, чуть заикаясь, благоговейно. Это благоговение неприятно удивляло Литту.

-- Грибков принесу... тебе,-- сказал Петенька.-- Не взросли... да пошарю. Кушай... во спасенье, во мое. Тебе.

-- Спасибо. Ты корзинку мне сплети. Поучись, дай труд.

-- Поучусь,-- покорно отозвался Петенька.-- Ты говори, что надо. То и буду делать.

Около лесу показалась какая-то баба. Приглядевшись, повернула к ним и запричитала издали:

-- Барин-то, барин, здравствуй, солнышко ты мое меженное, солнышко красное, прекрасное, головушка золотая, барин любезненький...

Петенька неожиданно вскочил и сурово замычал на нее, размахивая дубинкой.

-- Чего ты, Петруша?-- безбоязненно сказала баба.-- Я только поклониться. Твой гость. Я рази что.

-- А я, было, Домна, тебя и не узнал. Богатой быть,-- весело говорил Сменцев.

Подойдя, баба вежливо поклонилась и Литте, но тотчас же опять обратилась к Роману Ивановичу и глядела на него, сияя всеми своими коричневыми морщинами, так же неотрывно, как Петенька.

-- Положительно оба эти влюблены в вас,-- с усмешкой сказала Литта, когда они уже шли верхним лесом, прочь от Петенькиной избушки. Лес был мшистый, сыроватый, темный, но тропа широкая.

-- Это все приятели мои,-- отозвался Сменцев.-- У меня их много. Всякий народ есть.

Литте почему-то было невесело. В сущности и Петенька ей не нравился, и чувствовалась даже неприязнь ко всему, ко всем "приятелям" Сменцева и к нему самому. Неприязнь и чуждость.

-- Юлитта Николаевна, вы не устали? Вам Петенька надоел?

Литта вспыхнула.

-- Почему надоел? Я только не понимаю, что в нем любопытного.

-- Да ничего. Разве вы из любопытства к нему в гости шли?

Ей почудилась насмешка. Захотелось сказать многое, захотелось резкости. Но не могла найти слов, все было смутно, неопределенно.

Сменцев остановился.

-- Сядем, вот сосна хорошо лежит, сядем,-- произнес он так серьезно и так настойчиво, что девушка в ту же минуту повиновалась.

Роман Иванович снял фуражку и провел рукой по волосам. Они у него были коротко острижены, но все-таки упруго курчавились и спереди вставали жестким, темным хохлом. Солнце сквозь колеблющиеся тихо листья пятнами падало на смуглое неправильное лицо, и лицо от этих колебаний казалось еще беспокойнее.

-- Юлитта Николаевна, я хотел с вами поговорить о Ржевском. Я хочу его видеть.

Литта задержала дыхание. Но тотчас же спокойным, очень спокойным голосом сказала:

-- Какой Ржевский?

-- Ржевский, Михаил. Вы же знаете. Я все равно его увижу, у меня есть свои возможности. Но не хотелось бы помимо вас. Он теперь в Париже?

Литта молча поднялась, бледная. Не было сил произнести ни одного слова. Не было, кажется, ни одной ясной мысли в голове.

Сменцев глядел на нее снизу вверх, спокойно и усмехался, чуть скривив яркие губы.

-- Подождите, не спешите. Я вас взволновал. Виноват. Вечная моя вина,-- иду к делу без вступительных слов.

Литта молчала, но не двигалась с места.

-- Я ищу союзников,-- продолжал Сменцев.-- Помощников у меня много, а вот союзников пока нет. Я слышал о Ржевском. Хочу попытать, не найду ли около него союзников. Не найду ли и в вас союзницы...

-- Ваших дел я не знаю,-- произнесла Литта, с трудом разомкнув губы.-- Вас я не знаю. И что вы говорите, о ком и о чем, не понимаю.

-- Хорошо, сядьте же. Ведь это в трех словах объяснить можно.

-- Нет. Я иду домой. Оставьте меня. Оставьте! Чего вы от меня хотите? Я не желаю с вами разговаривать. Не желаю ничего знать.

