…Перед тобой склоняю

я знамена,

Мишень насмешек

будничных людей.

И. Северянин

Это было в шестом или седьмом классе, весной, в самом начале четвертой четверти. Учительница физики почему-то решила выяснить, что мы, ученики, читали на каникулах. Она не удивилась, когда первый же поднятый ею двоечник и хулиган ответил:

— «Трех мушкетеров»!

Но затем пошло-поехало. Опрашиваемые квадратно-гнездовым способом одноклассники бойко рапортовали:

— «Двадцать лет спустя»!

— «Виконта де Бражелона»!

— «Королеву Марго»!

— «Графиню де Монсоро»!

— «Сорок пять»!

Бедная физичка, убежденная, что ее разыгрывают самым бессовестным образом, прибегла к последнему средству: подняла с места меня, отличницу и примерную девочку, не способную на участие в подобных заговорах. Но я ничем не могла ей помочь. У меня в портфеле как раз лежал второй том «Графа Монте-Кристо»…

Есть возраст, когда книги Александра Дюма читаются запоем — вплоть до того, что не приходит в голову по собственному желанию (школьная программа — не в счет) читать что-то, кроме Дюма. Возраст, знаковый для всей дальнейшей жизни. Которая, уверена, двинется немножко в другую сторону, если этот возраст пройдет мимо этих книг.

«Жизнь сама подарит вам все лучшее, что в ней есть»

В предисловии к «Учителю фехтования» из моей домашней библиотеки я наткнулась на немыслимо скучную академическую биографию Александра Дюма — оказывается, возможно и такое. К счастью, обычно о его жизни рассказывают, опираясь на известный биографический роман Андре Моруа «Три Дюма» — книгу, написанную едва ли не так же весело, динамично и живо, как и произведения ее главного героя. Судьба — словно сплошная цепочка курьезных и невероятных историй, перманентных удач и головокружительных успехов.

«Точно так же, как ни одна женщина не может отказать в благосклонности по-настоящему решительному мужчине, который за ней ухаживает, жизнь сама подарит вам всё лучшее, что в ней есть, если вы ухаживаете за ней с блеском» — утверждал Александр Дюма. И уж он-то умел блестяще ухаживать за своей жизнью!

Бабушка — чернокожая рабыня; отец — наполеоновский генерал, великан, силач и герой, смерть которого подвигла маленького Александра, схватив ружье, лезть на чердак разбираться с самим Богом! Мать, мечтавшая сделать из сына скрипача или, в крайнем случае, священника. Триумфальный «д’артаньяновский» штурм Парижа с четырьмя франками в кармане. Служба в канцелярии самого герцога Орлеанского. Стремительная карьера драматурга, а затем и романиста, большие деньги и еще более крупные долги.

Немыслимая скорость литературной работы — обычный человек не в состоянии даже переписывать тексты настолько быстро — и вытекающая отсюда подозрительная плодовитость: более 500 толстых томов! При этом широкий, разгульный образ жизни, с массой друзей, лукулловыми пирами, кутежами, пари и всевозможными авантюрами. Далекие путешествия и путевые заметки, относительно достоверности которых исследователи обычно иронически улыбаются; в частности, именно Дюма считают первооткрывателем исконно русского дерева «развесистая клюква».

Бесчисленные любовные интриги; анекдотичная история женитьбы с участием застуканного в первую же брачную ночь любовника жены, переночевавшего нагишом у потухшего камина, а под утро великодушно пущенного погреться в супружескую постель. И снова женщины, число которых, по разным подсчетам, зашкаливает то ли за три с половиной, то ли за пять сотен. Еще большее, по уверениям самого Дюма, количество внебрачных детей; правда, доподлинно известно «всего лишь» о пяти, двое из которых носили отцовскую фамилию: дочь Мари Александрина и Александр, поименованный «сыном» не только родным отцом, но и литературой.

