Ингмару Бергману исполнилось 85 лет

Если есть в современном кинематографе, да и в кинематографе вообще, более именитый, более глубокий, более знаменитый и более непонятный, чем Эрнст Ингмар Бергман, то... Впрочем, не трудитесь, такого все равно не найти. Человек, в чьем мозгу сосредоточилась Вселенная, перемешались вся мудрость человеческая, все ошибки и добродетели земные.

Сказать, что Бергман опрокинул наши представления о кинематографе, - значит слабенько высказаться о том, что он сделал для кино. К тому времени Бунюэль уже почти поставил кино с ног на голову, и казалось, больше никому ничего не светит. Но Бергман даже не потрудился, как Бунюэль, перевернуть наши представления о кинематографе, он просто открыл другое кино. Тихий такой революционер. Как Шекспир из, в общем-то, житейских ситуаций (ну скучал юноша Гамлет по убитому папе и не любил отчима-убийцу) творил трагедии, над которыми, содрогаясь, бессильно рыдает поколение за поколением, так Бергман придумал целый мир кино, где тоже житейские ситуации оборачиваются невиданным по накалу страстей и философской надрывности драмами.

Сейчас модно не любить Бергмана. Он скучен. Как, впрочем, модно стало не любить Тарковского, Феллини, Германа, Антониони. Всех тех, кого раньше не любить считалось дурным тоном. Бергман действительно скучен. Иногда его просто хочется выключить, устав от бесконечных разговоров героев. В его картинах сюжет скрипит несмазанной телегой, то и дело останавливаясь вообще, любовные интриги остаются где-то за кадром, уступая место то запутанным отношениям с Богом и самим собой, как в "Седьмой печати", то отношениям матери с дочерью, как в "Осенней сонате". Да и то - что, казалось бы, может быть проще и естественней взаимного недовольства взрослых матери и дочери. На эту тему снято, наверное, несколько сотен фильмов в мировом кинематографе. А у Бергмана дуэт Лив Ульманн и Ингрид Бергман выруливает на почти недосягаемую для человека с нормальными извилинами высоту отношений на уровне каких-то интеллектуальных клеток, что ли.

В фильмах Бергмана очень много разговоров. Их порой так много, что зритель то и дело готов потерять нить беседы, а визуальный бергмановский ряд далеко не всегда способен привлечь. Причем Бергмана даже не смущают ситуации, как, например, в фильме "Персона" с блистательно разыгранным дуэтом Лив Ульманн и Биби Андерссон, когда весь фильм говорит только один персонаж. Но непостижимым образом именно молчащая весь фильм актриса становится главной, ее изломанная душа словно окутывает говорливую визави, и вот уже непонятно - кто из них есть кто. Между прочим, такие фортели никому, кроме Бергмана, безнаказанно не проходят. Не раз вслед за ним небесталанные режиссеры пытались взяться за подобное и терпели полное фиаско.

Но Бергман не боится ничего. Ему - даже больше - плевать. Кто хочет - поймет. Кто не поймет, тому и не надо. Один из персонажей книги Бергмана "Благие намерения", вышедшей шесть лет назад, говорит: "У меня нет никакого мировоззрения, поэтому я так много говорю". В тех редких интервью, которые дает режиссер, на вопрос о своем мировоззрении, о своем кредо он отвечает примерно так же. Ему почему-то никто не верит. Но достаточно посмотреть несколько его картин - и станет ясно, что никакого мировоззрения у Бергмана не было, нет и уже скорее всего никогда не будет. Поэтому и говорят так много все герои бергмановских картин, что и они лишены ненужной роскоши жить с каким-то мировоззрением, когда жизнь и без того так сложна и запутанна. "Седьмая печать", "Сцены из семейной жизни", "Шепоты и крики", "Земляничная поляна", даже "Змеиное яйцо" - что может быть столь прекрасно безыдейно, но при всей философской запутанности страннейшим образом узнаваемо и жизненно?