Популярному киноартисту Станиславу Садальскому — 55. Уже можно с уверенностью сказать: хотя великий актер из него не получился, перепутать его с кем-либо весьма сложно, свое место он занял и пока никому не отдает, оставаясь одним из героев сегодняшнего времени.

Сплав беззащитности и одновременно ершистости, едва ли не наглости, характерный для героев Садальского, — родом из детства. Его родители — преподаватели школы — все время конфликтовали друг с другом, мальчик рос у бабушки, жил в интернате. Когда ему было 12 лет, умерла мать, в 16 он сбежал от отца. Вот откуда эта неприкаянность.

И любовь к сцене — тоже из детства. Первая роль, сыгранная в интернатской театральной студии, — синьор Помидор в «Приключениях Чиполлино». После таких «помидоров» прямая дорога в театральный институт. Однако педагоги солидных театральных вузов обнаружили у Садальского неправильный прикус (хотя для комика неправильный прикус, как и прочие дефекты речи и внешности, — самое то, не герой же!). Борясь с прикусом и пережидая, Садальский окопался в Ярославле, где поступил на местный завод учеником токаря. Продолжал при этом играть в драмкружке Дворца культуры моторостроителей. На заводе Станислава любили — комик же, на сцене выступает в концертах, народ смешит. Любимец публики, как такого в Москву отпустить?

Но отпустили, и Садальский не только поступил в ГИТИС, но и спустя четыре года блестяще окончил его. Он котировался как один из самых талантливых выпускников курса, на него претендовали четыре театра. Юное дарование выбрало театр им. В. Маяковского, но и двух дней хватило, чтобы Садальский разругался в пух и прах с мэтром режиссуры Гончаровым и покинул театр. Затем был «Современник» (он и там в конце концов разругается, а потом и в театре на Юго-Западе), где Садальский прозябал на второстепенных ролях, но зато был комсоргом. В его подчинении была аж одна комсомолка — актриса Елена Коренева.

Одна, но какая! Именно папа Елены Кореневой, режиссер Алексей Коренев, пригласил Садальского в свой телефильм «Три дня в Москве». Его героя — влюбленного Коробкова — зрители запомнили, известность тихо постучалась в двери, но это еще была не слава. Станислав достаточно много снимался, но количество ролей не переходило в качество. До тех пор, пока на пути артиста не встал телефильм «Место встречи изменить нельзя».

Сегодня режиссер Станислав Говорухин, тезка Садальского, вспоминает, что собирался пробовать артиста чуть ли не на роль законченного положительного муровца Шарапова. К счастью, что-то остановило маститого режиссера, и он поставил Садальского на то место, которое тот и должен был занимать. Актер сыграл одну из самых заметных ролей картины — карманника Кирпича, Костю Сапрыкина. Роль, как говорится, легла идеально, хотя и не сразу. Помогал партнер по фильму — Владимир Высоцкий, показывал, какими были настоящие блатные послевоенного времени. Тогда и родилось знаменитое: «Коселек, коселек…». К слову сказать, отношения Садальского с Высоцким на съемочной площадке очень быстро испортились: Станиславу надоело, что старший коллега сильно давит на него своим авторитетом. Садальский даже собирался прекратить сниматься в сериале, но его вовремя остановил тоже натерпевшийся от авторитаризма Высоцкого Владимир Конкин.

Роль Кирпича принесла Станиславу Садальскому всесоюзную известность, но одновременно придавила своим грузом. Стоило теперь артисту появиться на экране даже в относительно серьезной роли, как зрители восторженно перешептывались: «Кирпич!». Шлейф этого образа очень помешал актеру, когда он сыграл главную роль гусара Плетнева в телефильме Эльдара Рязанова «О бедном гусаре замолвите слово». Роль давалась непросто — пришлось выдержать соревнование с другими претендентами (хотя бы с Александром Абдуловым), к тому же понадобилось похудеть.

Похудеть-то Садальский похудел и сыграл Плетнева очень мило, но чего-то все равно не хватило — масштаба личности, что ли, более глубокого, сильного сплава трагедийных и комических нот. К тому же перед глазами народа по-прежнему стоял глобальный Кирпич, и поверить в то, что этот отвязанный Костя Сапрыкин переквалифицировался вдруг в бедного благородного гусара, о котором надлежало замолвить словечко, было весьма трудно. Лицо Плетнева, напоминая Кирпича, определенно просило кирпича.

Потом было немало фильмов (назовем хотя бы «Небеса обетованные», «Бедную Машу», «Белые росы»), но какого-то нового прорыва не случалось, серьезный комик Садальский, по большому счету, не был востребован. Потом наступили другие времена, ролей стало меньше, но Садальский неожиданно нашел себя в новой жизни — он стал Скандальским, ударился в журналистику, вел рубрику в «Экспресс-газете», выступал на радио, написал книгу с весьма говорящим названием — «Дебил-шоу». Он стал намеренно, с вызовом эпатировать публику. Многие обижались, не сразу соображая, что Садальский просто очень хорошо прочувствовал наступившее шальное время и очень удачно в него вписался. Грязь, сплетни, скандал, «клубничка» — даешь, даешь, даешь! Если уж фотографироваться — то непременно голым. Если уж играть в антрепризе, то обязательно с названием «Отдайтесь гипнотизеру» или «Развод по-московски», и чтобы обязательно в этом спектакле прилюдно раздвигала ноги перед Садальским младшая сестра Дмитрия Маликова, Инна, и чтобы обязательно раструбили об этом все СМИ, иначе зачем раздвигать?

Садальский стал неутомимым и непременным персонажем тусовки. Пошел на скандал с певицей Азизой, обозвав ее в газете нецензурным словом. Провоцировал «женщин Андрея Миронова», сталкивая их в эфире без предупреждения. Отношения самого Садальского с женщинами, кстати, достаточно странны и туманны — известен разве что его давний брак с подданной Финляндии, которая была на 15 лет старше него. Родилась советско-финская дочь, но потом все лопнуло, и жена с дочерью остались в прекрасном скандинавском далеке. В остальном же «женская тема» Садальского ограничивается многочисленными пикантными слухами.

Кто же на самом деле наш юбиляр? Несостоявшийся талантливый артист? Хам и нахал, шокирующий всех своей бесцеремонностью, живущий в поле ненависти и любви? Верный друг (именно так отзывается о нем телеведущая Тина Канделаки)? Дисциплинированный актер, являющийся на съемочную площадку вовремя и работающий четко и беспрекословно, — как рассказывают о нем иные режиссеры?

Или тот давний ребенок из интерната, без матери и без отца, без семейного тепла, выросший, но до сих пор больше всего боящийся, что может вдруг никому не понадобиться, снова стать ненужным, забытым, заброшенным? У Кирпича — Кости Сапрыкина — профессия была хоть и рисковая, но денежная. Дай Бог актерством так же неплохо зарабатывать, и тут уж скандал или что другое — все средства хороши…