«Живу над хлебом и зрелищами…» – говорила об одной из своих квартир Фаина Раневская. Жилище великой актрисы располагалось над булочной, рядом с которой в том же доме был кинотеатр «Иллюзион»… «У меня хватило ума прожить жизнь глупо», – горькая самоирония звучит в афоризме, множество которых оставила она нам. Так оставляют в наследство бриллианты: «Берите, пользуйтесь, потомки…» Фаина Раневская. Имя, знакомое миллионам людей. Ее лицо с неповторимо прекрасной улыбкой увековечено не только на километрах кинолент любимых нами фильмов. Актриса, умевшая одинаково легко заставить зрителя плакать и смеяться, глядит на нас с российской марки. На почтовой миниатюре – кадр из фильма «Золушка», в котором Раневская сыграла мачеху – одну из своих самых блистательных ролей. А не блистательных, не сверкающих талантом, остроумием и мудростью у нее не было. Ведь театр, сцена, перевоплощение в своих героинь – это было для нее жизнью, единственно возможным счастьем. Она отдала этой бесконечной игре всю свою душу и сердце…

О Фаине Раневской написано очень много – воспоминания ее друзей и почитателей, исследования творчества. На интернетовский сайт, носящий ее имя, «заходят» тысячи людей в месяц. Прошло около двадцати лет, как ее нет среди нас, но интерес к грандиозной личности не стихает. Раневская не выносила банальности, остро чувствовала любую фальшь и не прощала ложного пафоса. Как-то она сказала, что когда слышит о чеховских героях: «Они являются яркими представителями…», ей хочется встать и убежать. И сейчас, пытаясь рассказать читателям о жизни Фаины Георгиевны, я очень боюсь и ложного пафоса и банальности. Ведь передо мной лежит крохотный бумажный прямоугольник – марка, с которой Раневская, как из далекого зазеркалья, смотрит на меня с легкой усмешкой. И мне хочется еще раз просто вспомнить вместе с вами, дорогие читатели, о непростой жизни великой актрисы.

Фаина Георгиевна родилась в городе Таганроге 27 августа 1896 года. Ее отец – Г.Х. Фельдман был весьма состоятельным буржуа – ему принадлежала фабрика сухих красок, несколько доходных домов и даже пароход. У Фаины было двое братьев и старшая сестра. Семья жила в полном достатке. За детьми, кроме горячо любившей их матери, присматривали бонны и гувернантки, все было в наличии для счастливого безоблачного детства Фаины. Но странно, ее воспоминания о жизни в родительском доме пронизаны такой горечью, будто именно в детстве упали в ее сердце зерна одиночества, они проросли позже неизбывной болью, преодолеть которую Фаине Раневской помогала только ее первая и вечная любовь – театр… Что было причиной детских обид в благополучной семье, можно только догадываться. Может быть, легкое заикание привело к повышенной ранимости, или наоборот – этот «дефект» привел к чувству некоего отчуждения от окружающих. Или, быть может, это участь большого таланта – ранимость и слишком острое ощущение невозможности высказать до донышка свою душу? В детстве это выливается в повышенную обидчивость, в юности проявляется в неудачных «безумных» влюбленностях, в зрелые годы – в ослепительной яркости неординарной личности. А в старости накрывает тоской бесконечного одиночества, от которого не спасает ни огромная популярность, ни нежность близких друзей, ни признание на государственном уровне…

