Кроссворд-кафе Кроссворд-кафе
Главная
Классические кроссворды
Сканворды
Тематические кроссворды
Игры онлайн
Календарь
Биографии
Статьи о людях
Афоризмы
Новости о людях
Библиотека
Отзывы о людях
Историческая мозаика
Наши проекты
Юмор
Энциклопедии и словари
Поиск
Рассылка
Сегодня родились
Угадай кто это!
Реклама
Web-мастерам
Генератор паролей
Шаржи

Новости

Феликс Дзержинский. Нежелезный Феликс


Новости
Девы (по знаку зодиака)

Добавить отзыв о человеке

Феликс Дзержинский О Дзержинском до сих пор высказываются все, кто имеет доступ к телеэкрану и страницам газет. Недавнее предложение мэра Москвы Юрия Лужкова — восстановить памятник ему перед зданием бывшего КГБ СССР — всколыхнуло наших либерально мыслящих политиков. Однако политическая и историческая безграмотность подобных "авторитетов" порой просто потрясает.

Нужно сказать сразу: сложно принадлежать к числу безоглядных поклонников товарища Дзержинского и той организации, которую он возглавлял вначале. Почему-то забывают о том, что он руководил Наркоматом путей сообщения СССР, был председателем Высшего совета народного хозяйства страны, а также председательствовал в Комиссии ВЦИК по ликвидации детской беспризорности и делами ЧК уже занимался мало, контролируя лишь ряд важнейших операций и деятельность Иностранного отдела, в короткий срок ставшего лучшим отделом внешней разведки в мире, деятельность которого до сих пор изучают в ЦРУ, Ми-15, Мосаде и других подобных организациях.

Из выступлений многочисленных "знатоков", которых нынче больше, чем фермеров, можно сделать вывод, что большевики и чекисты явились на нашу благоухающую землю как бы с другой планеты, подобно чудовищным пришельцам Герберта Уэллса. Эти "марсиане" поработили прекрасный, глубоко верующий народ и начали злодейски властвовать над ним, пустив в ход оружие террора. Антиисторизм и воинствующая безграмотность подобных откровений просто потрясают.

А впрочем, что ж... Террор был? Был. Но нельзя понять людей, особенно исторического масштаба, не окунувшись в то время, когда они жили. Не вдохнув их воздуха, не заразившись настроениями, царившими вокруг. Иначе каждый человек из прошлого превращается в "марсианина". Особенно если это прошлое —революционное, бурное, неизбежно связанное с психической неуравновешенностью пришедших в крайнее возбуждение миллионов людей.

Вот они, сами собой возникающие слова: "политика устрашения, подавления политических противников насильственными методами". Это из словаря, так определяется латинское слово "террор".

Словарь имеет дело с террором, так сказать, организованным, кем-то руководимым и направляемым. Но есть еще террор бунта, недовольства, стихийного переустройства.

В 1917 году, еще задолго до того как большевики взяли власть и назначили Дзержинского председателем ЧК, террор в России бушевал вовсю. На Балтике расстреливали морских офицеров. В армии поднимали на штыки командиров полков. Почти половина помещичьих усадеб выгорела, а их хозяева в лучшем случае были изгнаны из родных мест.

В Украине "черная сотня" начинающего, еще не прозванного "батькой" Нестора Махно изгоняла и убивала помещиков, заводчиков, священников и прочих "классовых врагов".

Если офицер соглашался сорвать с себя погоны, ордена, кокарду, отдать оружие — его отпускали на левый, желанный, берег. Если нет — хватали за руки, за ноги и бросали в бурлящие потоки. Ударили ранние морозы, и хлопцы с гоготом наблюдали, как человек, покрутившись в черных бурунах, уходил под лед. Это было забавой. Надо сказать, что большинство офицеров отказывались "потерять честь". Так что хлопцы насмеялись вдоволь…

И никакого ЧК еще в Украине не было. Террор — был…

Либеральный болтун Александр Керенский, не знающий собственной страны и ее народа, выпустил из тюрем не только политических, но и уголовников. Десятки тысяч людей погибли от рук мародеров, грабителей, насильников, садистов и маньяков.

Война стала повивальной бабкой не только революции, но и террора. Война, которую большевики справедливо называли империалистической и против которой они самым активнейшим образом выступали. Народ вооружили и озлобили не большевики…

Такова была эпоха, в которой зародился и действовал ЧК. Не осмыслив этого, трудно понять и Дзержинского. Однако хотелось бы обратить внимание на некоторые совершенно забытые или сознательно не упоминаемые факты "странной" гуманности председателя ВЧК.

