«Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит», – сказал Михаил Булгаков. В его жизни было все: болезни, войны, революции, успех и поражения. Он отчаянно ждал признания – а оно пришло после смерти. И, словно в награду за все беды, судьба подарила ему редкое счастье – любить и быть любимым…

В 1908 году юная гимназистка Тася Лаппа – приехала из Саратова в Киев погостить у родственников. «Миша Булгаков, сын моей подруги, студент медицинского факультета. Он покажет тебе город», – сказала тетка. «Что вы, это опасно. А вдруг она в меня влюбится, и мне, как честному человеку, придется жениться», – засмеялся студент. Совместный осмотр достопримечательностей быстро перерос в бурный роман. Родители недолго умилялись первой любовью юных созданий и забили тревогу. Но было поздно. Страсти кипели: в 1912 году Миша забросил учебу, обещал застрелиться… В 1913 году, вопреки желанию родных и здравому смыслу, влюбленные поженились. Накануне свадьбы мать новобрачного писала: «Если бы я могла надеяться на хороший результат этого брака: а то я, к сожалению, никаких данных с обеих сторон не вижу, и это меня приводит в ужас». Деньги, присланные из Саратова к свадьбе, молодые потратили на аборт – они был слишком молоды и бедны.

Любовь и морфий. Жили молодожены весьма безалаберно, как и полагается студенческой семье. Сидели за книжками, ходили в кафе и театры, встречались с друзьями. Если были деньги – сразу их тратили, если их не было – несли в ломбард часы или серьги. «Это были времена беспечальные, те времена, когда в садах самого прекрасного города нашей родины жило беспечальное, юное поколение. Тогда-то в сердцах у этого поколения родилась уверенность, что вся жизнь пройдет в белом цвете, тихо, спокойно, зори, закаты, Днепр, Крещатик, солнечные улицы летом. А зимой нехолодный, нежесткий, крупный, ласковый снег». Но светлый, радостный мир Киев-Города был обречен… Первая мировая война наполнила Киев беженцами и ранеными, люди чувствовали, что надвигаются грозные времена. В 1916 году Михаил Булгаков, новоиспеченный обладатель диплома лекаря с отличием, уехал добровольцем на Юго-Западный фронт. Тася стала сестрой милосердия и отправилась за мужем. «Хирургические операции шли непрерывно… Михаил Афанасьевич, как правило, стоял на ампутациях, а мне нередко приходилось держать ногу. Помню, как из-за жары и напряжения мне несколько раз становилось дурно в операционной. Но я превозмогала себя. Ведь помощь моя была нужна», – вспоминала Татьяна Николаевна.

В сентябре 1916 года молодой врач Михаил Булгаков получил назначение в деревню Никольское в Сычевском уезде Смоленской губернии. За год службы в земской больнице Булгаков принял более 15000 больных. Иногда количество его пациентов доходило до 100 человек в день, он выполнил множество операций, и каждый день ему приходилось принимать решения, от которых зависела жизнь и смерть людей.  «Чего мне бояться? Нечего. Я таскал горох из ушей мальчишек и резал, резал, резал… Рука моя мужественно не дрожит».

Все это время Тася была рядом. Они вместе переживали тоску провинциальной жизни, мучались неизвестностью, читали страшные новости в газетах: февральская революция, октябрьский переворот. Вместе они сражались со страшным испытанием, выпавшим на долю Булгакова – морфинизмом.

«Смерть от жажды райская, блаженная смерть по сравнению с жаждой морфия. Так заживо погребенный, вероятно, ловит последние ничтожные пузырьки воздуха в гробу и раздирает кожу на груди ногтями. Так еретик на костре стонет и шевелится, когда первые языки пламени лижут его ноги…» Тасе пришлось пройти через весь ужас жизни с наркоманом. «Ты не отдашь меня в больницу?» – жалобно спрашивал Булгаков. А потом гнал ее в аптеку за новой дозой! Тася видела, что муж гибнет, и сделала все возможное, чтобы вернуться в Киев: она верила, что энергия родного города и помощь врачей поможет Михаилу справиться с болезнью. И чудо свершилось – пришло избавление.

Необыкновенные приключения доктора. Вместе со своим любимым городом Булгаков пережил смутное время гражданской войны. Надеясь на спокойную, обычную жизнь он открыл частную практику, начал писать, но лихорадка истории захватила его в свое роковое колесо.

