![]() |
![]() |
||
![]() |
|||
Зинаида Николаевна Гиппиус. Чертова кукла • Все авторы -> Зинаида Николаевна Гиппиус. Зинаида Николаевна Гиппиус. Чертова кукла Глава девятая. СИМПОЗИОН Утром дождик. В Лизочкиной столовой "под дуб", с одним широким надворным окном -- темновато. Завтрак смешной: дорогие сыры, закуски и фрукты из Милютиных лавок, прекрасное вино, а из горячего только и есть, что яйца всмятку. Но Юрию и Лизочке это нравится, им весело, они смеются. Подает на стол высокая, черноватая горничная, совсем молодая еще, но худая, точно болезненная. У нее короткий нос и лицо совсем не неприятное, волосы острижены и вьются. -- Верка! -- кричит ей Лизочка.-- Ей-Богу, вот смешной-то! Так и катит, так и катит! А видать, что ни скажи,-- сейчас поверит! Дурынды они все, должно быть. И выдумает же этот Рулька, право! В курсистку играть! Верка смеется, показывая тесные, белые зубы. -- Да как же ты?-- пристает Лизочка.-- Расскажи по порядку. -- Уж забыла, должно быть. У меня после больницы, от тифа этого, память такая стала... -- Ну, не ври! Чего тут, садись с нами. Я тебе икема налью. А ты расскажи. Мне интересно, потому что я вчера в Эльдорадке этого Морсова все слушала. Садись, садись. Верка -- давняя Лизочкина подруга. Года полтора тому назад, когда Юрий знал ее, она хорошо была пристроена, с богатеньким офицером, и даже Лизочке покровительствовала. Лизочку -- тогда еще глупенькую, еще черноволосую девочку, Юрий однажды у нее видел мельком. С тех пор дела повернулись. Верке сильно не повезло. Запуталась в какую-то глупую историю, потом заболела воспалением легких, а выздоравливая,-- схватила в больнице тиф. К весне едва выписалась. Ни кола, ни двора. На улицу идти у Верки свой гонор, да и соображенье есть. Лизочка -- добрая душа, а тут и Юрий посоветовал: "Да возьми ты ее к себе в горничные. Сама все ноешь, что с "хамками" не можешь сладить. Кухарку брось, дома ведь никогда не обедаешь, лакей у тебя при карете, а с Веркой отлично будет. И мне уж надоели эти соглядайки. Не повернись". Так и устроились. Верка была довольна. Она после болезни слабая. А в белом переднике дверь дяде Воронке отворить, да с граммофона пыль смахнуть -- отдых, а не работа. Они обе -- Лизочка-госпожа и Верка-горничная очень естественно приняли данное положение. Так оно есть -- чего же еще? Верка называла Лизочку "барыней", а Лизочка, при других, говорила даже ей "вы", как следует. Порой они ругались, Верка "отвечала", но не более, чем настоящая горничная. Старые "дела" Юрия с Веркой решительно никого не смущали. Они были забыты. Впрочем, Верка и прежде никогда Юрию не нравилась особенно. У нее осталась к нему послушливая преданность. По приглашению развеселившейся Лизочки Верка, не жеманясь, села за стол и вино выпила. -- А ты его в гости не звала? -- спросила она Лизочку про Морсова, переходя на дружеское "ты".-- Вот интересно, еще узнал бы меня. Лизочка захохотала. -- Никогда бы не узнал! Порожела ты с той поры здорово! -- Вот еще! Я поправлюсь,-- сказала Верка, нимало не обижаясь. -- Ну ладно, ты мне расскажи обстоятельно! От него ничего толком не добьешься,-- кивнула Лизочка на Юрулю.-- Вот, сидит и смеется. Ну говорит, двоюродная сестра, ну курсистка, а ты что? -- Да я что? Мне тоже интересно. Он всегда, бывало, выдумывает... Научил меня, а память у меня была хорошая... -- Ну, ну?-- нетерпеливо допрашивала Лизочка.-- Чему ж он тебя научил? И как же там было? Юруля, улыбаясь лениво, поощрил: -- Да расскажи ей, Верка. Я уж и сам забыл. Теперь уж этого и нет ничего. -- Нету?-- спросила Лизочка с сожалением.