Многие знают о книге Сергея Мельгунова "Красный террор", впервые изданной за рубежом в начале двадцатых. В книге, естественно, разоблачается деятельность ЧК и ее руководителя. Но по справедливости ее следовало бы посвятить именно Дзержинскому, без участия которого она вряд ли появилась бы на свет.

Мельгунов, историк и публицист, народный социалист, находившийся в оппозиции к большевикам, участник многих признанных антисоветскими подпольных организаций ("Комитет защиты Учредительного собрания", "Тактический центр" и пр.), несколько раз подвергался арестам. Причем любопытно, что его "брали" в те дни, когда Дзержинский выезжал из Москвы, и выпускали, как только председатель ЧК возвращался.

Известно, что еще во время первого ареста Дзержинский не раз по ночам вызывал Мельгунова в свой кабинет, пил с ним чай и много беседовал на самые острые политические темы. Такие разговоры, заметим, он вел не только с Мельгуновым. ...Многие современные либеральные профессора называют эту привычку Дзержинского (беседовать "по душам" со своими оппонентами) садистской, хотя удостоившиеся этого чаепития зачастую оставались живы...

Мельгунов не скрывал, что собирает материалы для книги о красном терроре и деятельности ЧК: видимо, смерти он не боялся. В 1922 году вместе с целым рядом других противников большевизма он был выслан за рубеж. С позволения Дзержинского. Более того, председатель ВЧК разрешил Мельгунову забрать с собой наиболее важную часть архива. Вскоре яростная антисоветская книга появилась на свет.

Чем объяснить это благодушие "железного Феликса"? Внезапной вспышкой сентиментальности? Как бы не так. Совершенно очевидно, что Дзержинский видел в Мельгунове не только противника коммунистов, но и беспристрастного, объективного исследователя, который мог встать выше своей личной ненависти и взглянуть на события достаточно широко и глубоко.

И еще. Думается, отпуская "на волю" Мельгунова и многих других "врагов народа", председатель ВЧК уже видел, что со многими упованиями, надеждами на близкий рай они, большевики, поспешили. Не грех было проявить милость к падшим. И заняться кропотливой хозяйственной работой по восстановлению и укреплению страны.

В то время Дзержинский уже стал наркомом путей сообщения и заложил основы того, что советские железные дороги стали работать безупречно, лучше всех в мире. Это выручило нас в годы войны с фашизмом.

Следует также помнить, что в годы Первой мировой войны Россию прежде всего подвели железные дороги, среди которых было множество частных. Снарядов, пушек и прочего уже производили достаточно (после того как переподчинили частные заводы государству), но подвозить не успевали. Хлебные очереди в Питере, которые стали закваской февральской революции, объяснялись только плохой работой путей сообщения: на юге были большие запасы хлеба, но их не успевали подвозить.

А через два с половиной десятка лет в оккупированном немцами Днепропетровске, на транспортной конференции с участием высших чинов рейха, государственный секретарь министерства транспорта Германии Ганценмюллер, хозяйственный, по мнению фюрера, гений, признавался: "У русских железные дороги, в отличие от нас, работают идеально. Мы не можем достичь и половины их производительности".

Но не будем далеко уходить от портрета столь странного и нового Дзержинского. Историю с Мельгуновым и другими интеллигентами можно дополнить рассказом о встрече в 1921 году Дзержинского со знаменитым белым генералом Яковом Александровичем Слащевым. Тем самым Слащевым, который послужил прообразом генерала Хлудова в пьесе Михаила Булгакова "Бег" (увы, писатель находился под влиянием как "красной", так и "белой" прессы, рисующей генерала психически неуравновешенным человеком).

Дзержинский не только спас Слащева, но и устроил его судьбу. "Товарищ генерал". Это словосочетание прозвучало бы в те годы как дикость. Но как еще назвать Слащева в далеком 1921-м? Он — полковник времен Первой мировой войны, произведенный в генералы уже в годы гражданской, раненный то ли семь, то ли девять раз (однажды, при защите Крыма, сразу тремя пулями, выпущенными из "Максима" красным пулеметчиком), страдающий вечной фистулой (незаживающее отверстие в животе), человек абсолютной, нечеловеческой храбрости, талантливейший тактик и стратег. О нем ходили легенды и у красных, и у белых. Его поступки, операции, проведенные им, были действительно необычайны даже для тех невероятных лет.

