XX век - век революций. Но революционеры, победившие и пришедшие к власти, становились тиранами или гибли от рук соратников, также становившихся тиранами. Революционеры становились хладнокровными убийцами. Их стремление, поначалу вполне искреннее, привести человечество к счастью оборачивалось потоками крови.

Вторая половина столетия стала раскрывать немалому числу людей глаза на сущность революций. Но тем более оказалась живой мечта о некоем "чистом", "светлом" революционном образе, о том Мессии Революции, который этот образ воплотит. Мечту звали просто - Че.

Матрос Копенкин на Росинанте

Собственно говоря, первым полноценный образ "чистого" революционера описал русский писатель Андрей Платонов в романе "Чевенгур". Самый светлый, с точки зрения Революции, персонаж романа - матрос Копенкин, скачущий на лошади по кличке Роза Люксембург и страдающий от недостатка в человечестве любви и братства.

Че вряд ли читал Платонова. Но в одном из писем он отмечал, что готов оседлать Росинанта ради борьбы за установление в мире братства и любви. И он искренне верил в это, заражая своей верой миллионы людей.

Среди предков Эрнесто Гевара де ла Серна имел золотоискателя из Калифорнии и вице-короля Мексики. Ему передался беспокойный дух предков. Он был искателем, путешественником, кондотьером и вице-королем кубинской революции. Хотя его родители были вполне буржуазны, а мать - Селия - обожала французскую литературу. Кто мог еще в детстве прочитать "Замогильные записки" Рене де Шатобриана? Только мальчик Эрнестино, заработавший пожизненную астму после того, как литературоцентричная мамочка выкупала его в холодной речной воде.

Знал ли он в отрочестве, когда читал Шатобриана, что тот считал главной заслугой своей жизни контрреволюционную интервенцию в Испанию и восстановление там легитимной монархии? Предполагал ли он, что один из галичийских роялистов-карлистов эмигрирует после республиканских пертурбаций в Испании за Океан, на Кубу, где у него появится сын - Фидель? И что Эрнестино вместе с этим Фиделем войдет в историю?

С 1926 года, в котором Эрнесто появился на свет, - года кануна мирового кризиса - этот самый мир неуклонно шел к войнам и новым потрясениям. Быть политическим мачо - значило быть модным.

Астма стала вызовом, на который он искал ответа всю жизнь. Играл в регби, занимался всевозможными видами спорта, гонял на велосипеде и мотоцикле. Закончил медицинский факультет и бесстрашно работал в лепрозории. "Я - солдат Америки!" - кричал он друзьям.

Но он еще был и аргентинцем. Аргентина в период правления Хуана Перона - это та страна, где зародился антиамериканизм. Перон, как потом и Че, тоже любил бедняков, заботился о них, а они платили ему и его метрессе Эвите пылкой любовью. Неудачи собственной политики Перон видел в происках Америки.

До Перона интеллектуалы искали источник зла в диктатурах, с которыми было необходимо бороться. Диктатор Перон дал левым интеллектуалам новую перспективу.

Гитлера и Муссолини ко времени становления взглядов Гевары уже не было. Сталин был осиян ореолом победителя. ГУЛАГ никто не хотел замечать. А богатая, поднявшаяся на войне Америка была рядом. Перон и указал на нее. Итак, перонистская Аргентина была первой страной, где антиамериканизм стал официальной государственной доктриной.

Восторженные поклонники и биографы Че не замечают простой связи между Пероном и Геварой. Юный Эрнесто пишет из своего путешествия по Латинской Америке: "...я понял, насколько ужасна их (т.е. США) власть. И я поклялся не останавливаться в борьбе с этим капиталистическим спрутом".

Его политическое образование дополнила перуанка, встреченная им в 1953 году в Гватемале и ставшая впоследствии его женой - Хильда Гадеа. Пламенная революционерка подарила своему возлюбленному книгу Мао Цзедуна "Новый Китай".