-- Что ж они? Рассорились все? -- Ну, много ты понимаешь. Я говорю про те вечера, на который я Верку повез. Да тебе не втолкуешь. Пусть Верка расскажет. -- А и смешно было, Лиза,-- начала та с одушевлением.-- Говорит он мне вдруг: хочешь, говорит, я тебя в самое что ни на есть утонченное общество свезу? Настоящие, говорит, аристократы, и ты между ними будешь. Я гляжу на него, а он смеется: аристократы. Как? духа, что ли? Это, мол, еще выше, да и забавнее. Наилучшие художники и писатели, говорит, строго между собой собираются и утонченно по-своему веселятся, и лишнего никто не допускает. А я тебя привезу. -- Ишь ты! -- сказала завистливо Лизочка.-- Я бы боялась. Выгнали бы еще скандально, если строго и на дому. -- Ну, я не боялась. Во-первых, что какие это там такие аристократы, точно мы их не видим, а затем он меня научил ловко. Оделась я в простую юбку и блузку белую, ну, пояс кожаный, однако все новенькое. Волосы наушниками, и будто я его двоюродная сестра, курсистка из Москвы. И будто я тоже, не хуже их, стихи могу писать, и стихи дал на бумажке, велел наизусть на случай выучить. А у меня память была о-отличная... -- Неужели помнишь?-- воскликнула Лизочка.-- А ну-ка, скажи! Скажи, душка! -- Теперь, после больницы, уж не знаю... Вспомню, так скажу. Ты слушай по порядку. -- Ну? -- Ну вот, и будут тебя, говорит, звать София, что значит премудрость. -- Сонька, попросту. -- Не Сонька, а София. И должны там все, самые солидные, и господа, и дамы, надевать костюмы, а меня, когда мне костюм станут предлагать, научил, что ответить. -- Что же? -- А вот погоди. И должны там все лежать... -- Это что же?-- разочарованно фыркнула Лизочка.-- Сразу же и ложатся? Юрий усмехнулся. -- Глупенькая! Это они за столом должны возлежать... Это давным-давно такая мода была... -- Ну да, возлежать,-- поправилась Верка.-- На столе кушанья, вино, а они вокруг, только вместо стульев обязательно кушетки, на них и возлагаются. -- И ты возложилась? -- Погоди. Он научил меня: больше все молчать и глядеть строго и скромно. И если, говорит, пакости какие увидишь,-- мало ли что покажется! -- не обращай внимания, не хохочи, гляди строго, с благоволением, и не думай чего-нибудь: это они по примеру самых благородных древних фамилий. Лизочка не выдержала. -- Нет, ну и дура же ты, Господи! Уж я бы не попалась. Это просто он тебя надувательски надул, вот и хохочет теперь! Просто повез тебя в самое последнее место. Хороша! Верка смутилась было. Но Юрий, продолжая смеяться, сказал: -- Не бойся, Верка, не слушай! Я тебя ни капельки не обманывал! Настоящее было место, и аристократия настоящая. Лизочка не унималась. -- Нет, Морс-то, Морс-то! Посмотреть -- манеры самые деликатные. -- А ты на него напрасно, он ничего, ни-ни, вежливый, и все так гладко. И костюм на нем такой длинный был, пестрый, ногами даже путался. Другие многие, действительно... -- Похабничали? -- Ну... Мне что? Я гляжу да молчу. И все, милая моя, говорят, говорят... Вино в чашках. Чашку не выпьет, в руках держит, говорит-говорит, насилу опрокинет. -- И все стихами? -- Всяко. Я не слушаю, свои в уме держу, кабы не забыть. На головах венки из цветов, живые, ну и повяли, потому на проволоках. -- И ты с венком? -- Нет. Я не приняла. Ты слушай. Когда это уж достаточно поговорили и поугощались, Юрка вдруг встает и объявил: София, говорит, желает теперь высказать свою причину, почему она отказалась надеть костюм и остается среди всех в своем обыкновенном платье. -- Так и объявил? Ух ты батюшки! А ты что ж? -- А я уж знала. Взяла свою чашку, подняла вот так...