Когда мне трудно, когда сомнения в собственных силах до слез волнуют меня, а жизнь требует быстрых и смелых решений и я не могу их принять по слабости воли, -- мне вспоминается тогда одна старая история, давным-давно слышанная мною в Баку от человека, бывшего в ссылке лет сорок тому назад.

Она действует на меня так целительно, так возвышает и укрепляет волю мою, что я сделал это крохотное повествование своим талисманом, заговором, той внутренней клятвой, которая есть у каждого. Это мой гимн.

Вот она, эта история, сокращенная до размеров притчи, чтобы ее можно было рассказать любому.

Случилось это в Сибири, лет сорок назад. На межпартийное совещание тайно собрались ссыльные разных партий. Докладчик должен был прибыть из соседнего поселения. Это был молодой революционер с большим, ярким, многообещающим именем. Я не стану называть его.

Его ждали долго. Он не являлся.

Откладывать совещание между тем было нельзя, и люди, принадлежавшие к другой партии, чем докладчик, настаивали, чтобы начать без него, потому что, говорили они, погода все равно не позволит ему прибыть.

Погода была в самом деле ужасна.

Весна в тот год случилась ранняя, снег быстро поддался солнцу и на открытых южных склонах размяк до того, что ехать на собаках нечего было и думать. Лед на реке тоже истончился и посинел, а местами уже и тронулся, так что итти на лыжах было опасно, а передвигаться в лодке вверх по течению еще рановато: льдины могли разбить посудину, да и выгрести против льдин было не под силу даже самому крепкому рыбаку.

Сторонники ожидания тем не менее не сдавались. Они знали того, кто должен прибыть.

-- Приедет, -- упорствовали они. -- Если он сказал: "Буду", -- обязательно будет.

-- Обстоятельства бывают сильнее нас, -- горячились первые.

Затеялся спор. Вдруг за окнами зашумели, заволновались игравшие близ избы ребятишки, залаяли собаки, к реке пробежали взволнованные рыбаки.

Вышли из избы и ссыльные, и удивительная картина предстала их взору.

Вверх по реке против битого льда, медленно, зигзагами, шла лодка. На носу ее стоял худой человек в меховой куртке и меховой ушанке; в зубах его курилась трубочка, он спокойными движениями, неторопливо отпихивал шестом льдины, налезавшие на лодку.

Сначала никто не обратил внимания, каким образом лодка шла против течения без паруса и мотора, но когда народ спустился к реке, все ахнули: лодку тащила упряжка Собак, бегущая берегом.

Этого еще никто в здешних местах не пробовал делать, и рыбаки с удивлением покачали головами.

Старший из них сказал:

-- Деды и отцы наши сколько тут жили, а на такое никто не решался.

И когда человек в ушанке вышел на берег, они поклонились ему с подчеркнутым уважением:

-- Приезжий человек, а придумал лучше всех нас. Смелый человек!

Приезжий пожал руки ожидавшим и сказал, показывая на лодку и реку:

-- Извините, товарищи, за невольное опоздание. Новый для меня способ передвижения, немножко не рассчитал по времени.

Я не знаю, было ли это в действительности так и нет ли вымысла в этой рассказанной мне поэтической новелле, но я хочу, чтобы все это было правдой, потому что нет для меня ничего правдивее и лучше этого рассказа о верности слову и о силе слова.

1. X 1946

Примечания

Сила слова. -- Впервые под названием "Верность слову" рассказ опубликован в журнале "Дружные ребята", No 2-3 за 1946 г., а затем под названием "Сила слова" вошел в сборник "Сила слова" (Библиотека "Огонек", No 30, 1947) и включался во многие другие сборники писателя. В настоящем издании печатается по тексту "Избранное" (Гослитиздат, 1949).