Правда, они читают Толстого и Достоевского, Сартра и Малапарте. Но у Че возникает новая большая любовь. Знакомство с кубинскими эмигрантами, бесшабашными и убежденными в своей правоте, сформулировало его мечту: "Как я хочу попасть в Гавану! Кубинские пейзажи и статьи Ленина - вот о чем я думаю постоянно".

В июле 1955 года он впервые встречается с Фиделем Кастро. Кастро от отца, богатого латифундиста, позаимствовал тот антиамериканизм, который Че перенял от Перона. Они проговорили всю ночь. Главный враг - США. Первый удар по ним - свержение режима Батисты на Кубе.

Это потом станет доподлинно известно, что американцы, недовольные тем, что Батиста не может обеспечить на Кубе политической стабильности, приняли решение о его замене. Что именно США искали подходящий момент, чтобы сдать своего клиента. Именно США присматривались к молодому Кастро, содействуя поставкам оружия его партизанам.

Без ненавистных им США Фидель и Че никогда бы не захватили власти на "Острове Свободы". Конечно, они бы воевали. И погибли бы с искренней верой в свою правоту. Никто не отнимет у них молодой решимости. Но слепота американцев стала той гирей, что перевесила чашу весов в их пользу.

Все-таки в Че было нечто особое. Никто не сможет этого отрицать. Прощаясь с Фиделем после той первой, ночной, беседы, Че взял с него слово, что после победы революции он снова станет свободным. Свободным революционером. Но, дав слово участвовать в вооруженной борьбе, Че с упоением стал готовиться к тому, чтобы стать профессионалом войны.

В конце ноября 1956 года восемьдесят два человека на яхте "Гранма" отправились к кубинским берегам. Первый же бой стал почти катастрофой: четверть геррильерос оказались в плену и были расстреляны. Потом Че описал эпизод боя, когда перед ним встала дилемма: что подбирать - брошенный ящик с патронами или ящик с лекарствами? Ведь он не только боец, но и врач? "Я выбрал патроны".

Он был ранен в плечо и в грудь, хотя раны были не тяжелыми. В составе группы из восьми человек Че оказался в джунглях, отрезанным от мира. То, что Че выжил, было чудом и благом для повстанцев, осевших в труднодоступных районах острова, населенных неграмотными крестьянами. Он был белокожий. Он говорил по-испански со странным акцентом. Он лечил. А значит, он был существом неземным. Наличие Че обусловило то, что крестьяне - "гуахирос" - поверили в бородачей - барбудос - и стали их тылом и резервом.

Кубинская революция шла по сценарию Мао - как революция Деревни против Города. Но вели крестьян интеллигенты-горожане. Так было в Китае, на Кубе, в Камбодже. Революции второй половины ХХ века - это движение темноты за мистический свет. Че такой свет излучал. Два года и один месяц спустя после высадки с "Гранмы" барбудос вошли в Гавану. США приветствовали новую власть. Тридцатилетний Че стал героем Кубы, героем Латинской Америки.

Война и мир

Копенкин, слезая с лошади по кличке Роза Люксембург, не знал и не понимал, как организовать братство и счастье в обыденной жизни. Че в условиях победы ругал братьев Кастро за их медлительность. Хотя разве это можно было назвать медлительностью? Фидель национализировал жилье и собственность американских компаний, отдал землю крестьянам, отменив налог за землю. Двухлетний план развития экономики Че ругал за то, что за два года детская смертность не будет уничтожена. Не понять его просто нельзя.

Че в очередной раз меняет жизнь. Он повторно женится - на Алейде Марч. От первой жены у него уже был ребенок, вторая подарит ему еще четверых. Он становится дипломатом, кубинским дипломатом, и впервые в жизни выезжает за пределы Латинской Америки. Он побывал в Египте, Индии, Японии, Индонезии. В последней он восхищается доктором Сухарно. Он - "человек, стоящий выше партий", коммунист и мусульманин - называет свой режим управляемой демократией. Че побывал в Югославии, Италии, на Цейлоне и в Пакистане. Везде он просит оружие для Кубы. И везде получает вежливый отказ. Зато в Югославии он увидел, как горожане работают в сельском хозяйстве и практично взял увиденное на заметку, тем более что, вернувшись, Че получает назначение возглавить аграрную реформу. Она заняла у него всего два месяца. Остатки латифундий были ликвидированы. А за оружием пришлось обращаться к СССР и Китаю.

