По Невскому плелась со службы компания коллежских регистраторов и губернских секретарей. Их вел к себе на именины именинник Стручков.

-- Да и пожрем же мы сейчас, братцы! -- мечтал вслух именинник. -- Страсть как пожрем! Женка пирог приготовила. Сам вчера вечером за мукой бегал. Коньяк есть... воронцовская... Жена, небось, заждалась!

Стручков обитал у чёрта на куличках. Шли, шли к нему и наконец пришли. Вошли в переднюю. Носы почувствовали запах пирога и жареного гуся.

-- Чувствуете? -- спросил Стручков и захихикал от удовольствия. -- Раздевайтесь, господа! Кладите шубы на сундук! А где Катя? Эй, Катя! Сбор всех частей прикатил! Акулина, поди помоги господам раздеться!

-- А это что такое? -- спросил один из компании, указывая на стену.

На стене торчал большой гвоздь, а на гвозде висела новая фуражка с сияющим козырьком и кокардой. Чиновники поглядели друг на друга и побледнели.

-- Это его фуражка! -- прошептали они. -- Он... здесь!?!

-- Да, он здесь, -- пробормотал Стручков. -- У Кати... Выйдемте, господа! Посидим где-нибудь в трактире, подождем, пока он уйдет.

Компания застегнула шубы, вышла и лениво поплелась к трактиру.

-- Гусем у тебя пахнет, потому что гусь у тебя сидит! -- слиберальничал помощник архивариуса. -- Черти его принесли! Он скоро уйдет?

-- Скоро. Больше двух часов никогда не сидит. Есть хочется! Перво-наперво мы водки выпьем и килечкой закусим... Потом повторим, братцы... После второй сейчас же пирог. Иначе аппетит пропадет... Моя женка хорошо пироги делает. Щи будут...

-- А сардин купил?

-- Две коробки. Колбаса четырех сортов... Жене, должно быть, тоже есть хочется... Ввалился, чёрт!

Часа полтора посидели в трактире, выпили для блезиру по стакану чаю и опять пошли к Стручкову. Вошли в переднюю. Пахло сильней прежнего. Сквозь полуотворенную кухонную дверь чиновники увидели гуся и чашку с огурцами. Акулина что-то вынимала из печи.

-- Опять неблагополучно, братцы!

-- Что такое?

Чиновные желудки сжались от горя: голод не тетка, а на подлом гвозде висела кунья шапка.

-- Это Прокатилова шапка, -- сказал Стручков. -- Выйдемте, господа! Переждем где-нибудь... Этот недолго сидит...

-- И у этакого сквернавца такая хорошенькая жена! -- послышался сиплый бас из гостиной.

-- Дуракам счастье, ваше превосходительство! -- аккомпанировал женский голос.

-- Выйдемте! -- простонал Стручков.

Пошли опять в трактир. Потребовали пива.

-- Прокатилов -- сила! -- начала компания утешать Стручкова. -- Час у твоей посидит, да зато тебе... десять лет блаженства. Фортуна, брат! Зачем огорчаться? Огорчаться не надо.

-- Я и без вас знаю, что не надо. Не в том дело! Мне обидно, что есть хочется!

Через полтора часа опять пошли к Стручкову. Кунья шапка продолжала еще висеть на гвозде. Пришлось опять ретироваться.

Только в восьмом часу вечера гвоздь был свободен от постоя и можно было приняться за пирог! Пирог был сух, щи теплы, гусь пережарен -- всё перепортила карьера Стручкова! Ели, впрочем, с аппетитом.