Но вернемся к детским годам Раневской, ведь «все начинается с детства»… Она не была усердной ученицей, особенно ненавидела математику. Но читать очень любила, читала запоем, уходила настолько далеко в другую реальность, так сопереживала героям, что могла рыдать над прочитанными страницами. В двенадцатилетнем возрасте впервые попала в кино – это был немой фильм «Ромео и Джульетта». Экранное действо ее ошеломило, откуда-то нахлынула волна такой любви ко всему миру, с которой девочке было не совладать – она побежала в свою комнату, схватила набитую мелочью копилку и грохнула ее об пол. Монетки Фаина раздала соседским детям – так хотелось сделать что-то доброе для людей, чтоб всем было хорошо… В городе детства – Таганроге Фаина впервые соприкоснулась с большим искусством – в концерте услышала игру Скрябина. Через много лет она напишет: «Его концерт втолкнул девочку в музыку»… Таганрог был городом меломанов и театралов. Приезжали на гастроли драматические и оперные труппы. Опера напугала девочку Фаю, она не поверила в то, что можно распевать длинные арии, когда убивают, и требовала у родителей увезти ее в оперу, «где не поют». В 14 лет Фаина побывала во МХАТе на спектакле «Вишневый сад»… Это был приговор, который не подлежал никакому обжалованью. Театр навсегда забрал ее сердце. Даже театральный псевдоним она выбрала из чеховской пьесы – Раневская, и он оказался столь органичным, что стал ее официальной фамилией, записанной в паспорте …

Тогда, после первого посещения МХАТа, вернувшись в родной город, Фаина экстерном сдала экзамены в гимназии и начала учебу в частной театральной школе. До поры до времени дома благодушно относились к ее увлечению театром – пока отец не понял, насколько это серьезно для его дочери. Представить себе дочь профессиональной актрисой он не хотел, и никакие уговоры не могли изменить его представления о будущем Фаины. Она – совсем юная, девятнадцатилетняя – оказалась перед очень тяжелым выбором. И она его сделала, ведь для нее уже – после вечера в зале МХАТа – не было альтернативы в жизни. Разрыв с семьей стал неизбежным. В 1915 году Раневская уехала из Таганрога в Москву. Но столь желанный театральный мир вовсе ее не ждал с распростертыми объятиями. Ее не приняли ни в одну из театральных школ. Она ненадолго устроилась в частную, но не смогла оплачивать уроки. Но жизнь в Москве была наполнена не только разочарованиями, -– да она и не обольщалась насчет легкого пути на сцену. Она жила этой мечтой, и мечта давала ей силы. В эти годы Раневская познакомилась с Мариной Цветаевой, Осипом Мандельштамом, Владимиром Маяковским. А в Столешниковом переулке произошла «знаковая» встреча – с обожаемым ею Владимиром Качаловым. Фаина стояла, разглядывая витрину какого-то магазина, и услышала за спиной этот несравненный голос – голос великого актера. Фаина упала в обморок…

А между тем, покинутая семья стала еще дальше – весной 1917 года Фельдманы уехали из полной революционной тревоги России. А у Фаины был свой путь – на театральные подмостки, вопреки всему. Путь этот начинался для нее с массовок провинциальных театров. Менялись труппы, менялись города – Керчь, Кисловодск, Ростов-на-Дону, Симферополь… В Ростове Раневская познакомилась с замечательной актрисой Павлой Леонтьевной Вульф, ставшей ее театральной учительницей и подругой. Они оказались духовно близкими людьми, и завязалась дружба – «на всю оставшуюся жизнь» … Тяжелые голодные годы Гражданской войны они переживали в Крыму – вместе. В тот нелегкий период им очень помог поэт Максимилиан Волошин. Фаина Георгиевна говорила потом, что, возможно, они бы умерли с голоду, если бы этот «чистый, добрый, большой человек» не подкармливал их неведомо откуда появлявшейся жаренной на касторке тюлькой…

Полуголодные годы военного коммунизма, работа в практически нищих заштатных театрах – трудные годы, но это была молодость… Раневская с улыбкой вспоминала свои первые театральные годы – сколько было всяческих придумок (голь на выдумки хитра) и смеха… Пусть и был он порой сквозь слезы, но это был смех – молодой, исполненный надежд… Как-то, решив украсить свой убогий театральный костюм, она выкрасила черными чернилами побитую молью горжетку из лисы. Шикарным жестом набросив ее на плечи, гордо вышла на сцену. Сразу и не поняла, почему глаза у партнера наполнились ужасом, а в зале начал нарастать хохот, не предполагаемый ролью. Оказалось, шея Раневской приобрела явный черный окрас, который был виден до последних рядов… А как-то раз в спектакле после реплики: «Шаги мои легче пуха…» – зацепилась за декорацию и упала вместе с ней – ко всеобщему восторгу зрительного зала…