Критическая масса невероятного в «неакадемической» биографии Александра Дюма-отца рано или поздно побуждает воспринимать ее как некую историческую легенду, а не жизнеописание реального человека. Без сомнения, Андре Моруа и другие мифологизировали образ Дюма. А первым, кто дал мощный толчок жизни этого мифа, был, разумеется, сам писатель. Он не просто ухаживал за своей судьбой, словно за женщиной; он заботился о том, чтобы перипетии его ухаживаний стали всеобщим достоянием. Но…

«Те, кто обвиняют вас в бахвальстве, не подозревают о маштабах вашего дарования, — писал Александру Дюма Генрих Гейне. — Расточайте себе любые комплименты, наслаждайтесь ими сколько душе угодно, и всё-таки вы не возвеличите себя настолько, насколько вы этого заслужили вашими чудесными книгами».

«Я мог бы иметь самый большой памятник…»

«Удивительное явление: Дюма и до сих пор считается у положительных людей и у серьезных литераторов легкомысленным, бульварным писателем, о котором можно говорить лишь с немного пренебрежительной, немного снисходительной улыбкой, а между тем его романы, несмотря на почти столетний возраст, живут, вопреки законам времени и забвения», — писал А. Куприн.

Сегодня можно констатировать, что «удивительное явление» стойко продержалось еще почти сотню лет. Литературоведы не ставят Александра Дюма в один ряд с его соотечественниками и современниками — бесспорными классиками Гюго, Бальзаком и Стендалем. Его произведения (и слава Богу!) не входят ни в школьную, ни в университетскую программу — разве что в список книг для внеклассного чтения. «Легкомысленный, бульварный писатель…»; или же, говоря современным языком — масс-литература?

Разумеется, произведения Дюма, особенно пьесы, приносили ему не только славу, но и немалый доход, на основании чего их можно назвать коммерческими. Уже говорилось о колоссальной скорости, с которой он работал, полностью опуская ради этого пунктуацию. Однако явное желание написать как можно больше было бы грубо и примитивно объяснять жаждой наживы. Скорее, тут сказывалось нетерпение художника плюс почти спортивный азарт: к примеру, роман «Шевалье де Мезон-Руж» Дюма на спор написал за три дня, запершись в комнате и подсовывая под дверь готовые страницы.

С другой стороны, над трилогией о мушкетерах он работал пять лет, и один список прочитанной им литературы «составил бы целую главу». Впрочем, исследователи всегда ставили писателю на вид мелкие исторические неточности вроде отсутствия нумерации на домах в эпоху «Королевы Марго». Но он и не преследовал цели абсолютной исторической достоверности. «История — это гвоздь, на который я вешаю свои романы» — этот афоризм Дюма широко известен. Реже цитируют его продолжение: «С ней можно позволить любые вольности при условии, что сделаешь ей ребёнка».

Очень много говорилось и о том, что Александр Дюма «делал детей истории» не самостоятельно, а с помощью «литературных негров». Все началось с памфлета «Торговый дом «Дюма и К», выпущенного неким Эженом Мирекуром. Дюма подал на него в суд и выиграл; однако избавиться от «имиджа» эксплуататора чужого труда ему уже не удалось. И это при том, что в те времена во Франции действительно «так носили»: любой писатель-романист — скажем, те же Гюго, Бальзак и Стендаль — имел «сотрудников», выполнявших ту или иную часть работы. Дюма никогда не скрывал, что часто пишет в соавторстве; произведения подписывались только его именем опять-таки из коммерческих соображений — это в полтора-два раза повышало и его, и соавторский гонорар. Но, увы! — даже с давним другом Огюстом Маке, соавтором «Трех мушкетеров», дело в конце концов тоже дошло до суда. Чтобы получить поддержку общественности, Маке опубликовал главу о казни миледи в «своем варианте»; результат оказался прямо противоположен ожидаемому.

«Я бы мог иметь самый большой памятник, который когда-либо был воздвигнут в честь писателя, если бы только дал себе труд собирать все камни, что бросали в меня», — писал Дюма.

Кстати, несколько лет назад журнал «Вокруг света» опубликовал его российские путевые очерки со вступительной статьей переводчика под названием «Реабилитация Дюма» и комментариями историка; так с писателя сняли одно из многолетних обвинений — в производстве тотальной путешественнической «клюквы».

Но и «чрезмерно плодовитый Дюма» — тоже скорее миф, чем литературная реальность. Ведь по-настоящему знаковых вещей у него не так уж много. «Мушкетерская» трилогия, «Граф Монте-Кристо», «Королева Марго», «Графиня де Монсоро»… Конечно, истинные почитатели таланта писателя навскидку назовут еще два-три десятка произведений — но, согласитесь, не пятьсот с лишним! Ничего не остается, как предположить, что среди созданного писателем действительно было немало «масслита», который и постигла закономерная участь.

