Кроссворд-кафе Кроссворд-кафе
Главная
Классические кроссворды
Сканворды
Тематические кроссворды
Игры онлайн
Календарь
Биографии
Статьи о людях
Афоризмы
Новости о людях
Библиотека
Отзывы о людях
Историческая мозаика
Наши проекты
Юмор
Энциклопедии и словари
Поиск
Рассылка
Сегодня родились
Угадай кто это!
Реклама
Web-мастерам
Генератор паролей
Шаржи

Новости

Сергей Капица. Очевидное. И вероятное...


Биография
Новости
Российские физики
Знаменитые Сергеи
Биографии физиков

Добавить отзыв о человеке

Сергею Петровичу Капице – 80 лет


Четырнадцатого февраля исполняется 80 лет со дня рождения Сергея Петровича Капицы — ученого, публициста, общественного деятеля. И просто - человека удивительной судьбой. Можно бесконечно долго перечислять и все равно не перечислишь его многочисленных дел, забот и увлечений. Куда интереснее послушать - или прочитать - то, что сам он рассказывает.


Телеграмма во Фраскати


В 1965 году я выступал на большой международной конференции по ускорителям, которая проходила в Италии, в городке Фраскати недалеко от Рима. Нас было 15 ученых, и к нам был прикомандирован «искусствовед» Марк. Как-то уже в конце путешествия мы с ним разговорились, он был очень доволен нашей группой: все дисциплинированные, ответственные, никуда не убегают, тряпками не спекулируют, ведут себя вполне корректно - никаких хлопот.

Вдруг - телефонный звонок. Марк подошел к телефону и удивленно говорит: «Сергей, это вас. Звонят из Рима». Из посольства объявили, что мне и еще одному профессору надлежит возвратиться в Рим. «Когда ваша группа улетит из Милана в Москву, вы должны прибыть в наше распоряжение. Билеты на самолет будут вас ожидать на стойке авиакомпании «Ал Италия». Я рассказал об этом Марку, тот поразился: может, вас разыгрывают? Но в аэропорту на стойке действительно нашлись два билета в Рим на наши имена.

Мы с коллегой прибыли, мрачного вида шофер встретил и доставил прямо на территорию посольства. Посол, к которому нас тут же провели, сообщил, что пришла телеграмма из Москвы: нам надлежит принять участие в международной конференции по сверхсильным магнитным полям, где должен был делать доклад академик Сахаров и его сотрудники.

«По независящим от нас обстоятельствам Сахаров не прибудет, но доклад его представлен, и вам надлежит быть на этой конференции и взять на себя роль Сахарова», - объяснили нам.

Мы дружно, не сговариваясь, отвечаем, что изображать Сахарова не можем, да и вообще мы в этой области не работали. Директивы из Москвы совершенно ясные, участвовать в конференции надо, но мы настаивали, что заменить автора никак не можем. В конце концов, решили, что будем наблюдателями. Я даже рассказал про кота, который каждый март сильно гулял, и приходил побитый. Хозяин сказал: «Так ты плохо кончишь!» и оскопил кота. Настал веселый месяц март, кот опять уходит из дому и возвращается рваный и драный. Хозяин спрашивает: «Что же ты там делал?» — «Я, говорит, наблюдал и консультировал». Анекдот как-то разрядил обстановку.

Итальянцы, скрепя сердце, нас приняли. Это была очень любопытная конференция, там были американцы, англичане, немцы. Германии и Италии было запрещено заниматься чем-либо, касающимся технологии атомных бомб, это был не режим нераспространения, а режим прямого запрета. А вот магнитные поля под запрет не попадали, и они начали экспериментировать в этой области. Сахаров действительно представил очень интересный доклад, который произвел большое впечатление. Текст был распространен в печатном виде.

В обсуждениях я особо не участвовал, но впитывал информацию, и познакомился с некоторыми людьми, которые работали в этой области. Там был выдающийся экспериментатор Макс Фаулер, который произвел на меня большое впечатление. Но вскоре я заметил, что, как только я подхожу к кому-то разговаривать, тут же подлетал кто-то третий, видимо, тоже «искусствовед в штатском».

Потом нас повели на полигон в горах Италии, где проводились взрывные эксперименты, и там устроили банкет на открытом воздухе. Был парадный стол, в середине начальство. А мы в самом конце, наблюдателями. Вдруг подходит ученый секретарь этого сообщества и просит профессора Капицу в президиум. Я пошел в президиум, и потом даже сказал какие-то слова, адекватные ситуации...

Все кончилось благополучно, и, как только мы приехали в Москву, высшие инстанции, которые интересовались этими вопросами, потребовали отчет. Потом я встретился с Сахаровым, и он расспрашивал меня о конференции. А Харитон, который руководил всеми этими работами, приезжал к нам на дачу, мы с ним долго гуляли по саду, и я подробно рассказал ему о своих впечатлениях.

