Прошла неделя...

Последний баран был съеден. Каждое утро, выходя на бастионы, Брызгалов с сердечною мукою видел, что горцы не тронулись за ночь и стоят там же, где стояли вчера... Ясно было, что экспедицию в Салты задержало какое-нибудь обстоятельство, или же она потерпела неудачу. Иначе дагестанские кланы снялись бы отсюда и ринулись в горы на защиту своих аулов. Ещё оставалось несколько мешков сухарей, которых не трогали, когда было мясо... С сегодняшнего дня почали и их... Считая по самой нежной доле на каждого солдата, -- продовольствия хватило бы на три дня, не более. Отбить ещё что-нибудь у неприятеля нечего было и думать; после событий, описанных в предшествующих главах, лезгины и чеченцы стали бдительны. Вокруг их отрядов целые ночи бодрствовали цепи пеших воинов, по всей долине Самура рыскали конные кабардинцы. Нельзя было даже прорваться одному человеку, чтобы дать знать в Дербент об отчаянном положении укрепления... Хоть теперь, -- пока солдаты после мясного пайка, были крепки и сильны, враг атаковал бы крепость, но нет... Шамиль отлично понимал, что каждый день выжидания отдаёт всё вернее и вернее победу в его руки... Он тянул время, только его удальцы подъезжали под самые башни, острословили и ругались. Гарнизон уже не отвечал им. Мрачные, изверившиеся в возможности победы солдаты молча слушали и только изредка, уже очень озлобясь, брызгали в тех свинцовым дождём...

Опять переели отбитых коней. Даже знаменитому Шамилеву -- грозила такая же участь. Амед ходил бледный, не зная, что ему предпринять, а бездействие томило юношу. Незамай-Козёл лежал в лазарете и мечтал о том, что после осады он выйдет в отставку и поселится у себя в полтавской губернии, в зелёном кутке над рекой, где у него был хутор... Наконец, начался настоящий голод...

Как-то утром Брызгалов вызвал людей на площадь по барабану.

Солдаты выстроились...

-- Сегодня, братцы, вы съедите последний сухарь... Больше у меня ничего нет... Остались две лошади, -- сварим и их. А потом, что мы будем делать, не знаю; но я думаю, что пока мы живы, -- крепости не сдадим... Так ли, товарищи?

-- Рады стараться, ваше высокоблагородие!..

-- С вами жили, с вами и помрём! -- отозвался Левченко. -- А Самурской крепости не видать им, разбойникам...

-- Ну, так вот, ребята!.. Обманывать вас я не хочу... Кому трудно, -- тот выходи и пробивайся! Я не оставлю укрепления и умру на его стенах. Думаю, что нам подадут помощь... Правда, нам тяжко, -- но, ведь, мы не на одну радость присягу принимали... Надежда у нас теперь на Бога!..

И он, сняв фуражку, перекрестился на скромную и маленькую крепостную церковь.

Солдаты разошлись. Стало ещё сумрачнее кругом... Съели и лошадей. Знаменитый конь Шамиля два дня кормил крепость... Потом начали варить кожу, есть всякую дрянь, которую только могли достать... Люди ходили бледные. С тоскою они всматривались в горы. Хоть бы враг сунулся, -- отвести голод на нём... Погибнуть в бою, как следует честному солдату... Но враги стояли спокойно, и каждый вечер у них зажигались костры... Наши знали, что в кострах этих варятся и жарятся бараны, пекутся лепёшки из гоми и проса... Раненые начали умирать... Ежедневно у чинары на площади рыли новую яму и опускали в неё несчастных...

-- Никого у меня не останется, никого...

Раз Брызгалов увидел, как Нина шла-шла по дворику, пошатнулась и рухнула вниз. Её подняли... Девушка сильно истощала... Нашлась у кого-то щепотка чаю, -- его сварили и дали ей напиться... На карагаче показались зелёные ещё плоды, их сорвали и сварили... Вышла кислая и скверная похлёбка. Но и её с жадностью глотали люди... Варили всевозможные корни, которые секреты рвали у воды... Раз в Самуре сетью вытащили несколько крупных рыб и двух больших сомов. День целый крепость питалась ими. На другой -- пошли ещё на ловлю, -- на противоположном берегу в камышах засели черкесы... Они убили несколько человек на выбор. Остальные вернулись. Забыли даже, что крепостные собаки были боевыми товарищами. Хотели за них приняться, но те оказались умнее. В одно утро они не вернулись в крепость. По-прежнему исполняли сторожевую службу, -- но домой не приходили. Они цепью лежали между нашими и неприятельскими позициями, но не приближались к старым приятелям... Странно было смотреть, как недавно ещё сильные и здоровые люди ходили словно тени, держась за стены... Ни кровинки в лицах... Точно предвидя это, Брызгалов заложил фугасы предварительно вокруг крепости. Теперь у его людей не хватило бы силы на эту работу. Он сам по ночам ходил голодный по кухне и искал за всеми столами, нет ли сухой корки хлеба. Наконец, в одно утро вернувшиеся из секретов солдаты сообщили:

-- Сегодня ночью через реку наши крысы переправлялись...

-- Как так?

-- Так, стеною шёл гнус. Есть ему нечего, -- и он оставил Самурское укрепление...

Приказа генерала нельзя было исполнить -- ни крыс, ни мышей не оказалось уже у самурцев...

-- Ну, братцы, теперь шабаш... Теперь они нас руками как слепых котят заберут...

-- Ещё хватит силишки курки спустить...

-- Курки спустить хватит. А штыками до него дощупаться, куда...

И действительно, -- ружья часто падали из рук часовых, и сами часовые вслед валились за ними... Страшное время было... Смерть смотрела всем в очи... Но никто ещё не заикался о возможности оставить крепость...

1902