Словно дальнему голосу внемлю, 
 А вокруг ничего, никого. 
 В эту черную добрую землю 
 Вы положите тело его. 
 Ни гранит, ни плакучая ива 
 Прах легчайший не осенят, 
 Только ветры морские с залива, 
 Чтоб оплакать его, прилетят... 

              Анна Ахматова 
              Памяти М.М. Зощенко (1958)

Земной путь Михаила Зощенко прервался 22 июля 1958 года в ноль часов сорок пять минут. До самой смерти его травили годами, но и после кончины не прекратили терзать: власти не разрешили хоронить писателя в Ленинграде, удалось договориться насчет места на кладбище только в Сестрорецке. Вот почему в стихотворении А. Ахматовой фигурирует образ морских ветров с залива.

Гражданская панихида состоялась в ресторане Союза писателей. Присланный наряд милиции стараниями П. Капицы был благополучно и достаточно деликатно удален. Прощание с усопшим, по выражению Д. Гранина, прошло «на рысях», в спешке и при сильном волнении опасавшихся сказать лишнее ораторов – чиновников от литературы и коллег на писательском и театральном поприще.

К чести Л.И. Борисова (немногие сейчас помнят имя этого прозаика) следует сказать, что он нашел в себе мужество произнести: «У гроба не лгут. У всех народов, во всех странах и во все времена у верующих и у неверующих был и сохранился обычай – просить прощения у гроба почившего. Мы знаем, что М. М. Зощенко был человек великодушный. Поэтому, я думаю, он простит многим из нас наши прегрешения перед ним вольные и невольные, а их, этих прегрешений, скопилось немало».

К сожалению, предыдущий оратор после этих слов затеял перепалку, и в духоте тесноватого для собравшихся помещения суета заметавшихся организаторов похорон и возмущенные выкрики стоявших у гроба женщин создавали жутковатое впечатление. Панихида была остановлена, несмотря на требования вдовы зачитать поступившие телеграммы соболезнования. В. Ардов позднее назвал случившееся срамом.

Но уже при выносе венков к телу покойного подошел пожилой человек с искренним и проникновенным обращением: «Дорогой Михаил Михайлович, с юных лет вы были моим любимым писателем. Вы не только смешили, вы учили нас жить... Примите же мой низкий поклон и самую горячую, сердечную благодарность. Думаю, что говорю это не только от себя, но и от лица миллиона Ваших читателей».

Траурный митинг у могилы открыл человек, перед этим всю дорогу весело шутивший с дамочками. И при этом сказал про веселый характер Зощенко и про то, как он любил женщин. Когда все речи были произнесены, все разошлись, а засыпанная яма и на следующий год оставалась не только без надгробия, но даже без дощечки с именем великого писателя, хотя в последний визит в СПП было ему обещано позаботиться о могиле: поставить ограду и памятник.

Но в чем же причина многолетней травли, так отчетливо проявившейся в день похорон Михаила Зощенко? Несмотря на славу, сопровождавшую его творчество с двадцатых годов, постоянной спутницей писательского труда была критика, все более усиливавшаяся с годами. Еще в июне 1927 года был конфискован номер журнала «Бегемот» по причине публикации в нем «политически вредного» рассказа М. Зощенко «Неприятная история», а через три года в Ленинграде уже не было ни одного сатирического журнала (примечательно, что последнее из закрытых изданий имело название «Ревизор»).

Произведение, которое он считал главным в своей жизни – «Перед восходом солнца» – было публично названо А.А. Ждановым, партийным боссом Ленинграда, омерзительной вещью. Обсуждение, точнее, обругание его проводилось на расширенном заседании Союза писателей устами А. Фадеева, Л. Кирпотина, С. Маршака, Л. Соболева, В. Шкловского и других. И все же нашлись те, кто выступил в защиту: Д. Шостакович, М. Слонимский, А. Мариенгоф, А. Райкин, А. Вертинский, Б. Бабочкин, В. Горбатов, А. Крученых. Но в результате его все же исключают из состава редколлегии журнала «Крокодил», лишают продуктового пайка и выселяют из гостиницы «Москва».

