Великий град Петра, создаваемый простыми русскими людьми в тяжелейших условиях, во многом был задуман и спланирован выдающимися иностранными архитекторами. Жившие тогда, в начале XVIII века, в России инженеры и проектировщики "не годились" для работы над парадизом (так Пётр I называл Петербург), и царь Пётр пригласил к работе в 1703 году Доменико Трезини, потом Георгия Маттарнови, и в то же время еще один кандидат, знаменитый строитель берлинского королевского замка, Шлитер умер в дороге от моровой язвы…

Французский архитектор Жан-Батист-Александр Леблон в 1716 году заключил с Петром в Пирмонте пятилетний контракт и поехал в Петербург к Александру Даниловичу Меншикову с царской запиской. "Доносителя сего, Леблона - писал царь, - примите приятно и по его контракту всем довольствуйте. И помнить, чтобы без его (Леблона) подписи на чертежах не строили". Работа у Леблона пошла быстро: он составил проект разбивки Летнего сада, открыл литейные, слесарные и резные мастерские, строил дворец в Петергофе, поднял затонувший военный корабль, даже открыл первую в России архитектурную школу. Тогда у него была главная задача: составление проекта Петербурга согласно идеям самого царя Петра. Российский "Журнал Путей Сообщения" 1869 года описывает подробно этот проект. Город, прорезанный сетью каналов и защищенный тройным кольцом укреплений, располагался на Васильевском острове (от Биржи до Смоленского поля), на нынешней Петербургской стороне (от Малой Невки до Карповки) и в материковой части. Территория города имела очертания овала. Центр города, на Васильевском острове, занимал царский дворец, а вокруг него были дома вельмож и здания судов. Соответственно жителям разных национальностей отводился каждой - особый квартал. Рынков было спроектировано семь, мостов три, в устье Невы на Васильевском был устроен "скотопригонный" двор и на воде "битейный двор" (скотобойни). Кругом города, за линией укреплений, располагались огороды "со всякими потребами", госпитали и кладбища. В плане также значились здание "академии всех искусств и ремёсел", триумфальная колонна, памятник самому царю Петру. Было там даже и "Марсово поле", только на Васильевском острове. Землю при рытье каналов архитектор предлагал употребить на возвышение почвы, на каждой улице у рогаток ставились пожарные насосы, во дворах домов - колодцы и цистерны, в каждой части города - школы, места для бирж, ярмарок и даже места для совершения казни.

Но случилось так, что Леблон, талантливый "генерал-архитектор" скончался в 1719 году, а зависть и интриги некоторых вельмож не позволили довести проект француза до его воплощения. Как-то заглох вопрос и строительстве города с каналами по примеру Амстердама и Венеции. Конечно, в те дни Пётр был в гневе. Его идеи генерального планирования столицы оставались в тени! Академик Яков Штелин рассказывает, что по возвращении из-за границы государь, осматривая Васильевский, заметил:

- Улицы и каналы очень узки, и они даже уже каналов и улиц в Амстердаме.

Поехали к резиденту Вильде. Переговорили.

На шлюпке, вместе с Вильде, царь и советники отправились вымерять ширину каналов. Каналы вместе с набережными едва соответствовали амстердамским (идеальным).

- Всё испорчено! - гневно воскликнул царь Пётр Алексеевич.

Полулегендарный рассказчик сохранил такое высказывание царя, когда он ругал А.Д. Меншикова:

- Василия Карчмина батареи лучше расположены были на острову, нежели под твоим смотрением нынешние строения здесь. От того был успех, а от этого убыток невозвратный... Ты безграмотный! Ни счета, ни меры не знаешь ... Чёрт тебя подери с островом, - и в гневе царь вытолкал Данилыча за дверь.

Безграмотных в ту пору было очень много! И грамотных - намного меньше…

Но появлялись тогда в России и "грамотные". Посланник прусский Мардефельд в донесениях за 1721 год пишет о слухе, будто город будет перенесён на Васильевский остров ... В 1721 году в России уже будет работать Бурхард Христофор Миних, "грамотный" и желавший трудиться под руководством великого государя.

