В горном лесу наступила ночь, и узкие, жидкие тропы исчезли из глаз. На изгибах ущелий тропы стекали вниз густой жижей, и далеко в темноте был слышен их падающий шлепок, будто падали спелые яблоки.

-- Беда, -- сказал санитар, -- у меня больных двадцать два человека, а по сути дела считать -- так это пятьдесят семь повязок. Куда я с ними пешью? Да еще ночь. Да фланги под огнем. Тут и румын, стервец, всех с одного ствола перекатает. Из-за скалы.

-- С умом итти, все целы будем, -- сказал раненый старшина. -- Я такой способ знаю, что никто пальцем не тронет.

-- Ну, если так... -- сказал санитар.

В эту ночь наши дозоры до самой зари слышали громовое "ура" на оползающих горных тропах. Никто не знал, что это за часть, где и кого она атакует в кромешной тьме, в гущине непролазных лесов. Увидели эту часть на рассвете. Опираясь на самодельные костыли, на плечи товарищей, шатаясь от изнеможения, двадцать два бойца во главе с санитаром кто громко, кто тихо крича "ура", спускались в открытую долину, где стоял передовой перевязочный пункт.

1943