«Я с детства ненавидел Фенимора Купера, Шерлока Холмса, тигров и ружейные выстрелы, Наполеона, войны и всякого рода молодецкие подвиги матроса Кошки. У меня нет к этому склонности. У меня склонность к бактериологии. А между тем… Погасла зеленая лампа. «Химиотерапия спириллезных заболеваний» валяется на полу. Стреляют в переулке. Меня мобилизовала пятая по счету власть».

Вместе с деникинцами доктор Булгаков добрался до Владикавказа. Как только Тася узнала, где ее муж, она тут же бросилась к нему. Через всю страну, охваченную гражданской войной, каждую минуту рискуя жизнью, она приехала на Кавказ, чтобы снова спасти Михаила – Булгакова свалил тиф, и только помощь жены вернула его с того света. Денег не было, и Тася по кусочкам несла на рынок золотую цепочку, а потом ей пришлось продать и обручальные кольца.

Белые ушли, и Булгаков оказался в совершенно новом и чужом для него мире – мире большевиков. Он навсегда отказался от медицины и начал зарабатывать на жизнь литературным трудом. Михаилу пришлось многое скрывать: и «мелкобуржуазное» происхождение, и врачебный диплом, и сотрудничество с белогвардейскими газетами. Во владикавказском театре шли его пьесы, газеты печатали заметки и репортажи. Булгаков стремится в Москву, туда, где зарождалась советская литература.

В 1921 году Татьяна Николаевна, а за ней и Михаил оказались в Москве. Они поселились на улице Садовой, 10, в «нехорошей» квартире № 50. Каторжный труд репортера и фельетониста, ужасный коммунальный быт, голод и безденежье, а по ночам работа над «настоящим» – романом «Белая гвардия». Постепенно имя Булгакова становится известным, у него появляется новый круг знакомств, новые занятия, новые впечатления. Тася не вписалась в эту новую жизнь. Она по-прежнему боролась с бытом, пыталась открыть шляпную мастерскую, тихо и покорно переживала романы мужа. «Не волнуйся. Я тебя никогда не брошу», – успокаивал ее Булгаков. Однако случилось совсем по-другому…

В апреле 1924 года Булгаков официально развелся с женой. «Знаешь, мне просто удобно говорить, что я холост. А ты не беспокойся, все останется по-прежнему». Какое-то время они, действительно, жили вместе, пока однажды утром Булгаков буднично не сказал жене: «Если достану подводу, сегодня от тебя уйду». Нелегко далось ему это решение: «Бог меня за тебя накажет», – говорил он своей верной и многострадальной Тасе. Перед смертью он просил сестру разыскать Татьяну Николаевну. Хотел попросить у нее прощения, но она была замужем и жила далеко от Москвы…

Мака и Любан. «Это ужасно глупо при моих замыслах, но, кажется, я в нее влюблен. Одна мысль интересует меня: при всяком ли она приспособилась так уютно или это избирательно для меня?» – писал Булгаков в дневнике о виновнице своего развода. Любовь Евгеньевна Белозерская недавно вернулась из эмиграции, где повидала всякого: и нищету Стамбула, и кафешантаны Парижа, и богемную жизнь Берлина. Она заочно знала Михаила Булгакова по его блестящим фельетонам. «Мне нравилось все, принадлежащее его перу», – вспоминала она. При первой же встрече Любовь Евгеньевна вслух назвала ярко-желтые ботинки Булгакова «цыплячьими». Булгаков запомнил это и потом укорял Любу: «Если бы нарядная и надушенная дама знала, с каким трудом достались мне эти ботинки, она бы не смеялась….»

Впрочем Любовь Евгеньевна смеялась всегда. Они с Булгаковым придумывали друг другу смешные прозвища: она звала его Мака и Мася-Колбася, он ее – Банга, Топсон и Любан. Она любила розыгрыши и шутки, обожала теннис и лошадей, мечтала об автомобиле. Они вместе писали комедию из французской жизни, ее воспоминания о жизни в Константинополе легли в основу многих эпизодов булгаковского «Бега». У них в доме постоянно бывали гости, обитали коты и собаки. Любови Евгеньевне Булгаков посвятил роман «Белая гвардия», повесть «Собачье сердце» и пьесу «Кабала святош».