В нелепой, необъяснимой истерике она двинулась, было, от него. Но он цепко, твердо схватил ее за руку и произнес холодно:

-- Куда вы? Что с вами? Придите в себя. Ведь если я враг, то вы ведете себя уж совсем непозволительно.

Литта с отчаянием подумала, что он прав. И ослабела вся, не противилась больше ни его взгляду, ни его прикосновению, покорно опустилась опять рядом, на сломанную сосну.

Молчание.

Потом Сменцев тихо произнес:

-- Я не враг, Юлитта Николаевна. Я, может быть, ближе вам, чем сам это думаю. Мне хотелось, чтобы вы поняли это раньше доказательств, раньше представления рекомендаций. Но вы слишком напуганы. Так вот: о Ржевском, да и о вас мы говорили много с Сергеем.

Литта не подняла головы. Потом пролепетала неслышно:

-- Как я могу верить?

Сменцев пожал плечами, нехотя полез в карман, достал из бумажника узко сложенное письмо и протянул ей.

-- Вы почерк Сергея знаете?

Дрожь солнечных бликов по бумаге, по знакомым крупным и кривым буквам.

"Друг Роман Иванович, видно уж до осени не свидимся, коли завтра едешь. Приходи осенью, потолкуем. Дидко по осени обещался быть, хоть ненадолго. А милой-то нашей крепко от меня кланяйся, куда едешь. Познакомишься, сам поклонишься. Ну, значит, до свидания пока от Сергеича".

Литта, прочитав, молча отдала письмо. Его тотчас же Сменцев сжег на спичке,-- не без торжественности: больше, мол, не нужно. А, в сущности, можно бы и не торопиться сжигать: письмо самое безобидное, да и Сергей Сергеевич не опасный человек,-- петербургский мастеровой, последнее время ни в чем не замеченный. Года два тому назад он жил вместе со старым одним профессором и с его больным племянником; кое-кто называл эту странную семью "троебратством". Но теперь и "троебратства" уже больше не существовало.

-- Вы давно Сергея знаете? -- спросила наконец Литта.

-- Подружился не так давно; а знаю много лет... И с Дидимом Ивановичем, со стариком, раза два встречался. Хочу как следует с ним теперь повидаться. Хотя...

Он не договорил, быстро взглянул на Литту и прибавил тише:

-- Юлитта Николаевна, да ведь я и с вашим покойным братом встречался. Он меня очень интересовал. Никогда я не думал, что он кончит трагически. Не шло к нему.

-- Случайность... ужасная,-- проговорила девушка, едва двигая побелевшими губами.-- Мне тяжело вспоминать это... Но вы... вы что знаете? Считается не открытым, кто убил его тогда ночью в пустой финляндской даче... А что говорят -- вздор, неправда.

-- Говорят, что его убил Ржевский... Но, конечно, это вздор. Ясно, что вздор.

-- Да, да. Убийца -- несчастный, подговоренный негодяем. Больной, безумный... Он и умер в больнице... А нарочно говорят... И многие верят. Вот, бабушка моя, графиня... Вы ее знаете. Она уверена, что Юрия заманили в Красный домик и убили "революционеры". Зачем, о Господи!.. И о Ржевском она тоже... В чем уверилась,-- кончено. С тех пор стала совсем иная. Жестокая она и сильная. Отца моего вовлекла туда же. Окружила себя...

Литта вдруг оборвала:

-- Да вы знаете, кем. Вы ведь, в ее салоне -- гость нередкий.

-- Знаю...-- задумчиво сказал Сменцев.-- Это целый мир. Графини и ее присных жаль было бы не видеть.

-- Делаете наблюдения? -- неприятно усмехнувшись, спросила Литта.

-- Нет. Я не наблюдатель. Созерцаниями заниматься некогда. Если вы мне не доверяете,-- так тому и быть. Но все же лгать не буду. Я ищу себе союзников, говорю вам. Для этого надо видеть всех, чтобы потом выбрать.

Литта встала.

-- Пойдемте. Что мне доверять -- не доверять. По-прежнему я вас не понимаю. Там -- союзников! Если гости графини могут быть вашими союзниками...

-- Могут,-- твердо и открыто сказал Сменцев...-- Все могут, если я захочу. Последнее слово, подождите...

