Полуисторическая быль. 1945 год. Сталин склоняется над картой: "Ну что ж, Польша и Украина теперь наши, советские, только как между ними границу провести? Если отталкиваться от истории, то там сам черт ногу сломает. А что по этому поводу думает товарищ Жуков?". Тот подходит к карте и опирается на нее своей рукой: "Я думаю вот так, товарищ Сталин". "Вот так" — с легкой руки прославленного советского маршала Георгия Жукова — и образовалась западная граница Украины.

Непосредственно свою судьбу прославленный советский маршал связал с Украиной, а именно с Одессой в 1946 году. Это были уже мирные, послевоенные годы, но этот период, как ни странно, потребовал от Георгия Константиновича не меньше жизненных сил, чем его личное участие в самых жарких, кровопролитных сражениях. Дело в том, что, как и Пушкин, Жуков прибыл в Одессу в ссылку…

1946 год — это пик популярности Жукова. Его имя — размашистой подписью под Актом о капитуляции фашистской Германии — уже вписано в историю. Более того, именно ему, Жукову, Верховный главнокомандующий поручает принять вместо себя Парад победы или, уж если быть более точным, Парад победителей, и тем самым поставить финальную точку в Великой Отечественной войне. Казалось, перед маршалом раскрывались радужные перспективы. Однако будь на месте Жукова более искушенный в политических комбинациях аппаратчик, он тут же задумался бы над этим. Ведь диктатура как политическая система подразумевает, что на ее верхушке остается только один. А Сталин ни делить, ни тем более уступать свою власть никому не собирался. Более того, Жуков и стоящие за ним генералы после войны превратились для него не только в опасных соперников, но и в ненужных свидетелей его простых человеческих слабостей, которые он никак не мог скрыть. Особенно в первые годы войны.

Пока шла война и генералы были нужны на фронтах, Сталин терпел, но сражения закончились, и необходимо было навести жесткий порядок, показать, кто в доме Хозяин. Первый звонок прозвучал еще в декабре 1945-го, когда Сталин послал проверить Жукова замглавы НКВД Виктора Абакумова. Жуков отправил его в Москву, не позволив арестовать офицеров.

По всем признакам приезд Виктора Абакумова в оккупированную Германию — вотчину Жукова — это "разведка боем" Сталина, и она дала результаты. Хозяин понял, что пока маршал в войсках, ему его не одолеть…

Вскоре был назначен новый министр внутренних дел, что по табели о рангах где-то даже выше маршальского звания Жукова. Им и стал Абакумов, которого маршал так неосмотрительно стращал гауптвахтой. Умел, что ни говори, Иосиф Виссарионович создавать политические противовесы. Апофеозом этого скрытого противостояния между ним и Жуковым как раз и стали организация и проведение Парада победы. Помните эти обошедшие весь мир кадры кинохроники? Под перезвон московских курантов Жуков как былинный богатырь, в золотом сиянии маршальских погон и многочисленных орденов и медалей, на белом скакуне несется по искрящемуся булыжнику Красной площади. Почему он, а не Сам? Отдав приказ проводить Парад победы ему, Хозяин поднимает Жукова на недосягаемую для когорты других полководцев высоту лишь для того, чтобы буквально через месяц с треском сбросить оттуда.

У Жукова, как, впрочем, и у других генералов, после войны серьезно прогрессирует "звездная болезнь". Он позволяет себе такие вольности, которые раньше никогда не допускал. Вот конкретный пример. Сталин должен фотографироваться с генералами для снимка в центральную газету. Но его задержали какие-то дела. Официальную съемку перенесли. Вот тогда Жуков и предложил сфотографироваться без Верховного, на память, так сказать. А сам сел на ЕГО место. Тут же компрометирующую фотографию напечатали в газете и положили на стол Хозяину с соответствующими комментариями. Такого Сталин не прощал. А ведь были еще и другие примеры.

