Вспоминается забавная песенка из телеспектакля Театра сатиры «Женитьба Фигаро». Милые пейзанки окружили вальяжного графа Альмавиву, которого играл Ширвиндт: «Невесты благие и вы, женихи, в честь графа хвалебные пойте стихи!»

Хвалебные стихи в адрес одного из самых обаятельных и привлекательных мужчин нашего искусства по имени Александр и по фамилии Ширвиндт сегодня как раз кстати. Александру Анатольевичу в эти дни — 70.

Кстати, все эти годы народ не может определиться, сколько же согласных все-таки примостилось на конце этой звучной фамилии. Уточним еще раз — три. Можете быть уверены, что правильно пишется вот так — ШирвиНДТ, не путайте, пожалуйста, с ДДТ, НДС и ВВП.

Непоколебимый Ширвиндт любит иронизировать по поводу своей труднопроизносимой фамилии. Он вообще любит иронизировать, рассказывая о своей биографии. Вспоминает, как родители упорно заставляли его учиться играть на скрипке, а маленький Шурочка скрывался от карьеры Паганини в туалете, чем держал в напряжении многих страждущих обитателей коммунальной квартиры. Впрочем, умение пиликать пригодилось актеру Ширвиндту, когда он снимался в одном из первых советских сериалов — «Майор Вихрь». Сущим наказанием для Ширвиндта-юноши были и крылатые качели, на которые его зазывали симпатичные девушки. На качелях у Александра Анатольевича начинала кружиться голова (что вполне естественно рядом с симпатичными девушками), правда, при этом его мучительно тошнило, но он мужественно старался скрыть предательскую слабость своего вестибулярного аппарата. А девушки как ни в чем не бывало принимали головокружение на свой счет, им вообще нравился Шура — потенциальный сердцеед с энциклопедическими знаниями, мальчик весьма музыкальный, начитанный.

Наверное, Шурочку Ширвиндта родители нашли в капусте или просто их свадьба, с которой все начиналось, была поблизости от овощебазы. Только этим можно объяснить, что Александр Анатольевич как-то сразу горячо полюбил капустники и в театре, и в кино. Конечно, из него пытались сделать серьезного артиста. Посмотрите когда-то необычайно популярный фильм «Еще раз про любовь» — и еще раз убедитесь, что тот Ширвиндт очень уж непохож на более поздний образ вялого пофигиста. В театре серьезные усилия к «осерьезниванию» Ширвиндта прилагал замечательный режиссер Эфрос, руководивший юным дарованием в Ленкоме. Он упорно занимал его в драматических ролях в чеховской «Чайке», в пьесе «Снимается кино» Радзинского, давал ему играть короля Людовика в булгаковском «Мольере», но французский король все-таки оставался законченным интеллигентным еврейским шутом. К тому же позднее пути Эфроса и Ширвиндта разошлись. Оба ушли из Ленкома. Ширвиндт попал в Театр сатиры — туда ему и дорога.

В Сатире он быстро стал родным, заменив уволившегося Гафта в «Женитьбе Фигаро». Выйдя на сцену в этом спектакле со своим бывшим сокурсником по Щукинскому училищу Андреем Мироновым, он вряд ли предполагал, что их партнерство продлится долгие годы («12 стульев», «Небесные ласточки», «Трое в лодке», можно еще перечислять — и это только в кино, а сколько в театре!). Бендер — Миронов будет искать бриллианты в стульях мадам Петуховой, а одноглазый гроссмейстер в исполнении Ширвиндта, смирившись с потерей глаза, не смирится с внезапной потерей ладьи, и будет бег на длинную дистанцию под названием «жизнь», но дистанция окажется неожиданно короткой, и когда Фигаро — Миронов на спектакле в Риге тихо скажет именно Ширвиндту: «Шура, голова болит» и Александр Анатольевич подхватит умирающего друга на руки, он поймет в тот час, что Андрея Александровича ему уже не догнать.

Было трое в лодке, осталось двое, не устающих веселить почтеннейшую публику, развлекать народ на презентациях, юбилеях, на сценах и на экранах. Александр Ширвиндт — Михаил Державин. Поговаривают, что это один человек, веселящий общественность столь регулярно, что возникает вопрос: а кто же поздравит их самих, хотя бы конкретно Ширвиндта в день его 70-летия?

Мы и поздравим. Потому что любим Ширвиндта таким, какой он есть. Не сыграв в общем-то ничего эпохального, он сумел завоевать зрительскую любовь бессмертными фразами, флюидами мужского обаяния, этим самым «но Коко!» из «Небесных ласточек», просто интонацией, просто выражением лица. Несравненный пофигист, поразительно вальяжный, барин, сердцеед и женолюб со стажем.

Мы поздравляем его с тем, что он умудряется быть одновременно и бабником, и отличным семьянином (воспитал сына-телезвезду) и в обеих ролях абсолютно убедителен. С тем, что не изменяет своим привычкам в течение всей своей богатой на события жизни. Посудите сами — обожает молоко и терпеть не может мороженое. На кого это похоже? На Ширвиндта, конечно. Никто не умеет так порхать среди цветов жизни, так лениво оказываться в объятиях лучших женщин бывшего СССР и так душевно петь комические куплеты. Впрочем, свои истинные комические куплеты Ширвиндт исполнил в «Иронии судьбы». Не будем забывать, что именно с Ширвиндта начинается для нас всенародно любимый фильм, с него стартует в этом кино новогодняя тема, его — с апельсинами и шампанским — считаем мы главным Дедом Морозом рязановской комедии, хотя в банной простыне Александр Анатольевич больше смахивает на вспотевшую и реально нетрезвую Снегурочку.

Однако даже самая роскошная баня пустяки по сравнению с рыбалкой. Удочка заменяет Ширвиндту зарядку, диету, режим, она для него — абсолютно здоровый образ жизни. Понятно почему — дает возможность не суетиться, созерцать, оставаться самим собой. И пусть комары, пусть неудержимо клонит ко сну, пусть даже не клюет — все равно не надо, ради Бога, ничего менять. Не стал скрипачом, Гамлета не сыграл, зато угораздило на старости лет стать художественным руководителем московского Театра сатиры (непонятно, зачем Ширвиндту это надо?). А главное — остался Ширвиндтом, и три согласных в конце его фамилии — как взрыв аплодисментов в честь непоколебимого здорового скептицизма нашего героя.

Какими были мы на старте? А кого это, в сущности, касается, какими мы были и какими стали — кроме нас самих.