В середине 1920-х Булгаков достиг пика своей прижизненной славы: 5 октября 1926 года во МХАТе прошла премьера пьесы «Дни Турбиных». Эта пьеса пользовалась бешеным успехом у публики, и только за первый сезон состоялось 108 спектаклей с неизменным аншлагом. У «Дней Турбиных» был высокий покровитель – сам товарищ Сталин приходил на спектакль не менее 15 раз.

Казалось, еще чуть-чуть – и Михаил Булгаков станет признанным писателем, «живым классиком» и сможет отказаться от литературной поденщины. Но уж слишком он не соответствовал идеологическим требованиям, предъявляемым советским литераторам, а «перекрашиваться» ни за что не желал. «Напишите агитационную пьесу!» – уговаривали его друзья. «Нет, я люстру продам», – отвечал Булгаков.

Постепенно вокруг него стали сгущаться тучи: критики бушевали, пьесы снимали из репертуаров, прозу не печатали. Булгаков аккуратно вклеивал в альбом упоминания своего имени в печати: к 1930 году у него собралось 298 ругательных отзывов и 3 положительных. «Я обречен на молчание, и, очень возможно, на полную голодовку», – писал Булгаков брату. В 1929 году Михаил Афанасьевич написал письмо Сталину, в котором умолял об «изгнании» за границу. «Мы ваше письмо получили. Читали с товарищами... а может быть, правда вас пустить за границу? Что, очень вам надоели?» – Вождь снизошел к телефонному разговору с писателем и чуть-чуть облегчил ему жизнь. Булгаков получил должность ассистента-режиссера во МХАТе, стал писать либретто, делать инсценировки, но это были лишь жалкие подачки…

В это непростое время у его возникает грандиозный замысел «романа о дьяволе». Без всякой надежды на публикацию Булгаков начинает работу, которая продлится 12 лет. Любовь Евгеньевна вспоминала, что именно она посоветовала ввести в сюжет женский персонаж, но по-настоящему серьезно к замыслу мужа не отнеслась.

– Пойми, Любан, я работаю. Говори, пожалуйста, потише.

– Подумаешь, ты же не Достоевский!

 «Не дай Бог, чтобы рядом с тобой появилось золотое сердце, от расторопной любви которого ко всем приятелям, кошкам, собакам и лошадям становится так тоскливо и одиноко, что хоть в петлю лезь», – жаловался Михаил Афанасьевич своему другу. Булгаков превращался в Мастера, а для нее он оставался Макой.

Никогда не разговаривайте с незнакомцами. «Любовь выскочила перед нам как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас обоих! Так поражает молния. Так поражает финский нож!»

В 1928 году Михаил Булгаков познакомился с Еленой Сергеевной Шиловской. Они встретились совершенно случайно, на масленицу, в одном московском доме. У Елены Сергеевны развязалась шнуровка на рукавах, и она попросила Булгакова ее завязать. «Околдовала, приворожила», – не раз восклицал потом Булгаков. Только зачем богатой и красивой женщине было тратить свои колдовские силы на жалкого неудачника…

Елена Сергеевна была «просто генеральской женой», матерью двух сыновей. Потрясения эпохи волшебным образом обходили ее стороной: прекрасный дом, мирная, спокойная жизнь, разве что слишком однообразная. «Ты знаешь, как я люблю Женей моих, что для меня значит мой малыш, но все-таки я чувствую, что такая тихая, семейная жизнь не совсем по мне. Или вернее так, иногда на меня находит такое настроение, что я не знаю, что со мной делается», – писала Елена Сергеевна сестре задолго до своей встречи с Булгаковым.

Любовь Евгеньевна не придавала значения роману мужа: «За всем не уследишь», – с улыбкой говорила она. Действительно, вначале все выглядело довольно банально: двое женатых людей, не желающих ничего менять, легкий флирт, тайные встречи, секретная переписка. Но очень скоро настал момент, когда они поняли, что только вместе могут быть счастливы и жизнь необходимо менять. Но как тяжело было на это решиться!

Добрый и любящий муж превратился в разгневанного демона. Он угрожал Булгакову пистолетом, умолял жену и, наконец, прибегнул к последнему аргументу: «Я не отдам тебе детей». Елена Сергеевна сдалась. Она пообещала не выходить из дому без сопровождения, не отвечать на телефонные звонки и письма... Так продолжалось полтора года.

