День 18 августа      

Кумир 1960-х прозябал в безвестности 30 лет

Его знали все. Узнавали по голосу, когда из транзистора или радиоточки доносились неимоверно популярные в конце 60-х "Лада", "Трус не играет в хоккей", "Последняя электричка", "Хромой король". Он стремительно взошел на эстрадный небосклон и… столь же стремительно скатился. Не из-за болезни или каких-то непреодолимых жизненных обстоятельств — просто в один прекрасный день там, наверху, решили придать забвению неугодного кому-то певца. И началась другая, малоизвестная жизнь одного из эстрадных кумиров — народного артиста России Вадима Мулермана.

- Насколько известно, вами были недовольны власти на самом высоком уровне?

— "Насколько известно" — не слишком удачное выражение. Скорее, "насколько неизвестно". Потому что о ситуации вокруг меня, о моем существовании абсолютное большинство в бывшем Советском Союзе ничего не знало на протяжении долгих лет. Меня давным-давно заочно "отправили" в Израиль, в Штаты, к черту, к дьяволу...

- А что было на самом деле?

— А на самом деле все было предельно просто. Петь я начал рано. Музыкальное образование получил в Харькове, там же окончил консерваторию. В армии служил в ансамбле Киевского военного округа. Специалисты сходились на том, что у меня достаточно сильный голос и мне по плечу исполнение оперных партий. Несколько арий, в том числе герцога из "Риголетто", я исполнил. Мне прочили карьеру академического певца, но... Отец сильно болел, пришлось расстаться с мечтами об оперной сцене и думать о хлебе насущном. Начал выступать с оркестром Анатолия Кролла. Затем меня приметил композитор Юрий Саульский. Стал лауреатом Всесоюзного конкурса артистов эстрады, и пошло-поехало…

После пятилетия плодотворной концертной деятельности (с 1966-го по 1971-й) я впал в немилость. Причем, как казалось, не на очень высоком уровне. Но... Председатель Гостелерадио Лапин заявил: "Обойдемся без всяких Мондрусов и Myлерманов...". И на этом моя телевизионная карьера была закончена, пленки уничтожены, записи размагничены. К слову, такая же участь почти одновременно со мной постигла и Валерия Ободзинского.

- И вы уехали?

— Я продолжал жить в Москве, мой телефон звонил все реже, а затем и вовсе, можно сказать, заглох. Я имею в виду деловые звонки с предложениями о выступлениях, концертах. Как выяснилось позже, был составлен специальный список деятелей искусства, запрещенных для выступления. Так вот, в этой черной табели о рангах я достиг небывалых высот: моя фамилия значилась в первой пятерке, по соседству с Мстиславом Ростроповичем и Галиной Вишневской. В этой "творческой тюрьме" я прожил два десятилетия. Пластинки с песнями в моем исполнении также были запрещены к изданию. Перебивался одноразовыми концертами где-то в глубинке, на периферии…

- Не очень понятно, отчего все-таки вы попали в немилость?

— Во-первых, я всегда имел свою точку зрения на все и не боялся высказать ее. Во-вторых, знаменитая "пятая графа"... Меня отстранили от гастролей в больших городах, от эфиров на радио и телевидении за то, что я спел в концерте три безобидные еврейские песни, в том числе знаменитую "Тум-балалайку". Пришлось работать только в провинции. Можно сказать, что лучшие годы жизни, самые плодотворные годы для творчества прошли под "домашним арестом". Только с приходом "перестроечников" стало дышать полегче...

- Но ведь вам все же присвоили звание народного артиста РСФСР?

— Абсолютно точно, в самом начале перестройки. Хотя, честно говоря, это была запоздалая реанимация. Именно реанимация, даже не реабилитация.

- И после этого вы решили уехать?

— Я уехал в США, оставшись гражданином своей страны (уезжал еще из Союза, гражданином которого был, а сейчас, соответственно, я — гражданин России).

- Чем вы занимались за рубежом?

— Творчеством, правда, не в той мере, в которой хотелось бы. Вел на радио свою передачу "От шлягера к шлягеру". Рассказывал о корифеях нашей эстрады, ставил записи, напевал сам. Передача шла с включением прямой линии, так что я еще и отвечал на вопросы радиослушателей. И судя по числу вопросов и писем, моя передача была весьма популярна. Кроме того, я создал в Нью-Йорке детский музыкальный театр…

- А концерты в США вы давали? Как вам понравилась американская публика?

— Публика не нравилась, так что в творческом плане Америка оказалась не для меня. Наши эмигранты как ходили дома только на зарубежные гастроли, так и в Америке предпочитают слушать только тех русских, которых можно расценить как "импортных" гастролеров. Большие сборы делали Задорнов, Ротару, потому что они там не жили... Хотя часто и приезжих, по-настоящему замечательных мастеров искусства в Америке могли не оценить. Помню, как-то приехали Александр Демьяненко и Михаил Светин, привезли спектакль "Дон Педро" — в зале сидело едва ли 100 человек.