И.В. Сталин не простил писателю опубликованного в детском журнале «Мурзилка» рассказа «Приключения обезьянки», ибо в этом персонаже, с одной стороны, увидел намек на себя, с другой – покоробили рассуждения героини повествования о том, что среди людей находиться неприятно и уж лучше в клетке, но отдельно.

Нет нужды перечислять все уколы и подлости, которые довелось испытать М.Зощенко. Наконец, в 1946-м, после постановления ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 года «О журналах «Звезда» и «Ленинград»» вместе с Анной Ахматовой он был исключен из Союза писателей и лишен продуктовой карточки. Несколько лет занимался исключительно переводами, чаще – без упоминания об этом в изданных книгах. После смерти «отца народов» он был вновь принят в литературное объединение, но не восстановлен, а именно принят, т.е. решение об исключении при этом не отменялось.

Чинившиеся препоны и лишения подорвали здоровье М. Зощенко, но не сломили его дух. Выступая на встрече с группой английских студентов, состоявшейся по инициативе последних, он сообщил, что не согласен с предъявляемыми обвинениями. И травля продолжилась с новой силой.

А за что его только не ругали помимо литературы! То обвиняли в службе в царской армии, куда он отправился добровольцем – защищать Родину и, начав службу прапорщиком, через год закончил ее штабс-капитаном и кавалером четырех боевых наград. При этом умалчивалось, что в Красную Армию он тоже пошел добровольно и демобилизовался по состоянию здоровья, поскольку три ранения и отравление газами отразились на работе сердца.

Зощенко и с началом Великой Отечественной просился на фронт, но не прошел медкомиссию. Ему вменили в вину даже то, что он эвакуировался из блокадного Ленинграда: идеологическая машина создала общественное мнение о позорности подобного поступка, чтобы прикрыть собственный провал эвакуации населения, в результате которого погибло так много людей.

…Когда-то давным давно юный Михаил Зощенко, дворянский сын, отец которого был художником-передвижником, а мать – актрисой, получил единицу на выпускном экзамене в гимназии по русскому сочинению. Он, начавший писать еще в девятилетнем возрасте! Он, чей талант признавали уникальным М. Горький, К. Чуковский и другие корифеи отечественной литературы. Он, кто был автором первого произведения из Советской России, опубликованного за границей, а потом попал в «черный список» в гитлеровской Германии, и книги его оказались в уличных кострах. Неужели этот злополучный кол преследовал талант всю жизнь?!

Или это плата за извилистость дорожки, по которой он шел в литературный цех, не гнушаясь по пути никакой работой? Не сумев оплатить обучение на юрфаке, Зощенко был отчислен из Петербургского университета после первого курса. И кем только не был: контролем на Кавказской железной дороге, инструктором по кролиководству, конторщиком, работником уголовного розыска, башмачником и портным. Но муза все же привела писателя к призванию, которому он был он верен до конца жизни, невзирая на все преграды и гонения.

Кто-то из современников назвал Михаила Зощенко самым непрочитанным и самым непонятым великим русским писателем. Осип Мандельштам отозвался о сути его таланта следующими словами: «Зощенко, моралист по природе, своими рассказами пытался образумить современников, помочь им стать людьми, а читатели принимали все за юмористику и ржали как лошади. Зощенко сохранял иллюзии, начисто был лишен цинизма, все время размышлял, чуть наклонив голову набок, и жестоко за это расплатился. Глазом художника он иногда проникал в суть вещей, но осмыслить их не мог, потому что свято верил в прогресс и все его красивые следствия… Чистый и прекрасный человек, он искал связи с эпохой, верил широковещательным программам, сулившим всеобщее счастье, считал, что когда-нибудь все войдет в норму, так как проявление жестокости и дикости лишь случайность, рябь на воде».

Будем и мы надеяться, что эта рябь сойдет на нет, и почтим память Михаила Зощенко, у которого сегодня – день рожденья.