Сказ о том, как Василий Татищев город на Волге основал

«От русских нам опасаться нечего; собираются они по три года, а как пойдут..!»
(Дондук – Омбо, князь калмыцкий, век XVIII).

«Татищев имел особенный образ мыслей»
(А.С. Пушкин).

Первоначально калмыки поселились в низовьях Волги в первой половине века семнадцатого, пришли сюда из Средней Азии. Их отношения к русской власти были сложными. На словах калмыки признавали силу России, поскольку испрашивали они разрешения для поселения на русской территории. И они пользовались свободой не только во внутренних делах - дела инородцев в XVII веке мало интересовали государевых мужей русских, и в сношениях с другими тюрко-монголами, а также с Персией и Турцией. На первых порах беспокойство русской власти причиняло взаимоотношение калмыков и татар: калмыки вообще изгнать хотели местных татар. Татары многие покидали насиженные места и подвигались к русским гарнизонам. Таким же образом поступали и казаки. Что до поволжских русских поселений, не защищены они были от набегов вражеских, калмыцких. Вожди калмыцкие не отличались особым постоянством, не ценили договоры с русским начальством. Тем, кто принимал русское православие, следовали пожалования. Но их было мало. Бедные калмыки жили родами-племенами строй со знатью, а веровали они как обычно, в «ламизм» (разновидность буддизма). Племена их жили не дружно…

Предводителю Оренбургской экспедиции Василию Татищеву впервые показались калмыки еще в 1738 году, когда те участвовали в подавлении мятежа башкирских феодалов. Кроме того, Татищев должен был тогда подыскать место для поселения крещеных калмыков во главе с княгиней Тайшиной, супругой ранее крестившегося богатого калмыка. Правительство России, желая оградить свои южные границы от набегов кочевников, решило поддержать в борьбе за власть этого князя Баксадая-Дорджи. Для захвата власти и надёжной поддержки со стороны имперских властей он согласился на крещение. Его крестили в Троицкой церкви Санкт-Петербурга. Восприемником Баксадая стал сам Петр I, поэтому ново крещеный был назван Петром, а его титул (тайша) стал его фамилией. Петру Тайшину был дарован титул князя русского и власть над всеми крещеными калмыками. Жена его, Церен-янжи, приняла крещение лишь в июле 1735 года. Воспреемницей Церен-янжи стал представитель престола Русского - императрица Анна Иоанновна, поэтому и назвали ту калмычку Анной.

В 1736 году Петр Тайшин сам обратился в Петербург, с просьбой построить город для него и его крещёных калмыков.

20 июня 1737 года императрица Анна Иоанновна жаловала грамоту крещеной калмыцкой княгине Анне Тайшиной, в которой было записано так об основании нового города Ставрополя на Волге (города-Креста): «Для пребывания твоего с зайсангами (старшинами из калмыков) выше Самары (реки) и близь Волги реки построить крепость… и на то означено место собирать всех крещеных калмыков, которые около этой крепости имеют по обыкновению кочевать… как при крепости живущим, так и около кочующим крещённым калмыкам в отведённым и показанным им местам и урочищам зверей ловить, и леса и дрова рубить, и скотом траву травить, и сена косить, и хлеба сеять, в реках и озёрах рыбу ловить свободно, и для того из русских мужиков с пашпортами в работы наймовать позволяется». В 1737 году Анна Тайшина получила из казны огромную сумму в 9347 рублей для «обживания на новом месте». Строительство города началось весной 1738 года и уже в сентябре Тайшина перебирается в Ставрополь, где специально для нее был построен дом.

В прошении на имя царицы она писала: «Находящиеся при мне зайсанги в минувшее калмыцкое междоусобие все разорены, а я не только их снабдить, но и себя пропитать способа не имею». На оказание помощи бедным калмыкам ей было выделено 500 рублей ассигнациями. При межевании земель в 1739 году княгине было отведено множество четвертей пахоты и тысяча копен сенных покосов, больше 1000 квадратных сажен леса.