Он тоже встал. Солнце закрылось набежавшим облаком. Лес потемнел, посерел, притих. Прямо в глаза Литте глядели неблестевшие глаза под выгнутыми, точно нарисованными бровями.

-- Чего вы желали бы, к чему Ржевский пришел, о чем Сергей мечтает,-- того хочу и я. Должно создаться новое движение. Более широкое, с иными основами, с иными горизонтами. Но для этого надо считаться с существующими силами и пользоваться ими. Довольно романтических утопий да эмигрантских мечтаний. Что есть, то есть.

Он сдвинул брови и прибавил, ближе наклонившись к ней:

-- Над созданием такого движения я работаю. И я -- сделаю.

Это шепотное, но ясное "сделаю" прикрыло Литту душным туманом. Ей казалось теперь, что она Сменцеву и верит до конца и в то же самое время до конца не верит. Захотелось быть далеко от него, забыть его, чтобы вовсе не было его,-- но и странно влекло ему покориться, согласиться с ним в чем-то совсем, и пусть все сбудется, чего он хочет.

-- А теперь пойдемте,-- произнес Роман Иванович громко, почти весело.-- Мы к обеду опоздали. И ведь это длинный разговор. Сразу всего не скажешь. Еще не раз к делу вернемся.

В тот вечер долго сидела Литта над своей тетрадкой. Писала, думала, опять писала... Но кончила тем, что под утро все листы разорвала. Не надо. И запоминать этого не надо. Ничего не выходит. Ничего не вышло. Не надо.

Глава четвертая. ВРАГ ИЛИ ДРУГ?

---

Оглавление: • Глава первая. В БУРЕ И ГРОЗЕ • Глава вторая. СТРОЙКА • Глава третья. К ЖЕНИХУ-БОГОМОЛЬЦУ • Глава четвертая. ВРАГ ИЛИ ДРУГ? • Глава пятая. МУДРЫЙ ОБМАН • Глава шестая. МУЖИЧИЙ УНИВЕРСИТЕТ • Глава седьмая. МУЖИЧИЙ БАЛ • Глава восьмая. ОТЕЦ ВАРСИС • Глава девятая. ДОБРЫЙ СТАРИЧОК • Глава десятая. ЧИСТЫЙ • Глава одиннадцатая. ЛЮБОВЬ -- ЗЛА • Глава двенадцатая. БРАТ • Глава тринадцатая. ПРЕДЛОЖЕНИЕ • Глава четырнадцатая. ХУТОР ПЧЕЛИНЫЙ • Глава пятнадцатая. ТАМ И ЗДЕСЬ • Глава шестнадцатая. РАЗНЫЕ БУМАЖКИ • Глава семнадцатая. СТАРИКИ • Глава восемнадцатая. ДАЧА С БАШНЕЙ • Глава девятнадцатая. CALVAIRE {Распятие (фр.).} • Глава двадцатая. ВВЫСЬ • Глава двадцать первая. БЛАЖЕННЫЙ БАЛАГАН • Глава двадцать вторая. СПЕШКА • Глава двадцать третья. ДЕВСТВЕННИКИ • Глава двадцать четвертая. "OUI" • Глава двадцать пятая. КРЕПКИЕ ЛЮДИ • Глава двадцать шестая. "ПОСТРАДАВШИЕ" • Глава двадцать седьмая. СВИДАНИЕ • Глава двадцать восьмая. БАРОН • Глава двадцать девятая. ДВА МОНАРХА • Глава тридцатая. ПЕРЕД СВАДЬБОЙ • Глава тридцать первая. "ОТ КАМЕНИ ЧЕСТНА" • Глава тридцать вторая. ДО ДНА • Глава тридцать третья. ПРОГРЕСС И ЭКСЦЕСС • Глава тридцать четвертая. ЕДИНАЯ ВЛАСТЬ • Глава тридцать пятая. ПОТОМ СКАЖУ • Глава тридцать шестая. ВМЕСТЕ • Глава тридцать седьмая. ЧЕРТ • Глава тридцать восьмая. НАЧАЛО НОВОГО • Глава тридцать девятая. ЗОЛОТЫЕ ЦВЕТЫ • ПРИМЕЧАНИЯ