Надо напомнить, что Слащев — единственный белый генерал, бивший Нестора Махно, что он с небольшими отрядами добровольцев сумел отстоять Крым в конце 1919-го, чем обеспечил дальнейшее существование Белой армии после разгрома Антона Деникина, и подарил полуостров как единственный плацдарм сменившему Деникина Петру Врангелю. Отсюда началось наступление Врангеля летом 20-го, причем успех обеспечил командующий корпусом Слащев, осуществив дерзкую и совершенно неожиданную "психическую" высадку на побережье Азовского моря, с песнями и игрой оркестров на палубах десантных барж.

Операции Слащева изучались в Красной Армии, но предугадать действия генерал-лейтенанта было невозможно, он не повторялся. Была и еще одна слава у Слащева, о чем писали все газеты. Слава палача и вешателя (здесь мы подходим к теме "белого террора", но касаться ее не будем).

Слащев действительно подписал не менее сотни смертных приговоров, которые осуществлялись немедленно. Обычно приговоренных вешали, причем к столбу прибивалась "черная доска", на которой указывались фамилия, положение и характер преступления. Почему "положение"? Да потому, что едва ли не половину казненных составляли не пойманные контрразведкой подпольщики-коммунисты, а свои же, допустившие грабеж, воровство, дезертирство. Однажды Слащев сам отыскал в Симферополе, в игорном доме, трех офицеров, ограбивших ювелира-еврея, и велел тут же их повесить.

Казнили даже за украденного у крестьянина гуся. Среди жертв Слащева числился полковник, которому покровительствовал сам Врангель. "Погоны позорить нельзя", — повторял Слащев.

Да, Слащева обзывали "вешателем". Что ж, это справедливо. Не дело боевого генерала — казнить. Но времечко... Впрочем, отсылаю читателя в начало очерка, где речь идет об эпидемии террора.

В общем, трудно представить себе встречу Дзержинского с генерал-лейтенантом. Разве что для допроса. И однако... Дело в том, что во время первых боев под Каховкой Слащев вступил в конфликт с Врангелем. Генерал-лейтенант считал, что стратегический план действий командующего ошибочен. Он предлагал свой, как всегда, неожиданный для противника и, безусловно, более выигрышный. Слащев видел, что действия командующего приведут к многочисленным напрасным жертвам и в конце концов — к поражению.

Однако Врангель — и в том он не мог никому признаться — был скован секретными предписаниями Антанты, а точнее, Франции, ибо к тому времени Англия отказалась помогать белым и даже чинила им всяческие препятствия, полагая, что победа красных приведет к скорому полному разложению России, а победа белых, напротив, может означать возрождение империи. Вообще, политика "Европы" была в отношении белых весьма двусмысленной.

Маневр к западу, на правый берег Днепра, который предлагал Слащев, означал не только взятие неуязвимой Каховки, где захваченный красными плацдарм был угрозой для армии белых, но и соединение с районами крестьянских восстаний, новые возможности для мобилизации.

Франция же определяла правобережье как область интересов Польши и не разрешала соваться туда, а требовала захвата Донбасса, где французам до революции принадлежало немало шахт и заводов. Врангель, должно быть, понимал преимущества плана Слащева, но не мог поссориться с Францией.

Конфликт между Врангелем и Слащевым разыгрался не на шутку. После неудачи под Каховкой (вполне ожидаемой) командующий отправил генерал-лейтенанта в отставку, в утешение одарив новой звучной фамилией: Слащев-Крымский.

Ох уж этот Крым! До того дня только генерал-аншеф князь Василий Долгоруков был всемилостивейше удостоен такой звучной приставки — за присоединение полуострова к России при Екатерине II.

Однако Слащев был упрям и неподкупен. Ссора продолжалась и на "том берегу", в Константинополе, где крымский герой написал брошюру "Я обвиняю" с перечнем трагических ошибок командующего. Офицерский суд чести лишил Слащева звания, права на ношение мундира и, главное, пенсии, единственного источника существования.

Яков Александрович, подвергшийся изгнанию, поселился на краю города вместе с женой, двадцатилетней Ниной Нечволодовой, разделявшей с мужем все трудности походной жизни, ходившей вместе с ним в атаки, дважды раненной, спасшей Слащеву в одном из боев жизнь.

Жили в хибаре. Слащев выращивал капусту и морковь. И продолжал при любой возможности выступать против Врангеля. Но положение его было незавидное. Бывшего генерала клеймила и белая, и красная пресса. Его обзывали сумасшедшим, садистом. На всех берегах.

В ту пору Слащев понял, что его вчерашние противники, красные, — это и есть та сила, которая способна возродить великую державу, как бы она ни называлась. А победа "своих", белых, означала бы подчинение "Европе", раздробление и превращение в сырьевой придаток. Яков Александрович узнал о тайных обязательствах Врангеля.