В 1727 году генерал Миних, облечённый доверием жены Петра императрицы Екатерины I представит на рассмотрение знаменитый "план защиты города Санкт-Петербурга от наводнений". Тот же "Журнал Путей сообщения" поместил на своих страницах в 1859 году полностью этот план с приложением - чертежами самого автора, Миниха. Некий специалист Дуров, составитель "Материалов для истории строительного дела в России", называя Миниха одним из полезнейших наших* деятелей пишет: "Нам до сих пор неизвестно, намеревались ли когда-нибудь привести в исполнение данный план".

"...В следующем 1728 году сие важнейшее дело с помощью Божеского исполнено и Санкт-Петербург от высоких разливаний вод открыт и в беспечность поставлен быть мог, к чему господь бог её императорскому величеству всё потребное имение в руки даровал и, памяти блаженной монарха славу умножало... так и жителям Санкт-Петербугским не малая бы корысть учинена была. И понеже (так как) содержание сего города крайнейшая важность есть, то время на то трачено должно быть и ни на какие труды и расходы смотреть не стоит".

Этот красноречивый комментарий определенно говорит об отношении Миниха к России, к её столице и о надежде на осуществление планов, которым не суждено было увидеть свет. Теперь только для специалистов, изучающих строительные, фортификационные работы, да ещё одному-двум историкам архитектуры может быть интересна папка с чертежами XVIII века.

Но генерал Миних не останавливается на одних письменных планах-проектах! Позже, в период "бироновщины", он, уже как известный военный инженер, руководит работами в Петропавловской крепости. Начиная с 1706 года "деревоземляные" сооружения и постройки на Заячьем острове постепенно заменялись каменными. И, конечно, размеры стройки увеличивались. При Минихе были запроектировали бастионы и соединяющие их куртины до 12 метров высотой и шириной до 20 метров. Они состояли из двух стен - наружная толщина доходила до восьми метров. Пространство между стенами бастионов заполнялась песком, щебнем, землёй или отводилось под казематы с амбразурами для установки орудий. Казематы в куртинах были хранилищами оружия, боеприпасов и помещениями для солдат гарнизона.

Итак, давайте послушаем опытных питерских экскурсоводов: "В 1730-х годах под руководством Миниха возведены дополнительные укрепления - равелины: Алексеевский (с западной стороны) и Иоанновский (с восточной). Это название было дано ему в честь старшего брата Петра I - Иоанна Алексеевича. Между равелинами и основной частью крепости проходили широкие рвы, заполненные водой (они были засыпаны в конце XIX века). По концам рвов стояли заградительные устройства - ботардо, которые преграждали путь возможному вражескому десанту ... Петербургская (Петропавловская) крепость, усиленная Кронверком (вспомогательным укреплением) являет собой первоклассный образец военно-инженерного искусства XVIII века".

Как известно, наводнения в Санкт-Петербурге, произошедшие в 1752, 1777, 1788 годах оставили заметный след в истории города в восемнадцатом столетии. Например, одно из катастрофических наводнений в 1777 году страшной бурей вывело Неву из берегов и к 6 часам утра 10 сентября вода поднялась до 310 сантиметров над ординаром. И вот начительная часть города была под водой! Огромный вред испытывал на себе прекрасный Летний сад: погибли почти все фонтаны, множество деревьев было вырвано с корнем. Многие деревянные дома жителей были сорваны с фундаментов и унесены стихией в море.

 Погода пуще свирепела,
 Нева вздувалась и ревела, 
 Котлом клокоча и клубясь...

Так описывает Александр Сергеевич Пушкин в "Медном всаднике" наводнение, случившееся 7 ноября 1824 года. Повторялись чудовищные стихийные бедствия ещё в 1924, 1975 годах, а последнее сильное наводнение отмечалось в городе на Неве в 1994 году (вода поднялась до 219 см над ординаром).

