Сегодня исполняется 110 лет со дня рождения поэтессы Агнии Барто.

Считается, что тринадцать – число несчастливое. Однако для Агнии Барто и для дела, которому она посвятила девять лет своей жизни, оно оказалось самым счастливым. Знаменитая поэтесса знала, что ее стихи радуют детей, но ей казалось, этого мало – нужно было сделать их счастливыми. "Детям нужна вся гамма чувств, рождающих человечность", говорила она. Эти мысли привели ее в 1964 году на радио "Маяк", где она возглавила передачу "Найти человека". Во время войны огромное количество детей оказались оторванными от своих родителей, мечтали обрести их вновь. Начинание принесло свои плоды: однажды именно тринадцатого числа нашли друг друга сразу несколько семей. С тех пор передача выходила именно по тринадцатым числам.

Только разве можно сделать человека счастливым против его воли?

Одна мать разыскала уже повзрослевшего сына. Он, выросший в детских домах, не знавший ласки и тепла, смотрел на нее отчужденно и не видел повода для радости. А через две недели со слезами на глазах он благодарил всех, кто помог ему, наконец, встретиться с матерью, узнать ее и полюбить.

Эти истории Агния Барто изложила в книге "Найти человека". Чувство родителя, потерявшего дитя, было ей знакомо. Весной 1945 года, когда до победы оставалось 5 дней, а в Москве уже налаживалась мирная жизнь, ее сын Гарик катался на велосипеде и попал под колеса грузовика. Ему было восемнадцать.

Агния Львовна с большим уважением относилась к детям, вида в них талант и индивидуальность. Во время своих многочисленных зарубежных поездок она собирала детские стихи. Обработав их, она издала сборник "Переводы с детского". Четырехлетний мальчик Мартинко Фельдек из Словакии подарил своей маме нарисованное на бумаге сердце и сказал так:

ДАРЮ ТЕБЕ СЕРДЦЕ

Даю тебе сердце
На листике белом,
Дарю тебе сердце,
Что хочешь с ним делай.
Гуляй, где угодно,
Ходи с ним повсюду,
Рисуй, что захочешь,
Сердиться не буду.
Но лучше на нем
Рисовать не учись ты,
Пускай мое сердце
Останется чистым.

Кто научил Агнию Львовну так чувствовать детей? Ее дядя, талантливый врач-отоларинголог Григорий Блох, не только лечил людей, но и писал детские стихи, на которых, возможно, и выросла девочка. Она даже сочинила стихотворную строчку про его клинику в Ялте: "В санатории "Словати" стоят белые кровати". Так и пошло: ребенок писал стихи, читал своим родителям, а те критиковали. Папа считал, что размер стиха должен быть все время одинаковый, а у Агнии он постоянно менялся. Это и стало впоследствии отличительной манерой ее письма.

Она совсем не собиралась быть поэтессой, а всерьез готовилась в балерины. На выпускном вечере в хореографическом училище она прочла со сцены свое любительское стихотворение. Присутствовавший в зале нарком просвещения Луначарский посоветовал девушке всерьез заняться литературой. Агния принялась воплощать в жизнь его советы с большим рвением, можно даже сказать, чрезмерно большим: первым спутником ее жизни стал детский поэт Павел Барто, чью фамилию она прославила. Первый брак распался, и счастье свое Агния Львовна обрела со вторым мужем Андреем Щегляевым, признанным ученым-теплоэнергетиком. Про них ходила шутка: "Что такое три лауреата в одной постели? Правильный ответ: Барто (лауреат Сталинской премии) и Щегляев (дважды лауреат)".

Власти отмечали ее достижения наградами, что для многих стало бысерьезным искушением. К счастью, Барто не изменила своему характеру. С юности она сохранила застенчивость и неконфликтность, однако умела с жаром отстаивать правоту. Дочка Татьяна вспоминает, что с Сергеем Михалковым Агния Львовна спорила о литературе часами по телефону так, что трубка накалялась. Желание помогать людям сохранилось у нее до последнего дня. Лежа в больнице незадолго до кончины, она просила поставить в палате телефон, потому что приходилось много хлопотать за знакомых и незнакомых.

Как и ее подруга Фаина Раневская, Барто любила шутки и розыгрыши. Мастерство свое она оттачивала на всех собратьях по цеху, но больше всего доставалось Ираклию Андроникову. Агния Львовна не ленилась протоколировать розыгрыши:

"Несколько лет спустя Андроников рассказывал по телевидению о рукописях XIII века. Раскрыв толстый фолиант, он сказал, что на полях этой рукописи ее автор, монах, оставил запись: 'С похмелья писать не хочется'. Нельзя было упустить такой блестящий повод для розыгрыша! Набрав знакомый номер, изменив голос и назвавшись рядовой телезрительницей, говорю укоризненно:

— Смотрела вашу передачу. Очень интересно, но исторически неверно, что с перепою писать нельзя.

— По рукописи мной прочитано,— говорит Андроников.

— А почему же некоторые писатели с похмелья писали? И сейчас бывает...

— Это вопрос бестактный. Я не знаю, кто пишет с похмелья! Как ваша фамилия? Называю себя. И снова в трубке радостный хохот".

(А.Барто "Записки детского поэта).

Екатерина Дупленская
Женский журнал Суперстиль • 17.02.2016