- Израильская публика вам нравится больше?

— В Израиле публика замечательная, такая же, как была и в Союзе. Кстати, совсем недавно у меня прошли 16 сольных юбилейных концертов. И юбилей мне устроили не в России, не в Украине, а в Израиле. И на всех концертах были аншлаги. В Израиле нет мещанского "брайтонского" духа (брайтонцы певцов предпочитают слушать во время застолья). Хотя, конечно, обобщений делать нельзя. Культура в Америке — вопрос серьезный. То, что есть, — это конгломерат тех культур, что привезли эмигранты, но в этом конгломерате отсутствуют русские традиции. Я сейчас говорю о поп-культуре, в частности об эстраде. И сегодня нам вообще нечего внести в этот жанр. Лет 30—40 назад мы еще могли конкурировать, и небезуспешно, а теперь наша эстрада безнадежно отстала…

- Так ли уж отстала? У нас тоже есть замечательные артисты, скажем, Валерий Леонтьев…

— Валерий Леонтьев — изумительное явление. Я это понял с первого же раза, когда был членом жюри в песенном конкурсе стран социалистического содружества в Ялте. Мы тогда с Кобзоном и Великановой перетащили на нашу сторону всех членов жюри и дали Валерию первое место. Но я считаю, что в наших условиях он не до конца смог реализоваться.

- Если вы считаете, что даже Леонтьев не смог себя полностью реализовать, то спрашивать, реализовали ли вы себя, вообще неуместно: вы так внезапно исчезли с афиш более 30 лет назад…

— Даже в хорошие времена я себя не мог реализовать. У нас шаг вправо, шаг влево от рояля приравнивался к побегу. Однажды, распевшись, я позволил себе выйти из выемки рояля и получил выговор от Леонида Осиповича Утесова "за развязность". Правда, когда я ему напомнил его "Веселых ребят", он засмеялся и сказал: "Ладно, вольно!". Утесов вообще был замечательным человеком...

- Что, на ваш взгляд, самое важное для певца?

— Оставаться самим собой в своем творчестве. За что я ценю Иосифа Кобзона, Эдиту Пьеху, Валентину Толкунову, так это за то, что они себе не изменяют.

- А что вас шокирует в современной эстраде?

— Обман. Если бы в той же Америке певец в течение ряда лет только открывал рот, его бы просто побили. А у нас многие знаменитости возят с собой фонограммы, на которых записано не просто музыкальное сопровождение (это еще куда ни шло, ведь не всегда есть возможность тащить с собой ансамбль), но и их голоса десятилетней давности.

- Можно ли сказать, что сегодня вы уже окончательно вернулись на родину?

— Я проработал в Америке 12 лет, но сегодня уже фактически распрощался с этой страной. Что буду делать дальше, еще не знаю. Пока мало кто знает, что я вернулся домой. Так что у меня есть время подумать, осмотреться. Живу сейчас в Харькове…

- Почему не в Москве?

— Дело в том, что пока я работал в Америке, мою квартиру в Москве бывшая супруга продала, так что сейчас я — москвич без квартиры.

- А что вас побудило вернуться?

— Очень хотелось домой. Я ведь и в Америке оказался, можно сказать, по воле случая: заболел брат, я повез его на лечение в США и остался там работать. Чтобы попробовать его спасти, влез в долги: лечение в госпитале стоило $1000 в сутки, а у нас не было страховки. Так что приходилось работать везде, где только было можно. К сожалению, жизнь брату я продлил всего на год. Похоронил его на родине, в Харькове.

- У вас есть дети?

— Старшей дочери (от первого брака) — 32 года, она сейчас живет с мужем в Америке. Несмотря на то что с женой мы разошлись, мне всегда очень хотелось иметь семью. Женился я 9 лет назад, и в этом браке у меня еще 2 дочери: одной 7 лет, второй только годик. И чтобы поднять их, я должен много работать.

- Сегодня вы поете только свои знаменитые шлягеры или у вас есть новые песни?

— У меня очень много новых песен — три самостоятельные программы.

- Старшее поколение вас помнит прекрасно. А вы ощущаете, что вас и ваши песни знают молодые?

— 30 лет забвения по милости Лапина сделали свое дело: нынешняя молодежь меня не знает. Но есть их родители, которые могут рассказать обо мне, привести своих детей на мой концерт… И потом, еще не вечер! Я твердо верю, что в самом ближайшем будущем если и не верну себе в полном объеме те позиции, которые занимал раньше, то уж во всяком случае смогу доказать, что еще кое-чего стою!

Беседовал Гурген Григорян
"Киевский ТелеграфЪ" 4 - 10 февраля 2005

День 18 августа