«От нас ушла глыба» – так сказали друзья и коллеги. А для кого-то, кто в свое время стал героем его карикатур, он был главным врагом.

Назвал сына в честь брата

– Людей без чувства юмора он считал ущербными и даже больными, – вспоминает близкий друг Ефимова художник-карикатурист Игорь Смирнов. – Ведь юмор отчасти был его профессией. А еще смех, как известно, продлевает жизнь. Когда Борису Ефимовичу было 106 лет, в Праге нам устроили совместную выставку. Он решил, что поедем мы в Чехию на поезде. Тогда я поинтересовался: «Борис Ефимович, может, на самолете полетим?» А он отвечал: «Игорь, люди не поймут. Скажут, дожил до 106 лет и разбился на самолете! Нет, поедем на поезде. А эксперимент, сколько я еще проживу, продолжается».

От самого популярного вопроса журналистов Ефимов отшучивался: «Не я виноват, что так долго прожил, – гены». Диеты, спорт – это все было не про него. Единственное, что он сам делал и другим советовал, так это по утрам приседать. Раз по 500, 600…

– У него была еще одна версия долгожительства, – рассказывает Смирнов. – Он говорил: «Может быть, за брата мне пришлось доживать. Вот и живу за двоих». Ведь его брата – известного журналиста, писателя Михаила Кольцова расстреляли, когда тому не было и 40 лет. Миша был старше Бори на год. Кто-то жалуется на склероз, но Борис Ефимович этим не страдал. Одно лишь подтверждение. У него есть фотография, на которой ему 5 лет, а Мише 6. Боря такой надутый на фото. И я как-то поинтересовался: «Что это с вами?» Он и рассказал: «Я как сейчас помню, когда мы пришли к фотографу, там было ружье игрушечное и сабелька. Я схватил ружье, а Миша, как старший, отобрал его у меня и дал мне сабельку. Я помню, как в тот момент обиделся на него». Вот он мне и говорил, что до сих пор помнит эту детскую обиду. Но брата он любил безумно, даже сына назвал в его честь.

Опальный любимец

Настоящая фамилия художника – Фридлянд. Он вместе с братом поменял фамилию. Время было такое, евреев в СССР не жаловали. Борис, так как по отчеству был Ефимович, взял фамилию Ефимов, а Михаил придумал псевдоним – Кольцов.

Когда-то в начале 20-х годов Борис Ефимов приехал в Москву из Киева по приглашению брата. Михаил Кольцов уже тогда работал в «Правде». Борис начал рисовать карикатуры для этого издания, потом для «Известий», где и работал до последних дней жизни.

– Если все его карикатуры разложить по хронологии – по месяцам, числам, то без всякого текста это будет великолепная книга «История нашего государства», – мечтает Игорь Алексеевич. – Раньше в СССР карикатурист как бы состоял на службе у государства. И Ефимов, и Кукрыниксы были обласканы властью, потому что занимались политически важным делом. Им дали звания Героев Соцтруда, мастерские, квартиры, машины. Но при этом про них недаром говорили, что вместо винтовки у них перо. Ефимов всегда должен был держать руку на пульсе. Многие его ругали за то, что рисовал «ежовые рукавицы», Троцкого. Так время было такое. А еще он рисовал империалистов, подлецов, тунеядцев. Не мог он как карикатурист закрыть на это глаза. И когда в 1938 году по навету забрали и расстреляли его брата Михаила, Бориса Ефимовича перестали печатать в прессе. Родственник врага народа. Продолжалось это два года. Судьба так распорядилась, что его не шлепнули вместе с Мишей. Работать не давали, он мне рассказывал, как в те годы пошел работать на фабрику детских игрушек и рисовал куклам глазки, губки. Уж на этом производстве он не мог ничего «такого» сделать.

Закончилось забвение, когда «Известия» предложили Ефимову в юбилейный номер газеты нарисовать плакат на первую полосу. Он сделал, и его опять начали печатать.

Несмотря на то, что его брата расстреляли по приказу Сталина, к вождю в те годы Ефимов относился с пиететом, уважал и боялся его. Однажды ему позвонил сам Иосиф Виссарионович. Он заказал Ефимову карикатуру на Эйзенхауэра. Тот нарисовал на листе ватмана большую карикатуру, а потом сидел по ночам с готовым чемоданчиком и ждал, когда его заберут. Чуть позже за ним действительно приехали, но привезли не на Лубянку, а в Кремль. Сталин посмотрел карикатуру, одобрил и подписал. Все кончилось хорошо.

– Я удивляюсь, как Сталин нашел время лично заказать карикатуристу картинку, – говорит друг Ефимова. – Такое нынешним вождям в голову не придет.

Грамоты от Путина

В кабинете художника висели две грамоты от Путина. Он ими жутко гордился, говорил, ему их вручила историческая личность. А сам не осознавал, что исторической личностью был он сам. Человек скромный, он никогда не кичился своей известностью, как это принято говорить у интеллигенции – «широко известен в узких кругах». Хохмач и балагур – таким его помнят друзья. Он любил принимать гостей. А когда за столом все разговоры были о политике и о работе, сетовал: «Какие вы все, молодые, скучные. Как на вас противно смотреть. А почитаю-ка я вам Мережковского». И читал наизусть и Мережковского, и любимого Твардовского.

Игорь Смирнов вспоминает, что приближение старости художник почувствовал лишь в 105 лет. «Все, чувствую, что я старею», – сказал Ефимов другу. «А в чем это выражается? Болит что-нибудь?» – «Нет, ничего не болит, я стал стихи забывать». Вот когда его старость настигла. – В последние годы он стал меньше рисовать, но «Известиям» никогда не отказывал. Вы знаете, когда он рисовал, даже очки снимал. Ему сделали операцию на глазах в 100 лет! И представляете, вернулось зрение. Он ведь к вековому рубежу стал практически слепым. Не взялись его лечить даже в федоровском центре, побоялись. А какой-то молодой парень 29-летний в своей частной клинике решился сделать деду операцию. И он прозрел!