Я не видал Аристарха недели три. Вчера он явился, худой, желтый, бледный. Горничная даже не узнала его и ни за что не хотела впустить. С большим трудом ему удалось доказать верной прислуге моей, что он не экспроприатор и не агент по распространенно энциклопедического словаря.

-- Что с тобой, Аристарх?! -- воскликнул я, когда он показался мне на глаза. -- Ты из больницы? Ты был болен? Ты был объектом прения живота со смертью?

-- Я из N--ской части, -- ответил Аристарх, -- и я был объектом прения не то полиции с жандармерией, не то охраны с прокуратурой.

-- Несчастный! -- воскликнул я. -- Ты совершил преступление?!

-- Может быть, -- ответил Аристарх. -- Но если ты меня спросишь -- какое, я не сумею тебе ответить. Тут целая серия всяких криминальных поступков. Тут...

-- Надеюсь, политических?

-- Исключительно! -- ответил Аристарх. -- Отчасти я пострадал и по твоей вине.

-- По моей? Опомнись, Аристарх!

-- Ей Богу, по твоей. Помнишь, летом, когда у меня болели зубы, не ты ли дал мне адрес зубного врача Пломбензона, на его визитной карточке?

-- Дал.

-- Ну вот у меня ее нашли при обыске. Чиновник, который нашел карточку, прямо обрадовался: "Эге-ге! Так вы знакомы с Пломбензоном! Отлично! Вот вы нам и укажете, куда скрылся его брат!" А я и самого-то Пломбензона не знаю, не то что его брата. Ну, да разве с ними сговоришь. А потом еще бумажку нашли, на которой ты -- помнишь, тоже летом? -- от нечего делать чертиков и птичек каких-то рисовал. "Объясните, -- говорят, -- это что за шифрованная записка? Где у вас ключ к этому шифру?" И пошли искать ключ. А тут, как на грех, записную книжечку мою нашли, в которой у меня разные непонятные слова из Сологуба да из Вячеслава Иванова списаны, чтобы при случае спросить. "Э-ге! -- говорят, -- да тут целая зашифрованная литература! Это что, -- говорят, -- обозначает: навьи чары? Какие такие навьи?" Я уж хотел к самому Сологубу звонить по телефону, да, думаю, пожалуй, и его еще подведешь под сюркуп. Ну, и молчу. Так меня и забрали, и прямо, не говоря худого слова, в N--скую часть.

-- Да как они к тебе попали, Аристарх? Ведь, насколько мне известно, ты ни к каким таким делам непричастен. С чего это они вздумали обыск у тебя производить?

-- Э, брат, тут целая история. По нити до меня дошли. Вся беда в том, что я в нить попал.

-- В какую нить?

-- Известно, какая бывает нить. Ты Шерлока Холмса читал, как он по нити до сути дела добирался? Так и они. От Ивана к Петру, от Петра к Сидору, от Сидора к Карпу. Так и идут по веревочке.

-- Так какой же Петр или там Сидор привел их к тебе?

-- Тут, брат, не Петр и не Сидор были -- тут сложное стечение обстоятельств. Ты мои коричневые брюки знаешь?

-- От нового костюма? Знаю!

-- Так вот, собственно, из-за них и вышло. Я их давно уже, может с месяц, отнес к портному Ниткину. Знаешь Ниткина, на 27-й Рождественской? Пьяница такой, мерзавец.

-- Знаю.

-- И всего-то надо было выутюжить их да выгладить, а он их держит да держит. А под Ниткиным-то во втором, значит, этаже редакция помещается... как его -- этот журнал?.. Да -- "Развлечение и Польза". Ну, так вот иду я на прошлой неделе к Ниткину. Чуть вошел в подъезд, меня -- цап. Куда?! Я думаю: дело дрянь. Этот Ниткин, мерзавец, может в экспроприации какой попался -- пьяный ведь человек и, по всему видно, отчаянный. Дай-ка я, думаю, совру им. И говорю, как ни в чем не бывало: "В "Развлечение и Пользу". -- "А, -- говорят, -- "Развлечение и Польза" понадобились!" И взяли меня за жабры, да часа на три, на четыре и заперли в дворницкой, под охраной. Уж я потом говорю им "К портному я, к Ниткину", а они только смеются. "Все вы, -- отвечают, -- к портному. Вашего брата тут, может, с полсотни задержано, и всякий говорит, что он к портному. Подумаешь, какие модники".

-- Так тебя и забрали?

-- Зачем забирать! Подержали до вечера и отпустили. А потом ночью с обыском пришли и тут-то вот я из-за Пломбензоновой карточки, да из-за навьих чар, и попался.

-- Пломбензон, стало быть, на твое несчастье, оказался террористом?

-- Какое! Да ведь не сам Пломбензон, а брат его. Да и брат-то не террорист, а тоже зубной врач; только у него паспорт украли. Да и кто паспорт украл -- вовсе не террорист, а просто жулик, так, арап клубный. Тут совсем другая история. Понимаешь, они Пломбензона с Пломбенманом смешали. Пломбенманов брат хоть действительно замешан был, ну а они спутали. Мне потом чиновник все подробно объяснил. Такой любезный.

-- Так ты и сидел все это время, несчастный?

-- Не все сидел, возили тоже. Сначала привезли в N--скую часть -- ну там, действительно, клопы. А потом начали развозить. А под конец опять в N-- скую часть. Подержали еще денька три для порядку и вот, видишь, выпустили. Да ведь они зря держать не станут.

-- Еще бы стали. Все из-за этого Пломбенмана вышло, которого с Пломбензоном смешали, чтоб ему ни дна, ни покрышки.

-- Ну да и Сологуб хорош, -- сказал я. -- Знаешь, ведь, в какое время живешь, ну и не пиши таких слов, за которые людей в часть сажают. И что это в самом деле за навьи чары такие!

-- Конечно, старые писатели были на этот счет добросовестнее, -- согласился Аристарх. -- Слыханное ли дело, чтобы кого за баранцевичевские или за потапенковские слова прению охраны с прокуратурой подвергли?

1911