Комментарий. В 1741 году Сенат выделил княгине обещанные ещё ее мужу при крещении деревни. В том же году в Ставрополе была открыта калмыцкая школа. Строительство нового города (в советское время здесь будет основан автогигант Тольятти) на Волге имело экономическую важность – это было начало плана освоения важнейшего региона (ныне Самарская область). Известно, что по одной из легенд, Анна Тайшина, умирая, сказала: «Через 100 лет на этой земле калмыкам не жить». С этой княгиней пришла значительная группа крещеных калмыков: 2400 человек. Поскольку часть их уже оседала на земле, а другая продолжала кочевать, было решено подыскать им место для поселения на стыке степи и лесостепи. Такое место было найдено в Поволжье выше Самары. 20 июня 1737 года императрица Анна Иоанновна жаловала грамоту крещёной калмыцкой княгине Анне Тайшиной, в которой было записано об основании города-Креста. С этой даты ведётся отсчёт истории города-крепости. Так началась история города Ставрополя на Волге, который Василий Татищев хотел символически назвать «Просвещение». Предложение это, однако, не было принято, и город назвали Ставрополем.

А княгиня та, Тайшина, довольна стала и избранным местом, и предусмотрительностью Татищева и изъявила желание отблагодарить его, предложив «нечто от скотов, яко быков, коров калмыцких и верблюдов». Это как раз тот случай, когда государев муж Татищев мог себе позволить принять что-то. Но скромный дворянин Татищев отказался, заявив княгине, что, напротив, он «рад бы сам от своего убогим калмыкам вспомочь». Он имел в виду в данном случае калмыцкую бедноту, составляющую до четырехсот кибиток. В донесениях же в Петербург он откровенно признается, что «тем отрекся принять, что их в Самару сослать не с кем». Одна из просьб Анны Тайшиной - и в этом ее поддерживал Василий Татищев - выполнить царское обещание дать ей села с крестьянами. Тайшиной с ее калмыками в Москве выделено около десяти тысяч рублей, не считая постройки города-крепости. Самой ей было положено жалованье - пятьсот рублей(!). Жалованьем порадовали также командных чинов калмыков, организованных «по типу казачества». Остальные должны были нести службу государеву, за земельные наделы. Но у многих калмыков в нехватке было лошадей и средств на оседлое хозяйство.

Комментарий. Поэтому стоял вопрос о выделении безлошадным по одной лошади и снабжении их семенами за счет казны. Предполагалось также поселить между калмыцкими становищами русских крестьян, чтобы опытные земледельцы обучили калмыков своим навыкам и секретам. Поддерживая ходатайство Тайшиной о выделении ей сел, Татищев полагал, что замена денежного жалованья селами будет способствовать оседанию на земле и калмыцких феодалов. Обострение противоречий между феодалами побудило правительство вспомнить о Татищеве именно потому, что он ранее проявил гибкость и умение улаживать сложные вопросы. К его достоинствам можно было отнести и его широкую веротерпимость. Татищев спокойно мог вести дела не только с крещеными калмыками, но и с их некрещеными сородичами.

Дела Василия Татищева в низовьях Волги не терпели отлагательства. Правительство запросило следственную комиссию: «Какие до онаго Татищева дела имеются и все ль изследованы», Положение его оказалось сложным. Ему необходимо было иметь полное доверие со стороны того же двора. И не только доверие: вряд ли кто-нибудь и из обвинителей Татищева сомневался в его личной порядочности и верности государству. Нужны были полномочия. А вот их-то как раз и не давали. В годы Оренбургской экспедиции Татищев уже проявил себя хорошим дипломатом в отношениях с казахскими ханами. Но такую роль он мог исполнять, лишь, будучи облеченным полным доверием Сената и коллегий. Дело в том, что искусство дипломатии в данном случае состояло прежде всего в умении преподнести ценные подарки, устроить пышную встречу и т. п. Все это делать Татищев умел. Но пышный прием требует столь же пышных расходов. Обычно такие расходы считаются естественными и просто оплачиваются Коллегией иностранных дел. При сложившихся же условиях Татищев не мог быть уверенным в том, что в коллегиях отнесутся с пониманием к его расходам. Во время шведской поездки он оказался поставленным в неловкое положение тем, что аналогичные расходы ему никто не хотел оплачивать. И совсем недавно его заставили оплачивать из личных средств казенные расходы. Более того, именно эти важные для дела расходы явились уликой, как бы очерняющей Татищева в глазах его современников и потомков. Царям проще. С них обычно не спрашивают, с толком или без толку израсходовали они народные средства. Другое дело - администратор среднего ранга. Если он в фаворе, ему спишутся любые просчеты и обсчеты. Напротив, опальному припишут все злоупотребления, совершающиеся за его спиной (и даже против него самого), и во зло обратят самые благие начинания. Все это Татищеву было хорошо знакомо. Все это с ним не раз случалось.

