День 29 сентября      

Наука на службе у власти

Имя Трофима Лысенко до сих пор звучит зловеще. Этого человека обвиняют в гибели выдающегося ученого Николая Вавилова, в разгроме отечественной генетики. Даже слово «лысенковщина» стало синонимом воинствующего невежества.

Трофим Денисович Лысенко родился в 1898 году в селе Карловка на Полтавщине. Он учился в Полтавской садоводческой школе и (с 1917 по 1920 год) в училище земледелия и садоводства в Умани. В 1925 году Трофим Лысенко заочно окончил Киевский сельскохозяйственный институт. Свой трудовой стаж он приобретал сначала на Белоцерковской селекционной станции, а после окончания института — в должности заведующего отделом такой же станции в Гяндже. С 1929 года Лысенко — старший специалист отдела физиологии Всесоюзного селекционно-генетического института в Одессе. Но в 1934 году его карьера стремительно взлетает вверх. Тогдашний президент Всесоюзной сельскохозяйственной академии имени Ленина (ВАСХНИЛ) Николай Вавилов хлопочет об избрании Трофима Лысенко академиком АН УССР и назначает его «научным директором» Одесского института. Чем же так приглянулся ученому с мировым именем Вавилову безвестный агроном из Одессы? В поисках ответа на этот вопрос надо вспомнить первые годы советской власти.

«Объявим природе бой!»

Сразу после революционного переворота большевики стали строить планы коренного переустройства мира. Причем речь шла не только о строительстве нового общества, где не было бы места эксплуататорам и прочим «паразитам», но и об изменении природы, включая поголовное уничтожение вредных насекомых и сорняков. «…Объявим природе бой!» — восторженно провозгласил «буревестник» революции М. Горький. И добавил: «Нет таких крепостей, которые не смогли бы взять большевики!»

Но затея с переустройством природы с самого начала не заладилась. Среди немногих оставшихся в России ученых-биологов никто за это всерьез не брался. Тимирязев как будто согласился, но очень «некстати» умер. Пришлось возложить сомнительную честь основоположника «борьбы с природой» на талантливого и совершенно безобидного садовода-любителя из города Козлова Тамбовской губернии Ивана Мичурина. Уже в 1920 году Ленин дал указание наркому земледелия организовать повсеместное изучение и распространение его достижений. Высказывание И. Мичурина: «Мы не можем ждать милостей от природы. Взять их у нее — наша задача!» было оперативно доведено до сведения всех граждан молодой республики. Сам Мичурин-селекционер, имеющий образование, которое исчерпывалось двумя годами пребывания в гимназии, получил ученую степень доктора биологических наук и звание почетного академика. В северных районах России стали с энтузиазмом рубить сады со старыми, проверенными сортами яблок и сажать мичуринские — пепин шафранный, славянку, бессемянку мичуринскую, бельфлер-китайку. Как и следовало ожидать, вскоре эти сорта вымерзли и выродились. Не повезло также сорту вишни, которую И. Мичурин неосмотрительно назвал «Надежда Крупская». Красные выпуклые ягоды смутно напоминали о базедовой болезни соратницы вождя, и этот сорт вишни по идеологическим соображениям пришлось изъять из обращения.

Но самое неприятное заключалось в том, что к началу 30-х годов престарелый «основоположник» совсем одряхлел и был уже не в состоянии олицетворять энергию созидания нового мира. К тому же выяснилось, что он происходит из дворян.

Академическая наука, в свою очередь, продемонстрировала непонимание текущего момента. Например, биолог Завадовский в ходе экспериментов обнаружил, что вытяжка из щитовидной железы приводит к потере перьев у птиц. Немедленно было принято решение передать в распоряжение товарища Завадовского одну тысячу гусей на государственной птицефабрике с тем, чтобы гуси теряли свои перья четыре раза в год, снабжая сырьем фабрики по изготовлению перин. Упомянутый товарищ данное распоряжение поднял на смех. Узнав об этом, Сталин высказался в том смысле, что биологическая наука «отгородилась от народа», хотя призвана «обслуживать народ не по принуждению, а добровольно и с охотой».

