Об эпохе Аркадия Райкина в искусстве будут долго помнить и писать. Он был легендой своего времени и своей страны. Миллионы людей смеялись и плакали, радовались и огорчались вместе с героями Аркадия Исааковича, узнававших его персонажей в реальной жизни. Но не многие знают о скрытых сторонах "соцдействительности", которые отравляли жизнь великого актера

Этот случай, произошедший в 1969 году в Харькове, получил широкий общественный резонанс. На него обратила внимание "Литературная газета", опубликовавшая сообщение об имевшем место событии. Речь шла о подборке документов из архивов ЦК КПСС о скандальном происшествии в Харькове, виновниками которого были Аркадий Райкин и другие. Прокомментировать эти документы предложили читателям. Поскольку в ту пору многие из нас еще проживали в "самой демократической" стране, называемой СССР, свободно ходили на концерты, смотрели разнообразные не нами выбранные телепередачи, то представляется небезынтересным обратиться к тем временам, когда неслыханной смелостью была сама по себе попытка открыто высказаться по поводу этих "совсекретных" документов.

Итак, описываемые события происходили в конце 1960-х годов. Врагов народа уже не искали — их давно убрали. Космополитов, хотя и вспоминали, но почти всех вывели на чистую воду. А вот носители идейно порочных взглядов на счастливую действительность, вызывающую почему-то чувства неверия и разочарования, все еще не перевелись. К тому же они и сложные периоды нашей истории освещали крайне односторонне. Кто же был этими носителями взглядов, чуждых социалистической идеологии? Кого своевременно не распознали? Пусть не для того, чтобы упечь в ГУЛАГ (упаси Боже!), но непременно помочь в самоочищении и самоперевоспитании.

Итак, письмо первое. Зарегистрированное канцелярией ЦК КПСС 13 мая 1969-го. Автор — секретарь КП Компартии Украины, ведавший идеологической работой Федор Данилович Овчаренко. Что же так обеспокоило главного идеолога республики, что побудило обратиться "наверх"? Думается, прежде всего стремление осуществить "превентивное" выступление, не дожидаться замечаний более высоких инстанций и, конечно, продемонстрировать бдительность. О ком же шла речь?

Проявив галантность, автор первыми назвал московских поэтесс Римму Казакову и Инну Кашежеву. Затем следовал народный артист СССР Аркадий Райкин, литератор Званицкий (фамилия приводится по тексту писем — С.К.) и другие. Все — участники концертной группы, выступающие в Харькове в марте-апреле 1969 года. Криминал первых двух заключался в том, что, выступая перед харьковской аудиторией, они читали стихи, "в том числе и идейно порочные". Автор особо подчеркивал, что стихотворения Казаковой и Кашежевой, исполнявшиеся в молодежной аудитории, были проникнуты чувством неверия и пессимизма. Все аргументировано: об этом говорили присутствовавшие на концертах, а им нельзя было не верить.

"Народный артист СССР А.Райкин, литератор Михаил Званицкий исполняли ряд интермедий, искажающих нашу действительность." Выступления этой концертной группы "не могли не вызвать отрицательной реакции среди слушателей". Присутствующие на концертах Райкина говорили о тягостном впечатлении, которое эти концерты оставляли после "тенденциозно злопыхательского характера отдельных номеров программы, оскорблявших достоинство советских людей".

Поскольку автором письма был не какой-то инструктор, а сам секретарь ЦК, на этом документе была соответствующая резолюция, адресованная зав. Отделом культуры ЦК КПСС тов. Шауро: "Просьба обратить внимание. М.Суслов. 14 мая." И делу был дан ход (до выражения "процесс пошел" было еще далеко). В партийные органы обратились и из КГБ. Тут уж простой информацией не ограничивались: были приложены прямые доказательства "виновности" упомянутых лиц. Здесь уж отвертеться нельзя было...

Вот что читала со сцены Римма Казакова:

 Смогли без бога — сможем без вождя.
 Вожди, дожди — народец ненадежный.
 Попробуй угадай, какая там под хвост вожжа.
 Когда опять натягивают вожжи...
 Послушно шли за вождем,
 Как за козлом овечки.
 Пещерный век — анахроним вожди
 Последней веры оплывают свечки.
 Вожди, полновесные дожди.
 Чтобы в помине этого не стало.
 Аминь — вожди, на пенсию вожди.
 Да здравствует народ, да сгинет стадо!... 
 Я больше лба не расшибу
 Ни об одну державную икону...

Вот уж неугомонная Казакова! Сказанного ей показалось мало, она решила в другом месте прямо назвать имена:

 Был человек убит при Сталине,
 Мы человека не вернули...

Хороша и Инна Кашежева. В стихотворении "Кавказ" решила почему-то говорить о своем видении:

 Ты был роскошная окраина.
 Строптивым пасынком царя...

Не могла, видите ли, обойти "пятую графу" и заявила:

 Графа национальность — это лишнее,
 Она в анкетах не нужна.
 Какая я? Любая, даже рыжая,
 Когда того потребует страна...

Коль завели "дело", то оно, разумеется, должно быть солидным по числу доказательств и рангу свидетелей. Трудно сказать, кто подсказал написать об этом же, но уже из самого Харькова. И написал тоже не рядовой инструктор, а секретарь обкома КП Украины Ю.Скляров. Вот только неизвестно, довелось ли и секретарю обкома побывать на концерте. Происходило-то все в своем городе, с билетом не было затруднений. В его письме больше внимания уделено народному артисту СССР Аркадию Райкину и еще одному литератору. Звучало солиднее.