«Но, очевидно, все-таки это была судьба. Потому что, когда я первый раз вышла на улицу, то встретила его, и первой фразой, которую он сказал, было: «Я не могу без тебя жить». И я ответила: «И я тоже». И мы решили соединиться, несмотря ни на что. Но тогда же он мне сказал то, что я не знаю почему, приняла со смехом. Он мне сказал: «Дай мне слово, что умирать я буду у тебя на руках»... И я, смеясь, сказала: «Конечно, конечно, ты будешь умирать у меня на...» Он сказал: «Я говорю очень серьезно, поклянись». И в результате я поклялась».

Старший сын остался с отцом. Разговор с ним о необходимости разлуки Елена Сергеевна вспоминала, как одно из самых тяжелых событий в своей жизни. Она взяла с собой 5-летнего Сережу, личные вещи, пишущую машинку – и отправилась в неизвестность. Она ни разу не пожалела о своем решении, хотя жизнь приготовила ей немало испытаний…

«Боже мой! Какой был разговор. Бедный мальчик… Но я все поняла», – вспоминала Любовь Евгеньевна объяснение с мужем. Они расстались по-хорошему, какое-то время жили в одном доме, но потом пути их разошлись окончательно.

Явление героя. Наконец-то Мастер обрел дом, в котором царили уют и порядок, на стол ставили красивую посуду, по вечерам горели свечи и, наперекор страшной жизни, бушующей вокруг, звучали слова любви и радостный смех. В маленькой квартирке в Нащокинском переулке писатель чувствовал себя в безопасности, исчезал тяжелый страх одиночества и смерти. «Вот смотрите на маму вашу, она жила очень хорошо с вашим папой, но рискнула, пошла ко мне, бедняку, и вот поглядите, как сейчас нам хорошо…», – говорил Булгаков сыновьям Елены Сергеевны, к которым очень привязался.

Каждую минуту Елена Сергеевна старалась быть рядом с мужем. Утром она провожала его в театр, вечером встречала и вела домой, взяла на себя всю деловую переписку. По ночам, когда кончалась возня с «денежной работой», Елена Сергеевна садилась за пишущую машинку – и печатала под диктовку мужа главы его великого романа. Это был настоящий подвиг – писать строчку за строчкой, зная, что надежд на публикацию нет… «У М.А. тяжелое настроение духа. Впрочем, что же – будущее наше беспросветно», – писала в дневнике Елена Сергеевна. Тем не менее, в 1938 году Булгаков закончил роман. «Передо мною 327 машинных страниц… «Что будет?» Ты спрашиваешь? Не знаю. Вероятно, ты уложишь его в бюро или в шкаф, где лежат убитые мои пьесы, и иногда будешь вспоминать о нем. Впрочем, мы не знаем нашего будущего». Скоро у рукописи появилось название, которое сегодня известно всем – «Мастер и Маргарита».

В 1939 году Булгаков написал пьесу «Батум», в которой шла речь о юности товарища Сталина. Увы, «договор с дьяволом» оказался совершенно бесполезен: Сталину пьеса не понравилась, и он наложил запрет на ее постановку. Булгаков был морально раздавлен. Сильнейшее душевное потрясение привело к обострению наследственной болезни почек. 7 месяцев тяжелейших мучений, борьбы со смертью, надежд и отчаяния… Елена Сергеевна сдержала свою клятву. До последней минуты она была рядом с мужем, ободряла его, вселяла надежду, вносила под диктовку последние поправки в текст романа. «Королевушка моя, моя царица, сиявшая мне всегда в моей земной жизни! Ты любила мои вещи, я писал их для тебя…», – говорил Мастер за несколько дней до смерти своей Маргарите. А еще он взял с нее обещание – добиться публикации Романа.

«Я делаю все, что только в моих силах, чтобы не ушла ни одна строчка, написанная им, чтобы не осталась неизвестной его необыкновенная личность». Елена Сергеевна сберегла архив, привела в порядок рукописи, обила множество порогов, добиваясь публикации произведений Мастера. Все, кто знал Елену Сергеевну, чувствовал необыкновенную силу, исходящую от нее. В 1966 году исполнился завет Булгакова – в журнале «Москва» был напечатан роман «Мастер и Маргарита». Вспыхнул невероятный интерес к личности писателя, многие хотели познакомиться с его вдовой – и что же? Вместо почтенной старушки им навстречу выходила элегантная молодая женщина… «Вы ведьма?» – спрашивали многие у Елены Сергеевны. «Нет, – отвечала она. – Я колдунья, Маргарита…»