Для революционера самое главное испытание - занятие экономикой. Че выпало такое испытание, когда он возглавил Национальный банк, а затем и министерство промышленности. Легенда гласит, что Фидель, собрав соратников, задал им простой вопрос: "Есть ли среди вас хоть один экономист?" Не расслышав вопроса, точнее, услышав вместо "экономист" - "коммунист", Че первым поднял руку. А потом отступать было поздно.

Экономика была тесно связана с политикой. СССР согласился закупать кубинский сахар в обмен на оружие и нефть. Но нефть надо было переработать на Кубе, на нефтеперерабатывающих заводах, которые принадлежали американцам. Американцы отказались. Их собственность на Кубе была национализирована.

США в ответ на потерю миллиарда долларов объявили Кубе блокаду. Затем - высадка десанта в Заливе Свиней, затем - ракетный кризис. Все это известно. Но отход Кеннеди и Хрущева от края пропасти мирового ядерного уничтожения взбесил Че. Зачем надо было размещать ракеты на Кубе? Разве не для нападения на США? Он, вероятно, пребывал в полной убежденности, что уничтожение Северной Америки - самая первоочередная задача. Если она не выполнена, пусть даже в результате мировой ядерной войны, - революция не может считаться законченной.

Он постепенно начал отдаляться и от Москвы, и от Фиделя. Для Фиделя после ракетного кризиса главной целью стало удержание власти. Для Че такой целью оставалась революция. Тем более что в экономике он оказался полным неудачником.

"То, что верно для революции, должно быть верным и для экономики. Иначе зачем мы совершали революцию?" В этот простенький, изобретенный им самим силлогизм он свято верил. Он верил в экономику по Марксу-Ленину, хотя изучал одновременно и троцкистских экономистов IV Интернационала - Манделя и Беттельгейма. В основе экономики, по самому Геваре, должен лежать коллективный интерес, который является приоритетным для интереса частного. Их сочетание проявляется в необходимости массового выпуска широкого ассортимента дешевых и доступных товаров, производимых в соответствии с Планом. Критиковать эту галиматью - занятие бессмысленное. Она может существовать лишь на основе фанатичной веры революционера, возомнившего себя знатоком человеческой души. В первой части этой дихотомии Че был непревзойден. Во второй - ничтожен. Потому что жизнь и революция несовместимы.

Конечной целью Че в экономике было быстрое построение коммунизма с отменой денежного обращения и заменой его премиальными на потребление услуг. Например, билетами на посещение кинотеатров и спортивных зрелищ. В данный же момент он настаивал на отмене фактора рентабельности предприятий, требуя финансировать их, исходя из "общественной необходимости". А та должна координироваться с осознанием "личной ответственности". Центробанковских служащих при Че трясло от постоянных поездок на рубку сахарного тростника.

До Фиделя и Че Куба, например, снабжала себя рисом. При них рисовые чеки заросли, превратившись в загоны для скота. Но мяса все равно не хватало. Фидель разработал грандиозный план небывалого выращивания фазанов. Экономика при реализации геваристских теорий приобрела классический дефицитарный характер с карточной системой, спецобслуживанием и спецраспределителями, подавляемым черным рынком.

В чем причины непреодоленной бедности? В собственных просчетах? В непонятной человеческой природе? Че знал ответ наперед - в США. Именно Че к середине 60-х годов дал всем последующим революционным поколениям концепцию, оправдывающую все их действия. США - преступники. Они и никто другой грабят бедные страны. Бедные страны должны объединиться, чтобы забрать то, что им принадлежит по праву. Суть здесь в том, что традиционное капиталистическое зло персонифицировалось.