Почувствовав, что над головой сгущаются тучи, президент ВАСХНИЛ Николай Вавилов понял, что для ограждения академической науки от непосредственного «обслуживания народа» настоятельно требуется найти этакого селекционера-самородка наподобие И. Мичурина, но непременно рабоче-крестьянского происхождения. Трофим Лысенко подходил по всем статьям — как внутренне, так и внешне. Еще в 1927 году «Правда» опубликовала очерк, в котором о нем было написано так: «Если судить о человеке по первому впечатлению, то от этого Лысенко остается ощущение зубной боли, — дай Бог ему здоровья, унылого он вида человек. И на слово скуповат, и лицом незначителен…»

Воспитание животных и… растений

Имя Трофима Лысенко овеяно многочисленными легендами, многие из которых не соответствуют действительности. Он сам рассказывал: «Пригласили меня в район читать лекцию про наш племенной скот. Зал — яблоку негде упасть. Президиум, трибуна, все как полагается. Я стою на трибуне, рассказываю. Приносят и ставят стакан. Горло пересохло — я отпил. Батюшки, так ведь спирт! Оказалось, кто-то им сказал, что я, кроме водки, не пью ничего». Но эти слухи рождались не на пустом месте. Т. Лысенко, будучи даже президентом ВАСХНИЛ, простотой общения и своими крестьянскими повадками совершенно не походил на почтенного академика. Даже в академической столовой он, по свидетельству очевидцев, ничуть не смущаясь, чавкал, мочил сухарь в борще, рукой доставал из солянки оливки. Лысенко, предпочитавший использовать не мудреные научные термины, а доступную матерщину, в народе пользовался большой популярностью. Его имя было увековечено даже в частушках, исполнявшихся на мотив известной песни:

    Ой растет картошка, 
    Рядом с нею лук.
    А на той картошке 
    Колорадский жук!
    Он живет, не знает ничего о том,
    Что Трофим Лысенко 
    Думает о нем.

Но прост «народный академик» был только с виду. Даже противники не отрицали его выдающихся способностей как ученого-селекционера. Став академиком, он, вопреки ожиданиям Н. Вавилова, развил бурную деятельность в русле «большевистской» стратегии преобразования природы. В 1935 году Лысенко с большим воодушевлением выступил на съезде колхозников-ударников. Сталин прервал речь молодого академика громким выкриком: «Браво, товарищ Лысенко, браво!» «Вождь всех народов» также питал слабость к революционно-ботаническим проектам.

В статье «Любимый отец и великий учитель», опубликованной в газете «Правда», Поскребышев писал: «Известна решающая роль товарища Сталина в деле насаждения эвкалиптовых деревьев на побережье Черного моря, в деле разведения бахчевых культур в Подмосковье и в распространении культуры ветвистой пшеницы. На этих примерах ярко вырисовывается облик товарища Сталина как ученого-новатора, прокладывающего новые пути передовой советской науке». Что касается эвкалиптов, то Сталин, находясь в Крыму, действительно распорядился посадить их вместо кипарисов. Чем ему не угодили кипарисы, история умалчивает. Он также настоятельно предложил выращивать в Крыму лимоны. Оба проекта особым успехом не увенчались. Как, впрочем, и попытка широкого распространения ветвистой пшеницы. В 1947 году Сталину прислали крупные колосья этой пшеницы из Грузии. Лысенко прекрасно знал, что эта известная еще в Древнем Египте пшеница имела низкие урожаи, плохой иммунитет и давала муку с незначительным содержанием белка. Но он пообещал Сталину в скором будущем создать на основе «кахетинской ветвистой» суперпродуктивные сорта пшеницы, подняв урожайность в 4 — 5 раз.

Самое удивительное, что «народный академик», похоже, действительно в это верил. Работы по селекции ветвистой пшеницы фанатично продолжались многие годы. И новые сорта пшеницы на самом деле были созданы, хотя обещанной урожайности так и не получили. Но эти достижения Трофима Лысенко и его учеников были перечеркнуты теорией «воспитания» животных и растений, разработанной «народным академиком» совместно с ближайшим сподвижником И. Презентом. На одном научном совете последователь Лысенко — Презента докладывал: «Мы проводили опыты над крысами, обрезая им хвосты. Через пару поколений заметили, что крысы рождаются с меньшими хвостами. Еще несколько лет опытов, и мы получим бесхвостых потомков. Чем подтвердим правоту Трофима Денисовича!» «Таким образом, — бросил реплику один из присутствующих, — следуя вашей теории, девочки должны рождаться женщинами, а евреи и мусульмане — обрезанными?»