В 1923 году Раневская с семьей Вульф переехала в Казань. Там подруги-актрисы предполагали отыграть театральный сезон в местном театре. Но Москва звала к себе все настойчивее – оттуда приходили столь заманчивые театральные вести – возникали новые театры, зажигались новые звезды, сверкали новые театральные имена. В конце 1924 года решено было поехать в Москву. Может быть, только затем, чтобы попасть на МХАТовский спектакль, когда на сцене находился Качалов. Эта мечта Раневской сбылась в 1925 году. А с работой было сложнее. Передвижной театр, в который они с Вульф поступили, вскоре закрылся, из Москвы пришлось уехать. И опять провинция – Святогорск, Баку, Смоленск, Архангельск, Сталинград… И множество характерных ролей. Роли ей доставались преимущественно небольшие, но она отдавала своим героиням всю себя, для нее не было проходных ролей. Раневская предлагала свой рисунок мизансцен, обдумывала каждую реплику, обогащала героинь своей философией. По сути дела, она создавала персонажей заново, одаряя их неповторимым светом огромного таланта.

В тридцатые годы совсем еще молодой кинорежиссер Михаил Ромм пригласил Раневскую сняться в фильме «Пышка» (по рассказу Мопассана). Раневская играла госпожу Луазо столь ярко и достоверно, что увидевший картину французский писатель Ромен Роллан был вне себя от восторга и настоял, чтобы фильм был показан во Франции.

Далее предложения о съемках посыпались одно за другим. Раневская снималась, всегда играла блестяще, но кинематографу не суждено было пересилить ее любовь к театру. Раневской не нравились условности кино, где съемки идут фрагментами, где можно говорить как бы с партнером, а его и нет рядом, он вообще в этот день выходной. Она часто отказывалась от участия в фильмах, но если уж соглашалась, то ее роль становилась звездными минутами любого фильма, хотя для нее самой они порой были мучением. Наблюдая ее блистательную игру, например в «Свадьбе», трудно догадаться о том, как она страдала во время съемок. А она мучилась тем, что сценарист и режиссер слишком вольно обходились с чеховским произведением.

В 1934 году Раневская поступила в Театр Красной Армии, она была занята в нескольких спектаклях, а в 1935-м ей предложили главную роль в пьесе Горького «Васса Железнова». Раневская стала первой исполнительницей этой роли. Она долго размышляла над судьбой своей героини, старалась понять ее трагедию и разобраться в чувствах, которые Васса вызывала у нее. Раневская прониклась состраданием к своей героине, она поняла пьесу, как великую трагедию собственности. За исполнение роли Вассы Железновой Фаине Раневской было присвоено звание «Заслуженная артистка РСФСР». Но за светлой полосой в жизни не преминула появиться темная. Раневскую начали активно уговаривать перейти в Малый театр. И ей самой очень этого захотелось, она так размечталась, что будет играть на сцене, где еще царит дух великой Ермоловой. Но из Театра Красной Армии мирно не отпускали, ушла со скандалом, и пути назад уже не было. А в Малом вдруг «звезды» восстали против ее прихода в труппу. И заслуженная артистка осталась без работы и без жилья – из общежития МТКА пришлось уйти. Но Павла Леонтьевна Вульф, верная подруга, поселила Раневскую на своей кухне… Это было незадолго перед войной. Годы с 1941 по 1943 й – эвакуация в Ташкент, спектакли для раненых бойцов.

