Мел Гибсон, как известно, звезда. Иисус Христос — тот вообще суперзвезда благодаря Э.Л. Уэбберу. Так что в новом фильме Мела Гибсона «Страсти Христовы» звезда с звездою говорит. Слава Богу, и до наших краев добралась эта нашумевшая кинобеседа. Со времени премьерного голливудского, европейского и первого российского публичного показа прошло, конечно, некоторое время. Но теперь и мы можем с некоторым облегчением произнести: «Наконец-то!»

Наконец-то мы можем убедиться, почему эта картина сразу же после своего появления на свет названа скандальной и, с одной стороны, чуть ли не предана анафеме по причине излишней жестокости, оголтелого антисемитизма и прочая, а с другой — приобрела стойкую популярность. В споры вокруг «Страстей» оказался вовлечен даже папа римский, правда, его отзывы оказались совершенно противоречивы: папа то вроде высказался за фильм Гибсона, то вроде бы оказался его противником. К тому же все эти ужасы вокруг картины то ли в виде документальных свидетельств, то ли в виде слухов и сплетен! Житель Техаса под воздействием фильма признался в убийстве своей девушки. В штате Канзас 50-летней женщине во время просмотра «Страстей» стало плохо, и она скончалась в больнице от сердечного приступа. Даже в далекой и жаркой Бразилии, где очень много диких обезьян и не меньше беззаботных карнавалов, показ нового творения Гибсона сопровождался трагедией: бразильский пастор снял кинотеатр, чтобы посмотреть картину вместе с прихожанами, да так и не досмотрел — скончался во время сеанса. А было священнику всего лишь 43 года… Столь печальная сводка влияния важнейшего из искусств на впечатлительных зрителей заставила внутренне собраться ирландцев. На премьере «Страстей Христовых» в Белфасте дежурили бригады «скорой помощи», зрителям в неограниченном количестве предлагали воду, мороженое и даже гигиенические пакеты. Может ли быть что-либо желаннее такого, пусть и несколько печального, резонанса для режиссера? Его картина вызвала небывалый интерес — что еще надо, а? Мы подобным ажиотажем не избалованы. Самое большее, чем можем похвастаться в этом плане, — обмороками на демонстрации картины Говорухина «Десять негритят» да несколькими нервными вскриками особенно впечатлительных зрителей, оказавшихся в первом ряду на демонстрации картины «Легенда о динозавре» и ей подобных.

Истерия вокруг творения Гибсона, описывающего 12 часов жизни Иисуса Христа перед распятием, захватила даже здравомыслящих кинокритиков, не поддающихся обычно массовому ажиотажу. Некоторые из них увидели в картине то, чего в ней и в помине нет. И даже успели провозгласить Мела Гибсона чуть ли не выдающимся режиссером современности. Сходят с ума и печатают новые копии прокатчики — фильм в первые же недели демонстрации окупился с лихвой.

Гибсон в очередной раз пересказывает хорошо известную историю с рвением первого ученика, выучившего заданный урок назубок, но не пропустившего этот самый урок через свое воображение, не одухотворившего его собственной фантазией, собственным отношением, тем, что в искусстве называется трактовка и прочтение. Он рисует картинку привычную, бесспорно ожидаемую, весьма пафосную, поэтому странно, что с картиной этой кто-то спорит, настолько все в ней бесспорно.

Между тем растиражированность темы и ее деликатность предостерегают: если не можешь сказать ничего нового по этому поводу — промолчи. Гибсон не послушался совета и снял очень правильный и очень банальный фильм. Другого фильма он и снять-то не мог ни при каких обстоятельствах — он же суперГибсон, суперМел, «Храброе сердце», «Смертельное оружие» и все в таком же духе. Другим ему быть не дано. А хочется. Хочется быть мессией и покорять вершины.

Умные критики всячески поддерживают это мессианство, они восторгаются сочетанием каких-то древних диковинных языков, советуют смотреть фильм вообще без синхронного перевода, то есть полностью настроиться и отключиться.

Христос (Джеймс Кевизел) проникновенен и сосредоточен. Мария Магдалина (Моника Беллуччи) сдержанно слезлива и прекрасноглаза. Иуда с его тридцатью серебряниками и Пилат с его некоей отрешенностью и склонностью к самоанализу испытывают муки совести, как им и положено. Остальные актеры как актеры. Кто-то похож на Жана Рено, но Жаном Рено совсем не является. А кто-то, наоборот, является дочкой Адриано Челентано (в роли Дьявола — Розалинда Челентано). Выразительна толпа — чувствуется, что с массовкой поработали. Чувство правды — на высоте. Отбор деталей грамотен и точен. Подробно движется рука. Подробно льется вода. Очень подробно избивают, хотя бывшим советским зрителям не очень страшно: разве могут они забыть, как в далекие 60-е в «Неуловимых мстителях» красивый, но плохой Сидор Лютый полосовал невзрачного, но очень хорошего Даньку.

Там не скрывали, что это игра в революцию, в Гражданскую войну. А здесь все чересчур добросовестно, чересчур серьезно. Учебное пособие для показа в религиозных учебных заведениях, для текущей работы с верующими и желающими приобщиться к вере.

Некая необходимая сумасшедшинка творца здесь так и не появляется, капельки гениальности не проступают — оттого скучно. Скучно и потому, что много пишут о том, что во время съемок в исполнителя роли Иисуса Христа Кевизела била молния, что у него остался 30-сантиметровый шрам после съемок сцены побоев. Также докладывают, что у Джеймса до сих пор болят плечи после того, как на них резко опустили семидесятикилограммовый крест. Тело покрылось волдырями — из-за тяжелого грима. К тому же Кевизел даже где-то переохладился, бедняга.

Никто только почему-то не пишет, изменилось ли что-то в душе актера, сыгравшего Христа, а ведь это куда важнее. Вряд ли изменилось. По крайней мере, это не чувствуется. «Страсти по Христу» всего лишь аккуратно отображают в тысячный раз эти страсти, а потому по большому счету бесстрастны. Можно сколько угодно хвалить Мела Гибсона за проделанный труд, но вряд ли стоит называть этот труд выдающимся. А вот за что я бы его похвалил — за смелость. Услужливые отрицательные руки, прибивающие Христа в момент распятия, — это руки самого Мела Гибсона. Не всякий бы на это решился. А он вызвал огонь на себя, никому это не передоверил. Поэт Александр Блок зазвал когда-то Иисуса Христа в строй к двенадцати антихристам-большевикам, ставшим вдруг святыми, зазвал, нахлобучив на голову белый венчик из роз. Михаил Булгаков «скрестил» своего Иешуа с язвительной сатирой и высокопарной историей любви. Эндрю Ллойд Уэббер, тонко почувствовав, что серьезно высказываться на эту тему просто не имеет права, сочинил мюзикл, где Иисус и все его окружение суперстаровски запели (не переплюнув, однако, рыночную славу более позднего «Бель» Парижской Богоматери). Достаточно земной и конкретный Мел Гибсон не стал излишне напрягаться, выдумывать что-то новое и сочинил свои «Страсти Христовы» по вполне голливудским стандартам, не забыв, однако, предусмотрительно принять после премьеры облик мученика, правда, вполне счастливого. Не будем ему мешать.