Однако мы хотим обратить внимание на то, что Жуков командовал не одним, а двумя Парадами победы. Причем историческая ценность первого куда выше второго. Сразу по окончании штурма Берлина Жуков принимал там, как его называли, "Парад на крови". Дело в том, что, готовя дорогу для прохождения войск, бульдозеры зарывали еще не высохшие лужи солдатской крови. У нас никто никогда открыто не говорил и тем более не писал об этом. По исторической закономерности, Парад победы должен был состояться в столице поверженной Германии, и участие в нем должны были принять не только советские войска, но и союзники. И он состоялся! Но, увы, ветер холодной войны между вчерашними братьями по оружию уже начал разводить их по разным окопам. Как утверждают очевидцы, наши бывшие союзники сделали все для того, чтобы если и не сорвать парад, то хотя бы принизить историческое значение этого события. Один факт. Жукова, принимающего парад в соответствии с тогдашним Уставом на коне, а не в автомобиле, как было принято у союзников, американские военные журналисты, делающие отчет о данном мероприятии, обозвали "циркачом", а сам парад — "балаганом"…

Тогда перевод этой статьи так и не попал на стол Жукову. Не нашлось желающих доложить ему о ней. Другое отношение, естественно, было к подготовке и проведению Парада победы в Москве. И именно он подвел черту под взаимоотношениями между Хозяином и маршалом. Суд над Жуковым состоялся 1 июня 1946 года на заседании Высшего военного Совета. Сталин пришел на него в довоенном френче.

По наблюдениям, он надевал его тогда, когда настроение у него было грозное. И гроза разразилась. На основании обвинений, как позже будет установлено, выбитых следствием из командующего ВВС генерала Александра Новикова (друга и боевого соратника Георгия Константиновича), его обвиняли в организации заговора с целью захвата власти. По делу уже были арестованы 75 человек. За Жукова вступились Василевский, Рокоссовский, Рыбалко. Особенно вдохновенным было выступление в защиту Жукова маршала Ивана Конева.

С исторической точки зрения, казалось бы, все ясно. В 1941 году Жуков спас Конева от неминуемого расстрела, когда немцы наголову разгромили Западный фронт, которым командовал Конев, и вплотную подошли к Москве. Конев своим выступлением как бы возвращал долг Жукову. Все логично, если не знать историю их взаимоотношений лет через 20 после тех событий. Буквально через несколько лет Жуков и Конев станут непримиримыми врагами. Поговаривали даже, что уже в пожилом возрасте они пытались выяснить отношения врукопашную, проще говоря, набить друг другу морду. Ну а пока Конев защищал Жукова как самого себя…

Существует несколько исторических версий спасения Жукова. По одной (щадящей) — Сталин сказал, что Жукову он "верит, и за годы войны узнал его, пожалуй, лучше, чем самого себя... но из Москвы ему придется уехать". По другой — Сталин походил по кабинету, подошел к Жукову. Тот поднялся, весь бледный — жуткий момент. Хозяин поднял руку, словно глаза хотел выцарапать, это обычно с ним бывало в момент сильнейшего раздражения, и зло произнес: "Все великие русские полководцы — Суворов, Кутузов, даже Скобелев были скромны. Вам же этих качеств не хватает. Ишь ты, Наполеон нашелся, один войну выиграл". И как пощечина: "Направить в Одессу, командующим!".

Надо ли говорить о том, в каком настроении прибыл в Одессу прославленный маршал. Да и толком прибыть в нее ему не дали.

Слух о том, что едет сам Жуков, облетел город мгновенно. Восторженная толпа начала собираться на вокзале. Об этом немедленно просигнализировали в Москву. Оттуда дали соответствующее указание. Жукова с поезда сняли, усадили в машину и вот так, скрываясь, окружными путями доставили к штабу. Не теряя ни минуты, маршал приступил к исполнению обязанностей командующего Краснознаменным Одесским округом. Сначала знакомство с руководством округа, затем с офицерами штаба. В актовый зал увидеть знаменитого Жукова набилось много народу. Секунда в секунду в назначенное время ординарцы закрыли двери. Тут же с другой стороны раздались возмущенные голоса опоздавших. "Не впускать, — распорядился Жуков, — надо на совещания являться вовремя, а не когда вздумается. А кто опоздает еще раз, отправлю в войска!"