Потом я еще несколько раз встречался с Сахаровым. Как-то он меня позвал к себе на квартиру. Он незадолго перед этим овдовел и жил один, в довольно растерзанном виде. А последняя встреча была перед нашим вхождением в Афганистан и ссылкой Сахарова в Горький. Елена Боннэр обратилась к отцу с просьбой подписать письмо в защиту некоего диссидента.

Отец отказался, сказав, что он никогда не подписывает коллективных писем, а если надо — пишет сам.

Чтобы как-то смягчить это дело, пригласил их отобедать. И меня тоже позвал.

Обедали впятером: Анна Алексеевна, Петр Леонидович, я и Сахаровы. Перед обедом возник вопрос про письмо, отец сказал, что считает нужным писать самому, а не участвовать в такого рода коллективных действиях. Когда обед кончился, отец, как обычно, позвал Андрея Дмитриевича к себе в кабинет поговорить. Елена Георгиевна моментально отреагировала: «Сахаров будет говорить только в моем присутствии». Потом как в театре: была длинная пауза, все молчали. Они встали, сухо попрощались, отец не вышел с ними в переднюю, там оделись, и я проводил их до машины.

Отец был крайне удивлен, до этого он не раз встречался с Сахаровым и подолгу беседовал наедине, а, когда возникала необходимость, выступал в его защиту.


«Диверсия» от Аганбегяна


Весной 1984 года, в мае, меня пригласили на шашлык к Игорю Александровичу Соколову. Это был ответственный сотрудник ЦК партии, с которым я соприкасался по линии Пагуошского движения; его жена Неля Баутина — экономист. Туда был также приглашен академик Аганбегян, были хороший шашлык и хороший коньяк. Абел рассказывал о состоянии нашей экономики, что она идет к полному краху, и как надо ее спасать при помощи инвестиций и коренных реформ. Такой был разговор между коньяком и шашлыком.

К концу вечера, часов в одиннадцать, я говорю: «Абел, ты так все блестяще рассказываешь, давай сделаем передачу». Он говорит: «Разве такое пропустят?» — «Давай попробуем!» — «Я послезавтра уезжаю в Новосибирск» — «Значит, будем писать завтра!». И он согласился.

Теперь надо было достать студию. Это в одиннадцать-то часов вечера! Я звоню дежурным на телевидение: «Ребята, нужна студия!» - «Ты же знаешь порядки! Сказал бы заранее, и мы тебе все бы устроили, но так же нельзя! Ты что, выпил?» —

«Я выпил, но дело не в этом. Завтра мы должны рассуждать на экономические темы».

В итоге нам выделили студию - гигантскую, там в футбол можно было играть. Выгородили площадку, и мы записали два с половиной часа разговора с Аганбегяном о том, как наша экономика идет к краху и как ее спасти при помощи инноваций и технического прогресса.

На следующий день Абел уехал в Новосибирск. Мы сделали подробную расшифровку этой передачи, чтобы ее монтировать. И тут, в силу ответственности дела, я решил послать стенограмму в Госплан - прямо тигру в пасть, хотя никто от нас этого не требовал, решения мы сами принимали.

Отправили… Стоит лето, июнь, проходит две, три недели, никто ничего нам не отвечает. Тогда я попросил нашу ассистентку Надю, очень умную и очень красивую женщину, поехать в Госплан и разузнать, в чьей мусорной корзине лежит синхрон нашей передачи. Она поехала и обнаружила стенограмму на столе у одного из примерно десяти заместителей председателя Госплана - председателем был Байбаков.

Может быть, глядя больше на нее, чем в бумаги, он сказал, что со всем согласен, только написано у нас очень неряшливо. Надя объяснила, что это — дословная расшифровка, которая нужна не для публикации, а для монтажа, чтобы решать, что выкинуть, что оставить. И спросила: «Вы можете завизировать и поставить печать?» Глядя на ее прелести, он подписал нашу стенограмму, призвал помощника и тот поставил печать. Так мы получили документ с визой Госплана...

После этого смонтировали две передачи, а показывать их решили в сентябре, когда начинается сезон. В газете с телепрограммой дали анонс — фотография Аганбегяна, и о чем он говорит. Наша передача три раза прошла по центральным каналам, в последний раз ее показали во второй половине дня в воскресенье.

А в понедельник было заседание коллегии Госплана, посвященное экономике Сибири, на которое пригласили Аганбегяна. Выступал Байбаков, и половина его выступления посвящена проклятиям в адрес академика, ну и, частично - в мой.

Он говорил, что передача эта — совершенно безответственное дело, мы раскрыли государственную тайну, дезинформировали советский народ о состоянии нашей экономики, совершив идеологическую диверсию...

