I

Рассказывают:

-- Когда Хаким бен Хеким, прозванный Мокайма, что значит -- Занавешенный, -- когда этот сын судьбы и случая был на вершине славы своей и весь мир, от Багдада до Самарканда, от Кандахара до Мерва, громко пел о подвигах его меча и тихо говорил о злодействах его, -- тогда Хаким Мокайма послал гонцов по всему Туркестану и они возглашали на базарах городов:

-- Я, Хаким бен Хеким -- Владыка всех Владык, Владыка истины. Я всё знаю -- все дела и мысли мира. Народы -- собирайтесь вокруг меня и знайте: всемирное господство, могущество и слава принадлежат мне. Кто идёт со мною, тот будет в раю, кто бежит меня -- падёт в мрак ада!

И, когда эти дерзкие слова дошли до бога, бог улыбнулся, сказав:

-- Ничтожен человек воображения, не изведавший восторга добрых деяний!

И, желая наказать человека за гордость его, бог послал к нему женщину.

Рассказывают:

-- Она явилась пред шатром безумца на восходе солнца, и стража приняла её за сошедшую с неба.

-- Кто ты? -- спросил её Хаким, а она, глядя в глаза ему, ответила:

-- Ты всё знаешь, как об этом говорят люди, ты должен знать -- кто я и зачем пришла!

Тогда он, слепой в душе, сказал:

-- Я хотел знать, не солжёшь ли ты, отвечая мне. Но я знаю -- ты из Хороссана, где цветут лучшие цветы, и ты хочешь быть наложницей моей.

-- Я -- из Хандагара, -- скромно сказала женщина, -- но я буду для тебя тем, что нужно тебе...

-- Твоё имя -- Бануки, -- решил Мокайма и ввёл её в шатёр свой, и полы шатра опустились за ними -- с женщиной жарко и в тени.

Рассказывают:

-- Семь дней и ночей наслаждался любовью хвастливый безумец, и вот собралось пред шатром его пятьдесят тысяч людей, поверивших в могущество Мокаймы, и стали просить люди:

-- Владыка, -- покажи нам славу и великолепие твоё!

Он повелел сказать им:

-- Моисей хотел видеть меня и не мог вынести лучей света моего, один мой взгляд на земнородных -- смертию убивает их!

Но они кричали:

-- Мы готовы умереть, только бы видеть лицо твоё!

Тогда устрашился Хаким бен Хеким и спросил сам себя:

"Что сделаю я?"

Но бог открыл женщине мысли его, и она покорно посоветовала господину своему:

-- Собери всех жён и наложниц твоих, дай в руки каждой из них зеркало и поставь против солнца на холме за шатром!

Так и сделал он, и, когда лучи восходящего солнца отразились в сотнях зеркал, изумлённые люди пали во прах, жалобно взывая:

-- Пощади, повелитель! Да не ослепит нас слава твоя!

И ещё более возгордился несчастный Хаким Мокайма, а Бануки вошла в народ и, показывая зеркала, говорила всем:

-- Вот что делает славу владыки вашего, только это!

Но не поверили ей люди, и тогда Бануки, возвратясь в шатёр, сказала Мокайме:

-- Они поняли, что ты обманул их, и от горя низверглись во прах. Смотри -- встанут они и убьют тебя, а сокровища твои разграбят и смешают с грязью славу твою...

Устрашился Мокайма:

-- Что же сделаю я?

-- Ты -- всё знаешь, -- сказала Бануки, -- ты знаешь, что бог за тебя и не даст огню пожрать жизнь твою; вели зажечь костёр на горе и войди в пламя его -- кто тогда посмеет коснуться тебя? Кто не поверит чарам твоим?

Так и сделал испуганный безумец.

Рассказывают:

-- Три дня и три ночи горел костёр, а когда янтарные угли его покрылись холодной солью пепла и пришли люди -- Бануки сказала им:

-- Он вошёл в огонь, чтобы очистить себя от лжи, я всё время стерегла, как он выйдет из пламени, но -- не вышел он...

Так рассказывают в Самарканде о гибели великого обманщика.

II

Нет человека, который не хотел бы владеть Самаркандом!

Шир-Али, кривой нищий, тоже мечтал об этом, особенно -- по ночам, когда тихий степной ветер пахнет травами, опьяняя, возбуждая безумные мечты.

Но и днём нищий нередко говорил беднякам, друзьям своим:

-- Ах, если бы я был владыкой Самарканда!

Весь город узнал мечту Шир-Али, и люди, смеясь при встрече с ним, говорили друг другу:

-- Вот этот, одноглазый, тоже хочет владеть Самаркандом!

Узнал о мечтах нищего сам Великий Хромой, Тимур-хан, -- узнал и удивился жестоко.

-- Несправедливо это, -- сказал он, -- несправедливо, если мечта героя доступна сердцу ничтожного нищего!

И запомнил он в глубоком сердце своем имя -- Шир-Али.

А долго спустя, когда стены Самарканда пали под ударами железной руки Тимура и когда благая рука эта восстановила красоту города во всём великолепии его, повелел Тимур-ленг:

-- Найдите нищего, по имени Шир-Али!