И если первые генеральные планы развития города 1716 и 1717 годов славных зодчих Трезини и Леблона были "забракованы" временем по разным причинам, но всё же рассмотрены, то план фельдмаршала Миниха просто был положен "под сукно". Нет даже сведений о том, как отреагировали на его проект - каждый из городских островов защитить дамбами, а "где возможно поднять заливные площади подсыпкой земли". Правители России просто не захотели изучить чертежи сооружений Миниха, и смета на оплату труда и материалов (всего-то на 750 тысяч рублей) так и осталась просто официальной бумагой, поданной на высочайшее имя.

Лишь осенью 1979 года в Ленинграде начали строить трассу защитных сооружений (фактически выполняя проект Миниха!), названную в народе "дамбой". Но кто знает, осуществились бы проекты Леблона и Миниха и возможно, не было столько жертв и такого ущерба в городе от стихии.

Но давайте вернёмся в век восемнадцатый. Облик "столичного града Санкт-Петербурга" постепенно менялся. В 1737 году правительство издаёт специальный указ. Назначена "Комиссия о Санкт-Петербургском строении". Воспоминания о страшных пожарах лета 1736 года были так ужасны, что приводили в трепет правителей России и торопили их с принятием решений. Было велено срочно составить план застройки выгоревшей территории с учётом мер противопожарной защиты.

- Комиссию возглавить Миниху, нашему фельдмаршалу!

Вот такова и была воля императрицы Анны Ивановны. Так же как то, что Миних был во главе этой комиссии известно лишь узкому кругу историков, неизвестным практически остался факт прежнего руководства этой комиссией Петром Михайловичем Еропкиным. Это был замечательный русский архитектор и градостроитель. Для своего времени Еропкин - это один из самых образованных русских деятелей. Знание латыни, итальянского, французского языков позволило ему перевести отдельные главы научного трактата итальянского зодчего XVI века Андреа Палладио. Серьёзные знания истории, философии, математики и физики сближали его с научными деятелями Петербурга. Сам Миних высоко ценил и уважал его. Комиссия Миниха-Еропкина занялась разработкой нового генерального плана застройки столицы. Вокруг её работы было, конечно, много пересудов и слухов. Но постепенно, в основном под воздействием тогда очень известного имени, к проектантам стало проявляться неподдельное уважение. И активное, хотя иногда временное, участие Бурхарда Миниха (в 1737, 1738 и 1739, до осени, годах - Миних был занят в должности главнокомандующего в походах) продвигало это процесс. Позже, в некоторых справочниках по истории Ленинграда и Санкт-Петербурга напишут, что "новый генеральный план застройки столицы отражал передовые идеи русского градостроительства". Знали ли тогда об этом власть предержащие? Заглянем в записи Миниха в его дневниковом блокноте:

"Особое внимание отведено застройке каменными домами Адмиралтейской и других центральных частей города Петра Великого! Привести в порядок старые улицы и площади, в дальнейшем посадить зелёные деревья, проложить новые дороги в границах города".

К уже готовым Невской (принято считать 1713 год датой возникновения Невского проспекта) и Вознесенской "перспективам", отходящим от Адмиралтейской башни, П.М. Еропкин добавил третью - Гороховую улицу. Поэтому в городе возникала трёхлучевая система улиц. Она и была основой в строительстве центра города на левом берегу реки Невы. Значение адмиралтейской стороны как центра было совершенно неопровержимо доказано комиссией. А 1738 год принёс новое известие: по предложению комиссии давать улицам первые официальные названия. Тогда был составлен отдельный план.

Еропкин, в согласовании с фельдмаршалом Минихом, вынес такое распоряжение: "Произвести регулярно работы по укреплению невских берегов. Это будет означать, что наклонные набережные будут заменены вертикальными стенками".