По мнению партийного секретаря, программа А.Райкина "была подобрана тенденциозно" и "в общем искаженно представляет отдельные явления нашего общества." В подтверждение также приводятся убедительные примеры. Так, в монологе о светофоре А.Райкин средствами актерской выразительности (заметим, что речь идет о народном артисте! — С.К.) выделял следующее: "Почему так часто приходится просить? Почему так часто приходится унижаться? Куда ни взглянешь, все на личных отношениях..."

Можно лишь представить душевные переживания секретаря обкома. Ему подобное было чуждо и говорить так значило клеветать на действительность. Дальше — больше. Райкин призывал чаще вспоминать слова, которые были в первых советских учебниках: "Мы не рабы!". Это уж действительно слишком...

А чего стоит интермедия "Телеграмма из министерства", в которой Райкин и его партнеры позволяют себе акцентировать внимание зрителей на то, что якобы, путаница, беспорядок и очковтирательство приобрели у нас систему, охватывающую все сферы производства. Разве бывал артист А.Райкин на производстве? А секретарь обкома бывал и знал, что это не так. Автор информации в ЦК КПСС обращал внимание и на то, что выступавший вместе с А.Райкиным литератор Живаницкий прочитал, как он позволил себе выразиться, "три монолога из будущей программы." О чем эта "будущая программа"? В первом монологе Михаил Живаницкий проводил мысль, что молчание — золото, а потому все разговоры о недостатках должны вестись только в семейном кругу, так как недостатков много, а здоровье одно. Поэтому призывал жить по принципу: ничего не видел и не слышал — глухонемые. Подобным образом вел себя Живаницкий и во втором отделении. Не смущаясь, он советует: ...зачем хватать за руку вора? Вдруг станет большим-большим человеком? Знал секретарь Ю.Скляров, на что следует обратить внимание вышестоящие инстанции.

Нашлось место и досталось поделом вышеупомянутым поэтессам Р.Казаковой и И.Кашежевой. Подумать только, какие они читали стихи: "Слухи", "Дураки", "Пятая графа", "Вожди". В них многие мысли был высказаны с неприкрытым цинизмом.

Обращаясь в Центральный комитет, автор апеллировал к чувствам масс, отмечал недоумение и справедливое осуждение со стороны рабочих и интеллигенции города "программы выступавших, которая почти вся была пронизана "нездоровой тенденциозностью." Секретарь обкома просил ЦК партии принять надлежащие меры по повышению ответственности отдельных мастеров искусства и писателей, и обратить внимание на идейно-политический уровень репертуара и произведений искусства.

Поскольку действия партийных органов и бдительных чекистов поддерживались народом, то и в "деле" о скандале в Харькове сохранился рукописный документ, автором которого был Петр Дмитриевич Кабанько из Донецка. Чувствовалось, что это был человек умудренный жизнью — пенсионер, но главное, что и подчеркивалось в письме, — член партии с 1925 года. Петр Дмитриевич просил разъяснить, "какую пользу народу" приносят выступления А.Райкина по телевидению. Он подробно передал содержание интермедии о молодом инженере, присланном на производство. Но тот оказался круглым дураком, и потому, желая избавиться от бесполезного работника, его посылают учиться в аспирантуру. Петр Дмитриевич сумел распознать в этом "явно нездоровый подтекст." Его глубоко патриотические чувства не могли принять и другую интермедию, в которой А.Райкиным был показан" русский ученый, тоже круглый дурак, который не может понять, что имя студента-грузина "Авас."

Глубоко проницательный взгляд Петра Дмитриевича позволил ему усмотреть и в третьей интермедии попытку Райкина высмеять русского инженера-выпускника, направленного на производство, в то время как там, на производстве, "Райкиных" почти нет. За множеством числом фамилии, как явствует из дальнейшего текста письма, стоят Израиль Львович, Циля, Сара и другие, которые по окончании вуза сразу попадают в аспирантуру. Все это крайне не нравится Петру Дмитриевичу. И вообще, он считает, что третья интермедия оскорбительна для русских женщин из-за имен."

Содержание письма ветерана партии и труда не вызывало сомнения. Смущала лишь указанная в нем дата написания: 3 июня 1965 года. Надо полагать, что здесь досадная ошибка. Если нет, то напрашивается вопрос, где пролежало четыре года письмо старого большевика? Кто и где его хранил и для какого возможного случая берег?

Из материалов папки о скандале в Харькове, учиненного А.Райкиным, Р.Казаковой, И.Кашежевой и еще одним литератором, можно узнать лишь о некоторых мерах, принятых в отношении них. В справке, поступившей из правления Союза писателей СССР, сообщалось, что товарищам Р.Казаковой и И.Кашежевой было строго указано на недопустимость подобных выступлений. Невыясненным осталось, как же был наказан Аркадий Райкин. Вызывало удивление, что без ответа осталось письмо старого большевика. Ведь можно было указать на несовместимость его взглядов с интернационалистской политикой партии. Человек с таким партийным стажем правильно воспринял бы критику. Ведь хотела, правда, робко, сделать это И.Кашежева стихотворением "Пятая графа". Но составители "дела" увидели в нем "ущербную тенденциозную направленность и идейную нечеткость." Что же касается Михаила Званицкого (он же Михаил Живаницкий), автора трех монологов из будущей программы, то современный читатель наверняка узнал в нем Михаила Маньевича Жванецкого...