В борьбе с этим злом Че все больше переставал надеяться на СССР. Советский Союз, как ему казалось, забыл о революции, действовал только исходя из своих собственных интересов. В Алжире он выступает с речью, где говорит, что СССР "...продает свою помощь народным революциям, исходя из эгоистичной внешней политики, далекой от великих задач международного рабочего класса". Москва сделала за это Фиделю основательную выволочку. Разочарование Че росло. В 1965 году он напомнил Фиделю о его обещании, данном во время первой их встречи. И исчез с Кубы.

Последний поход

По собственному признанию Че, партизанская война доставляла ему "художническое наслаждение". "Я вновь оседлал Росинанта", - говорил он, покидая Кубу. Сначала в составе группировки из ста пятидесяти кубинских негров он отправился в Бельгийское Конго, где пробыл 11 месяцев.

Там его ждало очередное разочарование. Местные крестьяне не поддержали его отряд. Хотя он особенно не воевал. Его группа на местах готовила кадры для партизанской войны. Созданный им рассадник дал свои всходы фактически по всей Африке. Но африканцы предпочитали воевать не с США, а друг с другом. Ученики Че, ученики его учеников становились вождями, диктаторами, грабившими иноплеменников, а еще пуще - соплеменников. Они вывозили в американские и иные банки бриллианты и доходы от нефти, от контроля за всем. Как и в экономике, здесь Че вновь - исторический неудачник.

Решающий бой дядюшке Сэму он решил дать в Боливии. По замыслу Че, Боливия должна была стать гигантской партизанской школой, на учебу в которую стекались бы революционеры со всей Латинской Америки. Отвоевав Латинскую Америку, они лишили бы США мощного источника подпитки.

Сама Боливия, расположенная непосредственно в центре континента, представлялась наиболее удобным плацдармом для такого замысла. В сопредельных пяти странах уже были подготовлены группы для переправки в Боливию. Особенно удачно складывалась обстановка в Чили, где левая оппозиция, возглавляемая Сальвадором Альенде, была готова сочетать вооруженные и легальные действия для захвата власти и начала "Великого похода" - уже не на Пекин, как у Мао, а в конечном итоге - на Вашингтон.

Лидер боливийских коммунистов Марио Монхе должен был оповестить всех соседей. Но не сделал этого. Москва была против. Вместо 250 бойцов в распоряжении у Че - в пять раз меньше. Да и те не вполне подготовлены. Среди них отметим Режи Дебре - популярного к тому времени французского левого философа.

Известность Че в кругах левой интеллигенции была огромна. Че становится культовым персонажем. Он уже не принадлежит себе. Дебре был одним из тех людей, кто способствовал славе Че в Европе. Уже не просто как революционера, а как революционного теоретика.

Марксизм-ленинизм требует проверять теорию практикой. Практика творит историю. Практика - критерий истины. Высшая ступень практики - революция. Если Маркс был, в сущности, унылым экономическим детерминистом, а Ленин дополнил марксизм, сделав именно практику основной категорией своего учения, то Мао блестяще подтвердил ленинизм действием в неконвенциальных для марксизма условиях.

Надо, однако, идти дальше в развитии практики - к действиям небольших партизанских групп в городах и в особенности в сельской местности. Таков ход рассуждений левой философии. Она породила террор в Германии, Италии, Перу, Японии. Она подпитала террор в Палестине и на Ближнем Востоке. В каждой капле крови людей, убитых террористами, случайных жертвах их действий - кусочек мысли левой европейской философии, капелька души Че Гевары.

Правда, есть подозрения, что, попав в плен, "мужественно" выступив на открытом процессе и получив срок в Боливии, Дебре тайком сдал Че. Впрочем, это не доказано. А вернувшись во Францию, левак-философ естественно влился во французский истеблишмент, заняв должность советника Миттерана по странам "третьего мира".

В связи с этим еще одна забавная связь: Режи Дебре впервые прибыл на Кубу в компании Бернара Кушнера - врача-идеалиста. В конце 90-х Кушнер стал одним из главных глашатаев теории "гуманитарной интервенции" в Сербию, став европейским наместником в Косово. Сербских детей в Косово убивают до сих пор.

Левые философы молчат...