И после завершения этих "творческих" работ, в середине века, деревянные набережные оградили барьерами. Для причаливания судов и лодок устраивались пристани, а их украшали разными столбиками и фонарями. И только когда стал ясен вопрос о застройке двориками и особняками, было решено соорудить набережные-монументы, облицованные гранитом. Еропкин и Миних дополняли удачно своими инициативами друг друга. Петр Михайлович предложил застроить Садовую улицу, проложить Царскосельскую, Екатерингофскую, Владимирскую, Загородную и другие "першпективы" (проспекты). По его проектам пошло строительство на Березовом и Васильевском островах, на Выборгской стороне. В свою очередь Бурхард Миних обосновал планы создания слобод (поселений) гвардейских полков. На юго-западной окраине, между реками Мойкой и Фонтанкой задумывался целый район - новый для столицы. Он стал называться Коломной. О частях Коломны писали когда-то А.С. Пушкин (церковь, стоявшая на Покровской площади, была построена зодчим И.Е. Старовым в год рождения Пушкина), а также Н.В. Гоголь (повести "Шинель", "Портрет"). Рядовая застройка города "повышалась от окраин к центру"! И это было тоже своеобразным творческим успехом. Дома высотой в 1-2 этажа было приказано "ставить" не вплотную, а с интервалом. Причина была понятна: необходимость спасти город от быстрого распространения огня.

Но история об этой комиссии имеет трагическую развязку. Еропкин, как и другие некоторые личности той поры, стал участником так называемого "кружка Волынского". И как только императрице и Бирону стали известны подробности "преступной деятельности" членов этой группы, последовали жесточайшие наказания. В 1740 году Кабинет-министру Артемию Петровичу Волынскому поставлены в вину замысел государственного переворота и намерение захватить трон. Главную угрозу властители увидели в "Генеральном рассуждении о поправлении внутренних государственных дел". Ещё бы, ведь Волынский задумал уничтожить саму "бироновщину"! Он предлагал: повысить роль Сената, не пускать иностранцев в высший круг чиновников. Он планировал открыть университет. Иногда в разговорах звучали предложения учитывать тяготы жизни крестьянской. О доходах и расходах, их равновесии в бюджете тоже нередко говорил. Но кризис правящей группировки и боязнь потери власти привели Анну к суровому решению. Адъютант зачитал Миниху почти дословно:

- Экстракт на 68 страницах, названный "Изображение о государственных безбожных тяжких преступлениях и злодейственных воровских замыслах Артемия Волынского и сообщников его ..., которые по следствию не только обличены, но и сами винились" представлен государыне императрице нашей! - Волынского, кабинет-министра ждёт расправа.

- Герцог Курляндский не простит, - еле слышный голос Миниха прозвучал в ответ.

Можно предположить, что учитывая нескрываемую ненависть Волынского к иностранцам, он не состоял в кружке и не хотел быть посвященным в подобные замыслы. По прошествии многих лет он ничего не напишет об этом. Почему так произошло, осталось загадкой Миниха.

Жестокая расправа ждала конфидентов Волынского.

"... Волынского на кол не сажать, а язык вырезать и оттяпать руку лишь правую, после чего рубить голову; Хрущову и Еропкину головы топором отсечь..."

Они были казнены 27 июня 1740 года и погребены у ограды Сампсониевского собора (Петром I была заложена деревянная церковь в память победы под Полтавой 27 июня 1709 года, в день святого Сампсония). Горечь от этой беды особенно досадна потому, что в октябре того же 1740 года императрица умрёт, а так называемое регентство Бирона закончится уже в ноябре 1740 года! Кондратий Рылеев позже напишет так:

 Сыны Отечества! В слезах
 Ко храму древнему Самсона!
 Там за оградой, при вратах
 Почиет прах врага Бирона!

Жаль, что деятельность комиссии была слишком короткой. В 1741 году она прекратила работу. И только в 1862 году в столице империи создадут "Комиссию о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы". И все-таки перспективная планировка и застройка невской столицы продолжалась. Но знают ли и помнят ли сейчас, что в конце 1720-х годов иностранец, пробывший не так уж много лет в столице Российской империи, посвятил немало дней составлению планов этого полюбившегося ему города. Города Петра I, его учителя. И не так важно сейчас обвинить Екатерину Алексеевну и других властителей, не смогших оценить важного дела Миниха.

Важно восполнить недостающую часть цепи Леблон-Трезини-Еропкин. Впишем уверенно и справедливо сюда имя Миниха. И, отдавая дань уважения этим деятелям, продолжим с почтением листать страницы истории!

Глава из книги "Фельдмаршал Миних в России"

Саркис Арутюнов.
Рубрика Историческая мозаика