-- Верка подняла стакан с икемом,-- ну и сказала... -- Да что ж ты сказала? -- Вот забыла, как сказала,-- вздохнула Верка.-- Вот уж и не сказать теперь так ни за что, хоть убей. С голосом учила. Я между вами, говорю, одна без костюма потому.... потому... -- Эх, да ну тебя! -- Потому, мол, что костюм -- это... полумера, что ли?.. Она беспомощно взглянула на Юрулю. Но тот коварно молчал, улыбаясь. -- Одним словом, постой,-- продолжала Верка.-- Одним словом, что они все трусы, что желают все... да, освобождения от условий и, кроме того, красоты, а что для этого,-- я будто чувствую и знаю,-- надо собираться совершенно обнаженно, потому что в теле красота, а не в костюме. И в красоте чистота, и я, мол, одна это понимаю, потому что я вот, чистая девушка, сейчас бы готова на это, но вижу, что они еще не готовы, и сижу в своем платье скромно, а в костюм, однако, наряжаться не согласна, это, мол, только себя обманывать. Не истинная красота. Верка проговорила все это одним духом, глядя на Юрулю. Тот покачал головой. -- Забыла ты, забыла,-- сказал он.-- Много чепухи наплела. Тогда лучше у тебя вышло. Лизочка только руками всплеснула. -- Батюшки, срам-то какой! И неужели ж они тебя за этакие вещи об выходе не попросили? -- Ничегошеньки. Я думала не то. Думала скажу -- да вдруг они все поснимают. А не то закричат: хвастаешь, так раздевайся, а мы не в бане. Мне же, признаться, не хотелось. Однако, милая моя, ничего подобного, а прямо фурор. За мое здоровье чашками так и хляскают, кричат, что я вернее всех сказала, что выше их понимаю, что они, действительно, не готовы. Говорили-говорили, Морсов в хламиде путается, другой там был, черненький, в коротенькой юбчонке, на кушетке лежит, кричит: мы старые люди, но мы идем к новому! Скандалили довольно. -- Весело, значит, было? -- Нет, милая моя, скучища. У меня уж глаза повылезали. Да и они -- поговорит один, выпьет, другой об том же начнет. Вот и веселье. Ну, наугощались, конечно. А так чтоб особенного -- ничего. -- Мне было забавно,-- сказал Юрий.-- Я все на Верку смотрел. Вот важничала, курсистка. -- Наконец, того -- сон меня стал на этой кушетке клонить. А Морс пристает: София, скажи стихи свои! -- На "ты" уж к тебе? -- Все на "ты", по условию. Дамы там, солидные видно, им тоже все "ты". Ну, я сначала, конечно, ломаюсь. После говорю, хорошо, только что припомню из старого. Не будьте строги. Все он меня научил, да уж потом я и сама разошлась, вижу, как с ними надо. -- Неужели помнишь стихи? -- спросил Юрий.-- Помнишь, так скажи Лизочке. Стихи тогда Юрий сам старательно -- не сочинил, он не умел сочинять, а составил для Верки. Составил с расчетом и со знанием, как дела, так и вкусов тогдашних. Теперь Юрий, конечно, не помнил ни одного слова. Так давно все это было, так устарело. Но ему забавны казались воспоминания Верки: ведь для нее это приключение осталось свежим и важным. -- Ах, не припомню я,-- сказала Верка.-- После больницы уж не та у меня память. Погоди-ка. Она встала в позу, опустив руки, наклонив голову, и начала нараспев, густо. Голос у нее был довольно приятный.
Я вся таинственна, Всегда единственна, Я вся печаль. И мчусь я в даль, Как бы изринута Из чрева дремного... Не семя ль темное На ветер кинуто?
В купели огненной Недокрещенная, Своим безгибельем Навек плененная... Душа скитальная...
Верка запнулась. И повторила беспомощно:
Душа скитальная...
-- Ну? Что ж ты?-- поощрил Юруля.-- Вали дальше. Длиннее было. Он тогда очень старался, чтобы стихи составить средние, чтобы не пересолить в пародию. И действительно, пародии не было. Верка припоминала:
Душа скитальная...