Офицеры переглянулись, поняв, что с прибытием Жукова служба пойдет веселая. В Музее вооруженных сил бывшего Краснознаменного Одесского округа бережно сохраняется реликвия — стол, за которым работал маршал, причем это не просто стол, а реликвия того "веселого времени", с которым связана одна удивительная история. Маршал работал за столом, когда неожиданно заметил полковника, испуганно жмущегося у двери. "Ты кто?" — в бешенстве рявкнул прославленный маршал. "Прокурор Краснознаменного Одесского округа, — испуганно пролепетал полковник, — пришел представиться по случаю вхождения в должность". "А почему не постучался?" — прорычал Жуков. Полковника "заклинило". Скорее всего, он стучался, просто туговатый на ухо после контузии Жуков не расслышал. Но разве может полковник объяснить что-то маршалу. "По-пластунски к столу, марш! — приказал Жуков. — Будешь знать, как в следующий раз надо стучать в дверь командующего". И прокурор Краснознаменного Одесского округа пополз! А что было делать, ведь за столом сидел сам Жуков…

Иезуитство Сталина в выборе места ссылки Жукова заключалось в том, что штаб округа в Одессе был, но самих войск не было. Они дислоцировались в Румынии и Болгарии, и только начали возвращаться. Части надо было размещать, обустраивать, организовывать в них боевую подготовку, а это значит, надо было регулярно ходить на поклон к местным партийным царькам. А этого, как известно, Жуков не любил.

Но он бы не был собой, если и в такой ситуации не подмял бы всех и все под себя. В то время Одесса переживала пик бандитизма. Через порт шел огромный поток вывозимых из Европы грузов, город был наводнен оружием, ночью в его районах вспыхивали даже перестрелки. Жуков проблему бандитизма решил кроваво и беспощадно. По его приказанию всем военным было выдано оружие, в городе были введены патрули. Начальнику разведки Жуков приказал переодеть разведчиков в добротные трофейные костюмы, выдать увесистые чемоданы и приказал в таком виде патрулировать по самым темным одесским закоулкам. В случае нападения — стрелять без раздумий. Погибло много народу, но с бандитизмом в Одессе было покончено. Как бандитский мир Одессы признал авторитет нового "пахана", рассказывает такая легенда. У Жукова во время заседания в Оперном театре пропали именные часы. Он попросил начальника милиции разобраться. Каково было его удивление, когда в своем тщательно охраняемом доме он нашел свои часы и записку следующего содержания: "Дорогой, любимый наш маршал Жуков! Это сделали не мы, а ростовская шпана. У нас, одесских воров, что-то украсть у вас никогда не поднялась бы рука. Счастья, здоровья, наш боевой маршал".

…Устав реагировать на сигналы из Одессы об узурпации власти Жуковым, Сталин направил туда комиссию во главе с министром обороны Николаем Булганиным. Встречать своего начальника Жуков отказался, посчитав ниже своего маршальского достоинства козырять гражданскому, и поплатился за это. Больших недостатков в обучении войск комиссия не нашла, а вот чемоданы компромата на Жукова Сталину привезла. Маршал нажил много врагов не только в партруководстве, но и среди своих подчиненных. Одесса лежала еще в развалинах, а в Аркадии уже начали строиться многоэтажные дачи генералов и местной номенклатуры. Все дачи Жуков отберет и отдаст под детские дома. При нем в Одесском округе будет заведен ряд дел о хищении среди высших должностных лиц. Но был тогда в городе человек, который не боялся Жукова. На улице Мясоедовской в послевоенные годы находился номенклатурный магазин для генералов и маршалов Советского Союза. Продавали в нем, по нашим понятиям, обычный ширпотреб, а для времени послевоенной разрухи — несметные богатства.

Так вот швейцар этого магазина был единственным человеком в Одессе, который мог сидеть в присутствии Жукова. В послевоенной Одессе он был известной личностью: бывший личный конюх его императорского величества Николая ІІ, чудом избежал чекистских застенков. Знал ли о его прошлом Жуков? Очевидцы утверждают, что знал, поэтому и выделял. И свое отношение к расстрелу царской семьи Жуков тоже выскажет, правда, уже не в Одессе, а в Свердловске. На одном из партийных собраний к Жукову протиснется подвыпивший дедок, который представится знаменитым большевиком Ермаковым, участником расстрела царской семьи, и протянет руку для приветствия. Жуков демонстративно повернется к нему спиной. В то время и в той ситуации, когда Жуков с минуты на минуту ожидал ареста, когда в его приемной открыто стоял пулемет, согласитесь, этот жест мог стоить ему жизни.