В результате было организовано две комиссии: одна со стороны КГБ — по вопросу разглашения государственной тайны, а вторая со стороны ЦК — об идеологической ошибке на Центральном телевидении. Приходят эти комиссии, а им предъявляют полную стенограмму передачи с визой и печатью из Госплана. Правая рука не знает, что делает левая!

Как раз в это время я должен был с телевизионной бригадой ехать в Берлин, Прагу и Будапешт снимать передачу о прогрессе и инновациях в Восточной Европе — это все было перечеркнуто. Моих помощников лишили премии, а лучшие друзья говорили, что дни мои на телевидении сочтены. Я молчал. Но ничего не происходило, и мы продолжали выпускать нашу передачу в еженедельном ритме. Так прошло, наверное, месяца два. Когда надо было подводить черту под расследованием комиссий, нас — меня и Николаева — вызвали к зампреду Гостелерадио Владимиру Ивановичу Попову. Я его знал, мы с ним в теннис играли. Явились к нему в кабинет, и он стал нам выговаривать, как мальчишкам, которые спалили школу, перебили окна, и вообще, сделали что-то совершенно неподобающее. «Как вы безответственны! Страна в таком положении! Зачем вы лезете в экономику? Рассказывайте лучше про свои галактики и одуванчики...».

Мы не оправдываемся, не говорим, что это в последний раз, мы просто молчим. Попов нам минут пятнадцать так выговаривал, после чего мы должны были выползти из его кабинета и больше, как говорится, не возникать. Но когда пошли к выходу через весь громадный кабинет с двойными дверьми, он пошел нас провожать - непонятная такая куртуазность. И когда я уже выходил из комнаты, Попов меня похлопал по плечу и говорит: «Знаешь, Сергей, вы все правильно сделали».

Время было тогда непонятное - у власти еще оставался Черненко...

Помню, я спросил Льва Андреевича Арцимовича, идти ли мне на телевидение.

«Попробуйте, — ответил он, — но стоить это вам будет дорого, это неизбежно отразится на отношении к вам коллег-ученых и разрушит вашу академическую карьеру».

Так оно и оказалось. Но, по-моему, это стоит того: ведь я получил трибуну, с которой перед громадной аудиторией можно говорить о проблемах науки и общества — тех проблемах, которые я много обсуждал и с ним, и с моим отцом.

Я думаю, что без этих разговоров, без этой домашней работы мне было бы очень трудно вести свои передачи и рассчитывать на их успех.

Отец же скептически относился к этому делу. Журналистов он считал за недостойных собеседников и почти никогда не давал интервью. Даже когда в 1978 году получил Нобелевскую премию, он спасался от прессы в Барвихе, в правительственном санатории. А я за него отдувался, должен был отвечать на все вопросы журналистской братии, а потом ему докладывать обо всем, что происходит. Но иногда журналисты все же пробирались к нему. Как-то я приехал в Барвиху и застал отца в парке на скамейке с одной очень эффектной дикторшей с центрального телевидения. Она брала интервью, и, когда я подошел, видимо, желая сказать что-нибудь приятное, заулыбалась: «Смотрите, какой у вас знаменитый сын». Отец повернулся и ответил: «Это я знаменитый, а он только известный».


Александр Емельяненков
Столетие 2008-02-13


Александр Емельяненков работал в газетах «Правда Севера» и «Северный комсомолец» Архангельской области, еженедельнике «Собеседник», на студии научно-популярных программ телеканала «Останкино», в журналах «Обозреватель» и «Россия». В настоящее время - обозреватель «Российской газеты».



Добавить комментарий к статье


Добавить отзыв о человеке    Отзывов пока нет.


Последние новости

2017-04-27. Умер литературовед Федор Капица
Литературовед и фольклорист Федор Капица скончался в Москве в возрасте 66 лет. Об этом пресс-секретарь президента Российской академии наук Светлана Попова сообщила «Интерфаксу» в четверг, 27 апреля.

2012-09-10. Курильский остров назвали в честь Сергея Капицы
В честь ученого и телеведущего Сергея Капицы, скончавшегося в августе 2012 года, назван остров в составе Курильской гряды. Об этом в понедельник, 10 сентября, сообщает ИТАР-ТАСС.

2012-08-14. Сергея Капицу похоронят на Новодевичьем кладбище
Академика и ведущего телепередачи "Очевидное - невероятное" Сергея Капицу похоронят в пятницу, 17 августа, на Новодевичьем кладбище. Прощание с ученым состоится в 12 часов в Московском государственном университете, сообщает ИТАР-ТАСС.





Биография
Новости
Российские физики
Знаменитые Сергеи
Биографии физиков


Ссылка на эту страницу:

 ©Кроссворд-Кафе
2002-2024
dilet@narod.ru