Трудности начались с первых дней назначения. Татищев готовился всесторонне к любой очередной работе. В данном случае ему необходимо было основательно ознакомиться с предысторией калмыцких тяжб. Однако Коллегия иностранных дел, ведавшая всеми инородцами, не выдавала требуемые дела. С коллегией необходимо было разрешить и еще ряд вопросов, поскольку именно в ее распоряжение поступал теперь Татищев. Наконец, 10 августа по указу коллегии багаж Татищева на ямских подводах отправился по месту назначения. В состав багажа входил и крайне важный спутник дипломатии (в особенности на Востоке) - подарки. Здесь были сукна, соболи, серебро, меха, кирпичный чай. На расходы Татищев получил тысячу рублей и столько же на экипаж и проезд до Царицына. 13 августа его снова торопили ехать в Царицын. Но он еще отрабатывал детали: на следующий день он должен был получить в Москве в Конюшенном приказе разрешение захватить с собой шатер для приема калмыцких вождей.

Настоятельно просит Татищев также, чтобы ему разрешили взять с собой врача с медикаментами или же разрешили бы в случае надобности вызывать врача из Самары, где он, видимо, и ранее пользовался услугами того доктора. Татищев говорил, что врач нужен прежде всего ему самому: «Понеже (так как) человек скорбный, и часто бываю тяжко болен, того ради без доктора и медикаментов мне быть не можно». Рассуждениями о мздоимстве Татищев создал себе репутацию отчасти уже у современников, а у потомков – он человек, умеющий «делать деньги». На самом деле он не имел ни больших побочных доходов, ни сколько-нибудь соответствующих его рангу поступлений с деревень. Теперь он настаивает на том, чтобы был решен вопрос с его жалованьем. В челобитной он сообщает, что более двух лет не получал жалованья, «отчего претерпевал великую скудость и одолжал». А расходы тоже были обусловлены чином. Так, по высочайшему указу он должен был сейчас же строить дом в Петербурге, хотя, судя по всему. К тому же незадолго до назначения в Калмыцкую комиссию, сбежал его крепостной Венедикт Григорьев, которому было поручено вести это строительство, сбежал со всей отпущенной Татищевым на строительство суммой. Естественно, больших расходов требовали неустанные научные занятия: покупка книг, переписка рукописей и т. п. Неопределенным оставалось положение и после назначения его в Калмыцкую комиссию. О жалованье в указе не было ни слова. Татищев просит, чтобы ему положили тот же оклад, что и ранее в Оренбургской комиссии.

При написании статьи использованы материалы из Тольяттинского краеведческого Музея (2013-2014 гг.).

Фото 1. – Экспозиция в Музее г. Тольятти.
Фото 2. – Карта Ставропольского ведомства – в зале Музея.
Фото 3. - Памятник Татищеву в нынешнем Тольятти

---

Василий Никитич Татищев (1686-1750 гг.) известен как выдающийся российский историк, географ, экономист и государственный деятель. Татищев – автор «Истории Российской», первого капитального труда по русской истории.

Сергей Арутюнов, отрывок из книги «Три времени Татищева»
Фото автора

Рубрика Историческая мозаика