Левизна в ХХ веке приводила идеалистов либо к идее гуманистического непротивления, либо к идее гуманистической революции и интервенции. И то, и другое не приносило иного результата, кроме кровавого.

Че приехал в Боливию в ноябре 1966 года. Военные действия его отряда были хронически неудачными. Были перебежчики, предатели, крестьяне не поддержали инсургентов. Боливийская армия, американские инструкторы и рейнджеры вели контрпартизанские действия в соответствии с накопленным во Вьетнаме опытом. Их выбивали либо микрогруппами, либо поодиночке. Каждый желающий может прочитать "Боливийский дневник" Че - текст бесконечной тоски, бесконечного отчаяния и бесконечного мужества.

В отличие от большинства левых интеллектуалов, Че никогда не был лицемером. Его личность куда как крупнее его идей, его представлений о жизни, его картины мира. Он сам был - целый мир.

9 октября Че остался вдвоем с раненым боливийцем Чангом. Чанг был глухой чуть ли не от рождения. Он плохо видел, а разбив очки - не видел ничего. И к тому же был ранен в ногу. Че сам был легко ранен. Он мог бы, вероятно, уйти, но остался с Чангом. Их взяли вместе.

На следующее утро пришел приказ уничтожить Че. Унтер-офицер Марио Теран вызвался сделать это, но не смог - дрожали руки. "Стреляй, не бойся", - приободрил его Че. Унтер выпил для храбрости и, выпустив очередь из автомата, произвел контрольный выстрел в голову. Кисти рук Че отрубили и отправили в США для дактилоскопической экспертизы.

Тридцать лет спустя его останки выкопали из братской могилы и перезахоронили вместе со скелетами шести неизвестных инсургентов в кубинском городе Санта-Клара. Из всей боливийской экспедиции Че уцелели лишь три человека.

После смерти Че стал действующим персонажем мифологии и культуры. Знаменитая фотография Альберто Корды разошлась, возможно, сотнями миллионов экземпляров. На Че спекулируют леваки всех оттенков. Точно так же, как лавочники.

Он был ригористом, но особым - стремившимся убедить оппонентов в споре, не скрывавшим своих мыслей, призывавшим к благородству в войне, что в принципе недостижимо. Он был неудачником почти во всех начинаниях, за исключением одного - он верил в то, что думал и говорил, а как говорил - так и делал. Он не любил власть. Но все это ушло вместе с ним. Президент России Путин, заметив футболку с фотографией Че работы Корды, сказал, что Че стал брэндом, торговой маркой, символом.

Рынок победил революционную Аркадию. Но Че остался самим собой.

Че был сыном эпохи "партизанских революций", начавшихся с Боливара и Гарибальди под знаменами свободы и закончившихся в начале-середине 70-х годов захватом власти сорбоннскими интеллектуалами, возглавившими безграмотных фанатиков в Камбодже. Последняя партизанская революция привела к гибели миллионов сознательно уничтоженных людей. Беспредельная личная порядочность, бескорыстие Гевары не могут затемнить того, что партизаны, приходящие к власти, всегда становились жестокими диктаторами. Степень их жестокости - лишь вопрос исторических условий.

После смерти Че жил как грандиозный левый культурпроект, ублажавший и ублажающий души левых радикалов и интеллектуалов всех оттенков. Он стал для них своего рода опознавательным знаком, символом, притягательным маяком. Для всех, кто не осознает, что борьба за свободу, приводящая к убийству, уничтожению свободы, все равно обречена на поражение. Рано или поздно.

P.S. Из письма Селии де ла Серна - матери Че - к сыну, министру промышленности Кубы от 14 апреля 1965 года: "Мне кажется, что это чистое безумие, если те немногие люди на Кубе, у которых есть голова на плечах, все на целый месяц отправляются в деревню собирать урожай сахарного тростника. И занимаются только этим, хотя среди кубинцев достаточно опытных и умелых крестьян".

P.P.S. Из книги Че "Ход революционной войны (Конго)", 1966 год: "Я запутался в своих ипостасях, они переплелись в гордиев узел, который я не смог разрубить. Будь я просто солдатом, и только солдатом..."