Привели одноглазого, и сказал Тимур, глядя на него глазами барса:

-- Али! Известно стало мне, что небо и звёзды любят тебя, и решил я -- да будешь ты счастлив на земле, да исполнится мечта твоя!

И приказал:

-- Омойте нищего, оденьте его и поклонитесь ему -- отныне он владыка Самарканда, как того хочет мой разум, как решило сердце моё!

Вот сидит Шир-Али на коврах, выше всех, весь в шёлке и золоте, -- сидит, открыв рот, и одинокий глаз его не виден в радужном блеске драгоценных камней.

А пред ним стоят, преклонив головы, великие мурзы, воины, мудрецы и девяносто девять тысяч удивлённого народа.

И сам Непобедимый стоит пред ним, прислушиваясь молча, как рыгает чисто вымытый, по горло сытый нищий.

И сказал ему Тимур-хан:

-- Скажи нам что-нибудь, Шир-Али, счастливый человек, скажи нам лучшее, что ты носишь в душе твоей, знакомой со всяким горем, -- в доброй душе твоей...

Подумал одноглазый и сказал:

-- Добрые люди -- подайте милостыню одноглазому нищему, подайте...

Долго молчали князья, воины, мудрецы, девяносто девять тысяч народа, и сам Тимур долго молчал. А потом, вздохнув, повелел:

-- Повесьте эту кривую собаку на воротах города!

* * *

Есть люди, которые думают, что одноглазый нищий в последний час жизни своей -- только в этот час! -- был более мудр, чем победитель мира.

III

И вот что ещё рассказывают о Тимуре.

Когда он насытился славой, как Хороссан зноем солнца, он стал задумчив и немногословен, подобно мудрецу с берегов Ганга.

И, созвав однажды в шатёр свой величайших мудрецов земли, кратко спросил их:

-- Мне нужно видеть бога, -- как я могу достичь его?

Разные пути указывали мудрецы Тимуру, но он жестоко молчал, отталкивая мудрых взглядом презрения.

Молодой мудрец далёкой страны Средиземного моря указал Тамерлану:

-- Только разумный труд приводит к познанию мудрости божией!

-- Это путь рабов, -- крикнул Хромой, -- укажи мне путь владыки!

-- Бог познаётся созерцанием, -- сказал седой старик из Пешавера.

Усмехнулся Тимур.

-- Созерцание -- сон души и бред её, ступай прочь, старик!

Византиец сказал, что путь к богу лежит сквозь любовь и терния любви к людям, но Тимур не понял византийца, насмешливо возразив ему:

-- Тех, которые много любят, мы называем распутными, и они заслуживают только презрение.

Так он отверг все советы мудрецов и много дней был мрачен, точно ворон.

Но однажды, запоздав на охоте, он остался ночевать в горном ущелье, и вот, на рассвете, ворвалась в ущелье буря, осыпая его каменные бока огненными стрелами, наполнив горную щель степной пылью и тьмой.

И в громе, во тьме Тимур-ленг услыхал спокойный Голос:

-- Зачем я тебе, человек?

Понял Хромой, кто говорит с ним, но не устрашился и спросил:

-- Это ты создал мир, который я разрушаю?

-- Зачем я тебе, человек? -- повторил Голос бури. Подумал Тимур, глядя во тьму, и сказал:

-- Родились в душе моей мысли, не нужные мне, и требуют ответов -- это ты внушаешь ненужные мысли?

Не ответил Голос, или не слышен был Тимуру ответ его в злом хохоте грома среди камней.

Тогда выпрямился человек и заговорил:

-- Вот, я разрушаю мир, -- весь он в ужасе пред мечом моим, а я не знаю страха даже пред тобою. Тысячи тысяч людей видели меня, а я даже в сновидениях не встречался с тобою. Ты создал землю, посеял на земле неисчислимые племена, -- я поливаю землю твою кровями всех племён, я истребляю лучшее твоё, вся земля побелела, -- покрыта костями людей, уничтоженных мною. Я делаю всё, что могу, ты можешь только убить меня, ничего больше ты не сделаешь мне, ничего! И вот -- я спрашиваю: зачем всё это -- я, ты и все дела наши?

Голос спокойно сказал:

-- Придет час, и я накажу тебя...

Усмехнулся великий убийца.

-- Смертью?

И Голос ответил:

-- Страшнее смерти -- пресыщением накажу я тебя!

-- Что такое пресыщение? -- спросил Тимур.

Но буря взлетела к вершинам гор, и никто не ответил Тамерлану.

После этого Тимур-ленг жил ещё семьдесят семь лет, избивая тьмы людей, разрушая города, как слон муравейники.

Иногда, на пирах, когда пели о подвигах его, он вспоминал ночлег в горах и Голос бури и, вспоминая, спрашивал лучших мудрецов своих:

-- Что такое пресыщение?

Они говорили ему много, но ведь нельзя объяснить человеку то, чего нет в сердце его, как нельзя заставить лягушку болота понять красоту небес.

Умер великий Тимур-ленг, разрушитель мира, после великой битвы, и, умирая, он смотрел с жалостью в очах только на любимый меч свой.

1916