-- Так вот хоть ты что! Больше, ей-Богу, ни-ни, ничего не помню! Лизочка была разочарована. -- Ну-у! -- протянула она.-- Я думала, интереснее что-нибудь. И так заунывно и говорила? -- Так надо. -- Что ж они? Понравилось? -- Должно быть, понравилось. Руки мне жали и объясняли, что это значит. -- Что же? -- Ну, я уж не слыхала. Устала, беда! Целый вечер на этой кушетке, да гляди строго, да молчи,-- оно доймет! -- Ишь ты, бедненькая! -- пожалела Лизочка.-- Я бы не выдержала. И, главное, ради чего, коли веселья никакого не было. -- Нет, в начале смешно. После только наскучило. Ну, побаловались они еще, затем платья свои понадевали -- и по домам. А уж потом я не знаю, было ли у них еще, нет ли. -- Может, они потом без костюмов, Юрка, а? -- спросила Лизочка. Юрию надоело. Он зевнул. -- Не знаю. Я больше не был. А потом за границу уехал. Да нет, теперь уж ничего этого нет. Мода прошла. Теперь не дурачатся, теперь серьезно, лекции читают. -- Ну, лекции... -- Ничего, ты пойди как-нибудь, послушай, я тебе билет дам. -- И мне дай,-- попросила Верка.-- Не выгонят? -- Нет, нет, в общей зале. Садитесь смирно и сидите. -- Скука? -- Еще бы. А надоест -- уйдете. Вот, признаться, вы мне теперь обе ужасно надоели. У меня к тебе дело было, Лизок, да скучно, и некогда теперь. Как-нибудь после. Отдохну и поеду. Обедаю я в одном месте нынче. Он встал и открыл окно. В столовой было накурено. Верка, превратившись в горничную, принялась убирать со стола. В эту минуту в передней зазвонили. Лизочка прислушалась и вдруг вскочила, подхватив ленты своего капота. -- Вера, Вера,-- зашептала она.-- Живо! Все со стола вон! Это Воронка, я его руку знаю! Ключа-то не даю, дудки! Не иначе как опять забыл что-нибудь утром, растеряха! В спальной не убрано? Ладно, я прямо в постель, скажи, барыня еще не вставала... Юрунчик, прощай. Она подскочила к Юрию, на лету чмокнула его и исчезла. В один миг стол опустел, как будто ничего на нем никогда и не стояло. Юрий неслышно скрылся. И Верка уже отворяла дверь, скромная и ловкая в своем белом переднике, извинялась перед барином, что не сразу услыхала звонок, докладывала, что барыня опять започивали и не велели себя будить. Дядя Воронка доверчиво пошел сам в спальню. Он только на минутку. Он, действительно, забыл утром у Лизочки какой-то, никому, кроме него, не нужный портфель. Глава девятая. СИМПОЗИОН Оглавление: • Глава первая. ЮРУЛЯ • Глава вторая. ПО-СТУДЕНЧЕСКИ • Глава третья. ШИКАРНЫЕ ЦВЕТЫ • Глава четвертая. НА КОШАЧЬЕЙ ЛЕСТНИЦЕ • Глава пятая. ПЛЕННИК • Глава шестая. РАЗНООБРАЗИЕ ЛЮБВЕЙ • Глава седьмая. СОЛОМА НА БАШМАКЕ • Глава восьмая. БАЙ-БАЙ • Глава девятая. СИМПОЗИОН • Глава десятая. НА ФОНТАНКЕ • Глава одиннадцатая. ФРАНЦУЖЕНКА • Глава двенадцатая. ЗАБАВА • Глава тринадцатая. СВИДАНИЕ • Глава четырнадцатая. В ЧЕМ ГРЕХ • Глава пятнадцатая. САШИНЫ ДЕЛА • Глава шестнадцатая. САМОУБИЙЦА • Глава семнадцатая. ПОРТНИХА • Глава восемнадцатая. ОБЩИЕ МЕСТА • Глава девятнадцатая. ПРИГОВОР • Глава двадцатая. ЧЕРТОВА КУКЛА • Глава двадцать первая. СЛУЧАЙ С ВЫСТРЕЛОМ • Глава двадцать вторая. КОПЫТА ПО КРЫШЕ • Глава двадцать третья. ТРОЕБРАТСТВО • Глава двадцать четвертая. ЧЕРНЫЕ УЛЫБКИ • Глава двадцать пятая. ДЕТСКАЯ ЗАТЕЯ • Глава двадцать шестая. МОЛЧАНИЯ • Глава двадцать седьмая. НЕПОЛУЧЕННОЕ ПИСЬМО • Глава двадцать восьмая. КАЮК • Глава двадцать девятая. МОРЕ СОЛЕНОЕ И МОРЕ ЗЕЛЕНОЕ • Глава тридцатая. ЯВНОЕ И ТАЙНОЕ • Глава тридцать первая. ВОКЗАЛЬНЫЕ ЛЮДИ • Глава тридцать вторая. КРАСНЫЙ ДОМИК • Глава тридцать третья. ЧЕРЕПКИ Не пропустите: • Зинаида Николаевна Гиппиус. Роман-царевич (роман) • Зинаида Николаевна Гиппиус. Яблони цветут (рассказ) • Зинаида Николаевна Гиппиус. Мисс Май (рассказ) • Зинаида Николаевна Гиппиус. Зеркала (повесть) • Зинаида Николаевна Гиппиус. Живые и мертвые (рассказ) Ссылка на эту страницу: |
|
||
©Кроссворд-Кафе 2002-2024 |
dilet@narod.ru |