И дружба с Анной Ахматовой, переживавшей в Ташкенте военные годы. Ахматова жила в нетопленой неуютной комнатенке, где у великого поэта (Ахматова терпеть не могла слово «поэтесса») мерзли пальцы, и, казалось, стихи замерзают на лету, не достигнув страниц. Раневская ознаменовала свой первый приход к Ахматовой преступной акцией «во спасение» – ею были украдены дрова (разлапистый саксаул, не влезавший в печку), но в комнату пришло настоящее живое тепло.

В 1943 году Раневская вернулась в Москву и поступила на работу в Театр Драмы. В том же году начались съемки «Свадьбы». В послевоенные годы Раневская много снимается, фильмы с ее участием появляются один за другим: «Слон и веревочка», «У них есть Родина», «Встреча на Эльбе», «Весна», «Золушка»… Во всех фильмах Раневская становилась, в той или иной степени, и сценаристом и режиссером, оставаясь бесподобной актрисой. Режиссер Александров, предложивший ей сыграть в фильме «Весна» крошечный эпизод, так прямо и сказал: «Фаина Георгиевна, можете сделать себе роль». И она делала – придумывала смешные реплики, успевала в небольшом эпизоде создать незабываемый характер. Фильм «Золушка», до сих пор любимый всеми – от мала до велика, принес ей настоящую радость. Шварцовский гениальный сценарий был как раз на уровне ее таланта, ей было что играть, импровизировать, наслаждаясь ролью. Ее мачеха, «старуха, у которой большие связи», незабываемо яркое создание Раневской, здесь ее юмористический дар достиг поистине заоблачных высот. Этот фильм не стареет, и в этом заслуга всего звездного состава актеров и в очень большой степени Фаины Георгиевны Раневской. В 1949 году Раневская переходит в Театр Моссовета к режиссеру Завадскому. Отношения в театре складывались не просто, не- смотря на то, что у Раневской была пора безоговорочного признания народа, пора творческого расцвета. Она могла сделать брильянт из любой роли, но, видимо, брильянты не всегда были нужны, а порой мешали мирному существованию стразов. Например, в пьесе Билль-Белоцерковского «Шторм» она практически полностью сама переписала порученную ей роль, и драматург так хохотал над «раневским» текстом, и в зрительном зале начинался «штормовой» хохот на первую же реплику ее героини: «Што грите?». Многие зрители шли на спектакль «Шторм» -– ради ее Маньки. Чересчур хорошо – тоже плохо.

В конце концов Завадский выбросил этот слишком яркий персонаж из спектакля… В 1956 году затянувшийся конфликт главного режиссера и великой актрисы привел к уходу Раневской из Театра Моссовета. Она переходит в Театр имени Пушкина в надежде, что на бывшей таировской сцене она добьется понимания. Но и там все было не просто, бездари и халтурщики есть везде, а их Раневская органически не переносила, ее острое слово всегда достигало цели и не прощалось посредственностью… В 1964 году Раневская опять вернулась в театр Юрия Завадского. Былые обиды забылись обоими неординарными художниками, при всей несхожести характеров и частых стычках, им было интересно работать вместе, все-таки ТЕАТР был их общей любовью… В эти годы чувство одиночества, жившее в ее душе с детства, остро заявило о себе и уже не отступало до конца дней. Один за другим уходили за последнюю черту ее близкие родные люди: умерли Павла Леонтьевна Вульф и сестра Белла.

5 марта 1966 года Анна Андреевна Ахматова покинула этот мир, будто выкрикнув начало ненаписанного стихотворения: «Воздуха, воздуха…». В семидесятые годы – расставание с Верой Марецкой и Любовью Орловой… Одиночество обступало, не давало дышать... Но театр спасал, не давал замыкаться в скорби по ушедшим. И создавались новые театральные образы, обогащенные накопленным за долгую жизнь опытом и не меркнущим с возрастом талантом. Видевшие Раневскую в главных ролях спектаклей «Эта странная миссис Севидж», «Дальше – тишина», «Правда хорошо, а счастье лучше» могут считать, что им повезло – они присутствовали при свершении настоящего искусства.