О настроениях Слащева и его приближенных узнали в ВЧК. Как — это особая детективная история. Умели работать. Узнали, что он не прочь вернуться в Советскую Россию, если ему и близким пообещают амнистию и работу "по специальности", то есть военную службу. Завязались переговоры, тонкие, дипломатичные.

Дзержинский понимал, что приезд Слащева нанесет сильнейший удар по настроениям врангелевского офицерства, желающего в любых, хоть бы и в террористических, формах продолжить борьбу с большевиками. Кроме того, этот приезд станет знаком наступления мира. Ну, если угодно, капитуляции на почетных условиях. И еще председатель ВЧК понимал, что Слащев — военный гений, может быть, самый яркий в ту пору среди офицеров обеих сторон, и его лекции, его наука будут не лишними для Красной Армии.

Легко сказать — пригласить на родину. Амнистировать? Кого? Слащева! Вопрос обсуждался несколько раз. На самом высшем уровне. Мнения разделялись. Речь шла не только о возвращении генерала. За ним следовало амнистировать тысячи тех, кто пожелал бы вернуться. Сначала поручили Троцкому и Дзержинскому исследовать вопрос. Надо сказать, Троцкий поддержал председателя ВЧК. Затем была создана комиссия в составе Льва Каменева, Иосифа Сталина и Клима Ворошилова.

Взаимная ненависть и вражда еще господствовали в умах. Дзержинский стоял на своем. И убедил остальных. Осенью 1921 года на итальянском пароходе "Жан" Слащев, Нина Нечволодова, которая родила к тому времени ребенка, и еще несколько офицеров прибыли в Севастополь. Дзержинский прервал отпуск и в своем салон-вагоне помчался в Крым встречать "возвращенцев". За что такая честь? На Крым полномочия председателя ВЧК не распространялись. Здесь властвовали Розалия Землячка и Бела Кун, возглавлявшие ревком и обком. Им подчинялись местные чекисты.

Так что Слащева и его группу могли расстрелять прямо у бетонной стенки мола. Но при Феликсе Эдмундовиче никто своевольничать не мог. Председатель ВЧК пригласил вчерашних врагов в свой вагон. О чем они говорили со Слащевым в ту ночь, никто не знает.

По возвращении бывший генерал был назначен преподавателем тактики на Высших курсах красных командиров, тех знаменитых курсах, что потом были названы "Выстрел". Лекции Слащева слушали краскомы, ставшие в годы Великой Отечественной знаменитыми полководцами: Александр Василевский, Родион Малиновский, Федор Толбухин, Павел Батов — это все выпускники курсов.

Якову Александровичу помогли написать книгу. Для этого "командировали" Дмитрия Фурманова. Он же стал автором предисловия. Книга Слащева "Крым в 1920 году" вышла одновременно с "Чапаевым". История — штука удивительная...

В 1929 году Слащева в его квартире застрелил некто Лазарь Коленберг, который на суде объяснил, что мстил за своего брата, казненного по приговору, подписанному Слащевым в 1920-м…

…Вот таким и был "железный Феликс". Весьма и весьма "нежелезным". Это наша история. Наша боль. Не осуждая, но и не выражая знаков любви — просто возвращаясь к личности Дзержинского и огульному поруганию его памяти, можно утверждать и такое: в тот памятный вечер 1991 года в Москве, при свете прожекторов, пигмеи свергали колосса. Они не понимали и не понимают, что с пьедестала истории свергнуть нельзя. Слишком значительна личность, слишком малы пигмеи…


По материалам еженедельника "7 дней" подготовил Сергей Муст
"Киевский ТелеграфЪ" 10 - 16 февраля 2006


Добавить комментарий к статье


Добавить отзыв о человеке    Отзывов пока нет.


Последние новости

2015-06-04. «Правый сектор» снес памятник Дзержинскому в Ровенской области
В Ровенской области на западе Украины активисты запрещенной в России организации «Правый сектор» и боевики «Добровольческого украинского корпуса» снесли памятник основателю советской ЧК Феликсу Дзержинскому. Об этом сообщает УНН.

2015-05-13. Умер Феликс Дзержинский
В Москве на 78-м году жизни скончался биолог Феликс Дзержинский, внук советского государственного деятеля. Об этом сообщили ТАСС на биологическом факультете МГУ, где преподавал Дзержинский. Он умер в понедельник, 11 мая.



Новости
Девы (по знаку зодиака)


Ссылка на эту страницу:

 ©Кроссворд-Кафе
2002-2024
dilet@narod.ru