День 16 ноября      

Жизнь драматурга Николая Эрдмана, человека неординарного (в нынешнем ноябре ему исполнилось бы 110 лет), никак не назовешь легкой. Вместо заслуженной славы — замалчивание его имени, сталинская ссылка, поражение в правах. Его имя безжалостно выбрасывали из титров его лучших картин («Веселые ребята» и «Волга-Волга»), прикрываясь тем, что так фильмы легче пройдут цензуру. А он… он всегда продолжал оставаться самим собой — подчеркнуто элегантным и, казалось бы, невозмутимым.

В юности вращался в среде имажинистов, на равных общался с Маяковским и Мейерхольдом.

Для сегодняшних зрителей имя Эрдмана связано прежде всего с фильмами Григория Александрова. Именно на съемках «Веселых ребят» в Гаграх ночью арестовали сценаристов фильма Николая Эрдмана и Владимира Масса. Арестовали из-за какой-то пустячной эрдмановской басни, неосторожно прочитанной мхатовцем Качаловым перед «отцом народов», басни, в которой Сталин увидел тонкий намек на толстые обстоятельства.

«Веселых ребят» Эрдман посмотрел в ссылке. Несмотря на то, что одну из небольших ролей в фильме — музыканта Карла Ивановича — играл отец сценариста, Роберт Карлович Эрдман, фильм сыну Николаю не понравился. Он написал в письме: «Смотрел «Веселых ребят». Редко можно встретить более непонятную и бессвязную мешанину. Картина глупа с самого начала и до самого конца. Я ждал очень слабой вещи, но никогда не думал, что она может быть до такой степени скверной».

Ссылка Эрдмана связана с еще одной знаковой страницей его биографии — страстным романом с актрисой МХАТа Ангелиной Степановой, в то время супругой писателя А. Фадеева. Переписка Эрдмана и Степановой, изданная много лет спустя, отражает увлекательнейшую и драматичнейшую историю сложных взаимоотношений ссыльного драматурга и актрисы первого театра страны (Ангелина Осиповна даже тайно приезжала к Эрдману, когда он был в ссылке).

Многострадальными можно назвать и пьесы Эрдмана, особенно «Самоубийцу». После успеха «Мандата» в театре Мейерхольда коллектив принял к постановке еще одну пьесу драматурга — «Самоубийцу». Более того, это же произведение решили ставить во МХАТе и в театре им. Вахтангова. Сегодня сложно представить, что три театра-антагониста одновременно включили в репертуар одну и ту же пьесу. Насколько же она была блестящей! МХАТ, кстати, испрашивал разрешение на постановку комедии у самого Сталина.

Но недолго музыка играла. Пьеса была объявлена реакционной, вахтанговцы сами отказались от ее постановки, репетиции во МХАТе и у Мейерхольда были остановлены.

Много лет спустя к постановке «Самоубийцы» приступят Театр на Таганке и Театр сатиры — они будут запрещены. Пьесу попытается опубликовать журнал «Театр» — публикацию остановят. Первыми ее напечатают немцы. Она будет идти по всему миру, и только Москва будет молчать, будет молчать СССР.

И лишь в период перестройки выйдут наконец спектакли Таганки и Сатиры, но оба окажутся неудачными, устаревшими, вымученными: все-таки каждому овощу свое время.

Во всяком случае, охота писать пьесы будет отбита у Эрдмана на всю оставшуюся жизнь. Он соберется написать что-нибудь еще, даже Маяковский будет у него интересоваться: «Как, Коля, тебе удается так хорошо писать пьесы?» Но Эрдман окажется в этом плане совершенно заколдованным.

Он станет сочинять сценарии, новые либретто старых оперетт, скетчи, миниатюры, интермедии к «Принцессе Турандот», «Мадемуазель Нитуш», «Двум веронцам». Его интермедии цензура выбросит из таганковского «Пугачева», где Высоцкий будет хрипеть знаменитые есенинские строки: «Пропустите, пропустите меня к нему, я хочу видеть этого человека».

И сегодняшние дети, и взрослые, которые были когда-то детьми, должны знать, что сценарии чудесных киносказок «Морозко», «Город мастеров» и «Огонь, вода и медные трубы» написал не кто иной, как Н. Эрдман. Также перу драматурга принадлежит литературная основа «Летучей мыши», «Каина ХVIII», «Семерых смелых» и множества других известных произведений.

Когда казалось, что молодость уже позади, Эрдман неожиданно пригодился Таганке. Он стал одним из идеологов нового смелого театра, создававшегося Юрием Любимовым. Писал для таганковцев инсценировки, участвовал в многочисленных обсуждениях спектаклей, во многом определял репертуарную политику театра.

О нем вспоминают многие, вспоминают с удивительной теплотой. Эрдмана любили, Эрдману подражали. Известный актер Эраст Павлович Гарин, начинавший еще у Мейерхольда и игравший главную роль в эрдмановском «Мандате», настолько «был ушиблен» Николаем Робертовичем, что впитал его манеру говорить, и эта гнусавая манера хорошо знакома зрителям по гаринским ролям. Так разговаривают его короли в «Золушке» и «Обыкновенном чуде» и Каин ХVIII тоже.

Кто-то до сих пор вспоминает удивительный каллиграфический почерк Эрдмана, кто-то его пристрастие к игре на бегах, кто-то чешскую фланелевую курточку на молнии.

В последние годы Николай Робертович дружил с Александром Твардовским, он со многими дружил, при этом оставаясь человеком абсолютно одиноким. Когда Эрдман умирал, его положили в больницу Академии наук. Ученые откликнулись, а деятели искусств, получается, не пошевелились. Соавтор Эрдмана М. Вольпин вспоминал, что обращался с просьбой о больнице для Эрдмана к Михалкову, но Сергей Владимирович сказал, что ничего не может сделать (потом, в другие времена, С. Михалков вдруг окажется редактором пьесы «Самоубийца», хотя чего ее было редактировать — она и так закончена до последней точки).

Нынче Эрдман полузабыт. Но с другой стороны, по большому счету он самый настоящий классик без всяких оговорок.

АРТУР МАКАРОВ
Первая крымская N 349, 12 НОЯБРЯ/18 НОЯБРЯ 2010

День 16 ноября