С другой стороны, в течение всего полководческого пути Жукова сопровождают реки человеческой крови, тысячи изломанных человеческих судеб. Вот несколько армейских баек из жизни военачальника.

1941 год. Подмосковье. Зима. Жуков приезжает на передовую и требует силами батальона московского ополчения срочно захватить какую-то высоту. Атака не подготовлена. Нет артиллерии и танков. Атаковать немцев — это значит в полный рост идти на пулеметы. Но сказать об этом суровому Жукову никто не решается. Атака, естественно, захлебывается в самом начале. Немцы даже из пушек не стреляли. Положили пулеметным огнем наших в снег, не давая поднять голову. К вечеру от батальона остались лишь холмики снега. Жуков, так и не дождавшись итогов атаки, уехал к себе в штаб. Когда ему доложили, что весь батальон погиб, а его командир застрелился, он бросил в его адрес: "Слюнтяй…".

А вот еще одна байка о Жукове уже из его одесской биографии. Чабанка, полигон. Мелко моросит дождь. Все офицеры, включая командующего, тут же облачились в плащ-палатки. Лишь один полковник не сделал этого. Жуков тут же спросил: "Почему экипирован не по форме?". Полковник доложил, что по существующему положению о вещевом довольствии офицеров плащ-палатка выдается всем офицерам бесплатно, за исключением полковников, которые ее покупают за собственные деньги. И пояснил, что только на днях перевелся в Одессу и вынужден снимать жилье, кормить семью, а денег на все катастрофически не хватает. Жуков брезгливо поморщился и приказал начвещу: "Выдайте плащ-палатку". И добавил: "Товарищу ПОДПОЛКОВНИКУ…"

Но странное дело, слово "палач" к Жукову так и не пристало. А не произошло этого потому, что, несмотря на стальную броню, в груди у него все же билось большое человеческое сердце, хотя некоторые историки пытаются доказать, что это не так.

Вот пример. В одной части Жуков попросил показать, как живут офицеры, чем вызвал буквально шок у сопровождающих его лиц. Необычность данной просьбы могут понять только люди, жившие в те времена. Только что закончилась война, голод, разруха, с новой силой начинает раскручиваться механизм репрессий, человеческая жизнь не стоит и копейки, а тут... Жукова привели в офицерскую землянку. Там он застал жену офицера и спящего ребенка. Маршал спросил: "Почему не на работе?". Та ответила, что работы нет, а от голодной смерти спасает паек мужа. Жуков спросил, почему ребенок не в школе. Женщина говорит, что из-за постоянной сырости он болеет. Жуков сел на кровать и минут двадцать сидел так, положа руку на голову мальчика, затем, не попрощавшись, вышел. Когда вечером офицер пришел домой, не поверил, что в его землянке побывал сам Жуков. Но поверить в это пришлось. На следующий день прибыл ординарец маршала с тремя путевками в санаторий и небольшой суммой денег из фонда командующего.

Другой пример. К Жукову пришел начфин и сообщил, что по статье "Встреча делегаций" остались неизрасходованные деньги, и если их не истратить, они пропадут. Жуков хмыкнул: "Ящик коньяка и закуску для иностранцев я всегда найду. Лучше этими деньгами премируйте моих офицеров. Только не тех, что в тылу штаны просиживали, а тех, кто со мной на учениях были. Смори, я проверю". И ведь проверил!

…Покинул Жуков Одессу так же неожиданно, как в нее и приехал. После отъезда комиссии Булганина в кабинете маршала раздался звонок. Сталин: "Товарищ Жуков, мне докладывают, на одном из совещаний вы сказали, что Одесский округ так вам мал, что вы им занимаетесь до обеда, а после обеда своими личными делами". Жуков: "А кто это вам доложил, товарищ Сталин?". Сталин: "Неважно, вы отвечайте по существу вопроса". Жуков: "Говорил, товарищ Сталин". Тут в разговоре возникает чисто сталинская пауза, когда в прямом смысле решается твоя судьба; понять это могут лишь люди, жившие в то время. Сталин (после долгого молчания): "Хорошо, мы подберем вам округ в соответствии с вашим боевым опытом".

…Вот так Жуков попал в Новосибирский военный округ. Традиционной для русского человека, обладающего бунтарским духом, ссылки в Сибирь ему избежать не удалось…