Леонид Броневой в Санкт-Петербурге упал в гостинице «Гельвеция» и сломал плечо. Несмотря на преклонный возраст, 82-летний актер много работает, играет сразу в нескольких спектаклях. В Петербурге репетиции проходили почти каждый день, по несколько часов…

- У вас огромный опыт – зачем эти многочасовые репетиции?

– Это как в спорте – надо все время репетировать и все время играть, но больше репетировать. Я помню, когда я работал в Театре на Малой Бронной, часто проходил мимо дома Святослава Рихтера. Служебный вход был как раз напротив его окон. Без десяти одиннадцать пианист играл – одну музыкальную фразу. Я выходил из театра в 3 часа – он играл эту же фразу. С 11 до 15 – оттачивал.

– Непросто наверное «оттачивать» роли в 82 года?

– А я скрываю свой возраст, быть старым просто не имею права. Кто-то из известных людей объяснял, чем отличается возраст от старости. Старость – это когда к молодым относишься с лютой ненавистью. Я отношусь к ним хорошо, у нас в театре многие из них очень талантливые люди. В общем, жизнь у меня долгая, и я вообще не знаю, в награду она дана или в наказание.

– Наверняка в награду, у вас и родители жили долго…

– А вот неизвестно: поживи подольше, все умрут – твои друзья, знакомые, останешься один. Книппер-Чехова незадолго до ухода говорила: «Как ужасно, такое ощущение, что мне 20 лет, а ноги не идут, глаза уже не видят. Никого нет, все ушли».

Я не люблю молодиться или рассказывать о своих болезнях. Как сказал чеховский персонаж, «сознательно боятся смерти только верующие в вечную жизнь, потому что им бывает страшно своих грехов».

– Вы с женой Викторией долго и счастливо живете много лет. Ваши знакомые рассказывают, что вы знаете способ проверить истинные чувства.

– «Если хочешь определить, настоящая ли у тебя с твоей девушкой любовь, купи билет с ней до Владивостока в одно купе». Это мне рассказал один человек, который взял с собой в путь невесту. Ехали они несколько суток, а потом еще и обратно. В маленьком закутке – в купе – все очень важно и очень видно человека в сложных стесненных условиях. Он выбрал поезд, но можно для проверки выбрать лес, можно горы. Мой друг на девушке, которую проверял, кстати, так и не женился.

– А вы и без проверок обошлись. Кстати, именно супруга посоветовала вам соглашаться на Мюллера в «Семнадцати мгновениях весны»…

– Да, и не соглашаться на роль Гитлера. Я все сценарии всегда даю прочесть Виктории. Она ведь не актриса, зритель, по профессии инженер, у нее очень трезвый взгляд и самообразование. Вот, правда, не так давно отказался, несмотря на совет жены, от съемок в фильме «Рафферти». Роль сыграл Армен Джигарханян, по-моему, очень удачно.

– «Семнадцать мгновений весны» в цвете какое впечатление произвел?

– Прелесть черно-белого фильма в том, что живые сцены совпадают с документальными кадрами. Кадры войны – и тут же гестапо, мы снимали эпизод в Бутырской тюрьме. А в новом, раскрашенном фильме я стал обращать внимание на то, какого цвета у героя повязка на руке, и пропустил много важного. «Золушку» раскрашивать можно, «Кубанских казаков» тоже, но «Мгновения» – нельзя. Режиссер картины Татьяна Лиознова была, возможно, в очень тяжелом финансовом положении, она лежала в больнице. Обвинять ее том, что она согласилась раскрасить фильм, нельзя.

– Многие актеры сегодня активно снимаются в сериалах, а вы их не жалуете…

– В сериалах у меня совершенно нет желания работать. За два дня снять серию, находясь на площадке по 12 часов, – это немыслимо. Там не любят вопросов, не любят репетировать, надо снимать-снимать-снимать – это не для меня.

– Вы видите огромную ценность репетиций. Из сегодняшних режиссеров кино кто-то согласен с вами?

– Почему у Михалкова были эти замечательные картины – «Механическое пианино», «Родня»? Потому что он по 2 месяца репетировал у себя на даче. Брал актеров – и с утра до ночи сотни вариантов... Когда они выходили на площадку, оставалось из множества проб выбрать нужный кусочек и потом смонтировать.

– Сейчас Михалков уже, наверное, так не работает…

– Я не видел последних его картин. Но я видел первый фильм «Утомленные солнцем» – думаю, там тоже было множество репетиций. Актер – ужасная профессия, а искусство, театр – очень зыбкие субстанции. Я работаю уже 65 лет – нельзя ничего достичь тренировками, впрок.

– Как думаете, в Голливуде сегодня тщательно относятся к подготовительным этапам съемок?

– Смотря кто. Уверен, что Дастин Хоффман, Аль Пачино, Де Ниро обязательно репетировали. Коппола, конечно, репетировал, иначе никогда бы он не сделал гениального – первого – «Крестного отца». А вот молодые – не уверен.

– Вас называют одним из самых обаятельных актеров нашего времени.

– Нет-нет, я прекрасно знаю себе цену, знаю свои возможности, я очень придирчив к себе. Никогда не получается то, чего ты хочешь.

– В качестве режиссера никогда не хотелось себя попробовать?

– Я категорически против этого. 90 процентов актеров уходят в режиссуру просто потому, что им приятно сидеть в зале и руководить процессом. А я не люблю командовать. Режиссер – это адская работа. Захаров, Товстоногов – талантливых по пальцам пересчитать.

– У вас есть роль, которую вы попросили, потому что очень хотелось сыграть?

– Я никогда не просил ролей. Считаю, что если попросишь и дадут, то на тебе лежит огромная ответственность. Много лет назад я должен был играть графа Калиостро в «Формуле любви», но меня не утвердил художественный совет. Я пообижался 1 день, а на следующий ночью звонит Гриша Горин и предлагает сыграть доктора в этой картине. Не всегда нужно играть большую роль… Порой человек играет Отелло и за время своего присутствия на сцене так опротивеет зрителям! Я в жизни хотел сыграть одну роль – Арбенина, но потом увидел в этой роли Мордвинова и понял, что лучше я просто никогда не сыграю.

– У вас много бессловесных ролей.

– Первую такую получил в массовке, сделал пенсне под Берию, получился очень зловещий кагэбешник. Режиссер очень хвалил меня тогда перед коллегами: «Вот видите, как можно без слов выразить характер» – и предложил мне главную роль.

– Читала, что вы бываете человеком резким, эмоциональным. Когда-то грубо ответили Табакову, который пришел пригласить вас в свой театр.

– Табакова когда-то прислал художественный руководитель театра «Современник» Олег Ефремов передать, что не берет меня в свой театр оттого, что у меня в творчестве нет «человеческой темы». Я очень тогда расстроился. Сам Табаков искренне звал позже к себе, мы с ним в хороших отношениях, но знаете… от Захарова не уходят.