И все-таки даже самым потрясающим литературным удачам Дюма, бесспорно доказавшим свое бессмертие, так и не нашлось места на полке с «настоящей» классической литературой. Возможно, оно и к лучшему. Ведь при всем нашем уважении к авторам, собравшимся на ней, эта полка чаще других покрывается толстым слоем пыли.

Значит, нужные книги ты в детстве читал

Александр Дюма писал свои вещи для взрослых, именно взрослой аудитории он был обязан популярностью при жизни — причем в куда большей степени как драматург, нежели как романист. Но со временем на первый план в его творчестве вышли именно романы, а их читатели во всем мире заметно помолодели. Вполне закономерный процесс, если вспомнить слова Дюма-сына: «Мой отец — это большой ребёнок, которым я обзавёлся, когда был ещё совсем маленьким».

Писать о воспитательном воздействии романов Дюма на юные умы было бы профанацией. В общем-то, ни один из героев его книг не может сойти за рафинированный моральный эталон, а в самих произведениях отсутствует и намек на какой-либо дидактизм. И тем не менее неоспоримо: в них очень четко расставлены приоритеты основных человеческих ценностей, убедительно и естественно преподнесены понятия чести, дружбы, любви. «Нужные книги», о которых пел Владимир Высоцкий, — это прежде всего романы Александра Дюма.

На постсоветском пространстве издательский бум на Дюма пришелся на первую половину девяностых — а затем благополучно схлынул. Читательский спрос удовлетворен на несколько десятилетий вперед — или новое поколение выбирает что-то другое? Благо выбор у сегодняшних подростков куда богаче, нежели у моего шестого класса советских времен, поголовно зачитывавшегося Дюма. От культового «Гарри Поттера» до потока псевдоисторического фэнтезийного масслита, где хорошие тоже фехтуют с плохими и вроде бы тоже за женщин и справедливость… Это если не принимать во внимание тревожные слухи о том, что они, подростки, вообще ничего не читают.

Впрочем, в этом аспекте позиции Дюма крепки, как ни у кого. Он по-прежнему остается одним из самых экранизируемых писателей мира, а книга «Три мушкетера» — вообще непревзойденный лидер по числу появлений на экране. Среди киновоплощений романа — и классические, без отступлений от буквы Дюма; и более чем вольные интерпретации; и пародии, в которых главные роли отведены слугам мушкетеров; и крутые боевики; и сериалы, и мультсериалы, и версии с кошками и собаками… И, конечно, потрясающий отечественный телемюзикл; жаль, что его продолжение с теми же реально постаревшими актерами в главных ролях вышло весьма посредственным.

Но хорошая экранизация, как известно, не подменяет первоисточник, а наоборот, подвигает аудиторию на его прочтение. По крайней мере, именно так было со многими моими сверстниками, после заявлявшими, к примеру, что Вениамин Смехов больше похож на Атоса, чем «книжный» Атос. Смешной, наивный подход. Точно так же, как где-то смешными и наивными выглядят пылкие дискуссии на интернет-форумах, посвященных творчеству Дюма, где новое поколение поклонников еще месяц назад совещалось, как лучше отпраздновать день рождения кумира…

Но ведь речь идет о возрасте, когда позволительно быть наивным, когда самостоятельно постигаются вечные истины; наивность уйдет, но истины-то останутся! Я далека от мысли утверждать, что главную роль в их постижении играют книги Александра Дюма. Но в том, что без них будет упущено что-то невосполнимо-важное, убеждена твердо.

…Рано или поздно приходит возраст, когда романы Дюма перестают читаться запоем. Его книги начинают казаться чересчур прямолинейными, недостаточно глубокими, перегруженными историческими экскурсами и описаниями, да и попросту слишком длинными. Даже если какая-то из его лучших вещей в свое время прошла мимо вас, вы уже не в состоянии по-настоящему оценить ее. А впрочем, у вас нет ни времени, ни желания взяться за Дюма. Только чуть снисходительная, ироническая усмешка…

Вы по-настоящему счастливый человек, если этот возраст у вас еще не наступил.