«А ты этот ген щупал?!»

Но Трофим Лысенко вошел в историю не только как селекционер-мичуринец и персонаж многочисленных анекдотов. Некоторые историки обвиняют его в том, что он был соучастником гонений на Н. Вавилова, которые завершились арестом и смертью этого выдающегося ученого. Сейчас уже нельзя доподлинно установить истину, но известно, что Лысенко наотрез отказался свидетельствовать о «вредительстве» Н. Вавилова и подтвердил свой отказ письменно. В те годы на такой поступок решались немногие.

Перед самой войной появилось на свет письмо двух ученых-биологов — Любищева и Эфроимсона. В довольно резких тонах они обвиняли президента ВАСХНИЛ Т. Лысенко в подтасовке фактов, невежестве, интриганстве и других смертных грехах. В письме содержался призыв к суровым оргвыводам по отношению к «шарлатану», наносящему огромный вред биологической науке. Интересно, что письмо было адресовано в ЦК партии, хотя Лысенко никогда в ней не состоял. Тем не менее он был вызван «на ковер» и оправдывался, не допуская при этом ответных обвинений в адрес авторов письма. «Вот видите, — заметил по этому поводу Сталин,— его хотят чуть ли не за решетку упечь, а он думает прежде всего о деле и на личности не переходит. Хорошее, ценное для ученого свойство».

До сих пор не затихают споры и о роли Т. Лысенко в организации печально известной сессии ВАСХНИЛ 1948 года, после которой была буквально разгромлена отечественная генетика. При этом спорщики часто упускают из виду, что в основе конфликта была борьба за власть между Ждановым и Маленковым, что незадолго до злополучной сессии травили «мичуринцев», причем против них выступил сын А. Жданова Юрий, работавший в ту пору заведующим отделом науки ЦК. Кстати, после этой травли Трофим Лысенко всерьез собрался вернуться в Одессу, но этому воспрепятствовал Сталин. Вождь глубокомысленно заявил, что мнение ответственного сотрудника ЦК не отражает мнения партии. Иными словами, как говорят драматурги, последний акт разыгрываемой трагедии был еще впереди.

Впрочем, Лысенко в этом спектакле была уготована лишь роль свадебного генерала. Будучи практиком и фанатиком своего дела, «народный академик» даже не вполне понимал, о чем идет спор. Беседуя со сторонником классической генетики, он мог всего лишь пригвоздить оппонента вопросом: «Вот ты все говоришь: гены, гены! А ты этот ген видел, ты его щупал?!» Зато «теоретик» И. Презент легко и непринужденно обвинил «вейсманистов-морганистов» даже в том, что в голодные годы войны те разводили красноглазых мушек-дрозофил, скармливая им народное добро.

В 1956 году Т. Лысенко был смещен с поста президента ВАСХНИЛ. «Народный академик» выступил против освоения целины, предлагая обеспечить повышение урожайности земель России и Украины, а в Сибири и Казахстане создать для начала лишь опытные станции. Его не послушали. В результате уже к началу 60-х годов эрозия почвы и пыльные бури от бездумной распашки снесли плодородный слой на целинных землях, снизив урожайность зерновых до 2 — 3 центнеров с гектара. В 1961 году Н. Хрущев вновь назначил Лысенко президентом ВАСХНИЛ, но всего лишь на год. «Народный академик» не поддержал авантюры Н. Хрущева в сельском хозяйстве.

Умер Трофим Лысенко в 1978 году. До конца жизни он оставался академиком АН СССР, нисколько не переживая по поводу смещения с государственных постов. Его не смутило даже то, что воры-домушники обокрали его квартиру в знаменитом доме на Набережной в Москве. Но его последние годы были безрадостными: разрушалось дело всей его жизни — селекционная работа по выведению новых сельскохозяйственных культур. В погоне за увеличением посевного клина уничтожались лесозащитные полосы и полезащитные лесные насаждения, из-за чего резко снижалась урожайность. И в то же время лихо стряпались бессмысленные постановления партии и правительства о неуклонном подъеме катастрофически разрушающегося сельского хозяйства.

ЕВГЕНИЙ КОКОУЛИН
Первая крымская N 96, 21 ОКТЯБРЯ/27 ОКТЯБРЯ 2005

День 29 сентября