Кроссворд-кафе Кроссворд-кафе
Главная
Классические кроссворды
Сканворды
Тематические кроссворды
Игры онлайн
Календарь
Биографии
Статьи о людях
Афоризмы
Новости о людях
Библиотека
Отзывы о людях
Историческая мозаика
Наши проекты
Юмор
Энциклопедии и словари
Поиск
Рассылка
Сегодня родились
Угадай кто это!
Реклама
Web-мастерам
Генератор паролей
Шаржи

Новости

Максим Горький. Свадьба


Все авторы -> Максим Горький.

Максим Горький.
Свадьба

...Поиграв во все известные им игры, они наконец решили обвенчаться. Эта идея пришла в голову Пете. Он разрушил четырёхэтажную башню, возведённую сестрёнкой из игральных карт, и, оставив девочку несколько раздражённой его поступком, со скучным видом отошёл к окну, влез на стул и, прислонясь лбом к стеклу, стал молча смотреть на улицу.


Шёл дождь, небо было хмуро, и был слышен скучный, однотонный звук хлюпающей воды.


По лужам, среди улицы, ехала телега, на ней сидел мужик, закрывшись рогожей, и стук колёс по камням мостовой казался Пете мокрым. А окна противоположного дома смотрели так, как будто дом был старый и слепой. Соня, сидя на полу, медленно собирала карты и, надув губки, посматривала в спину брата глазами, в которых ясно светилось желание побраниться с ним.


-- Знаешь что? -- обратился он к ней, не слезая со стула. -- Давай венчаться!..


-- Я с тобой играть больше не хочу... -- решительно ответила Соня.


Тогда Петя спрыгнул со стула, подошёл к ней и, сунув одну руку в карман панталон, другую положил ей на голову, а потом начал увещевать её тоном человека, сознающего своё превосходство, тогда как она с руками, полными карт, мотала из стороны в сторону головкой, желая сбросить с неё руку брата.


-- Какие вы глупые, все девочки... Ну разве можно сердиться за карточный домик? Он всё равно упал бы... А вот лучше давай венчаться...


-- Не буду, не хочу...


-- Сонечка! Ну, пожалуйста, давай... Это очень хорошо. Мы наденем на головы абажуры с ламп... потом я надену красную шаль... потому поп -- это буду тоже я. Поп и жених -- оба я. А ты невеста, ты возьмёшь белый абажур из гостиной и вязаную скатерть с круглого стола из маминой комнаты... Мы составим стулья и будем ходить вокруг них и петь... Хорошо? А потом будем устраивать себе квартиру, и всё у нас будет, как у горничной Аннушки... Помнишь, -- когда она венчалась, тоже шёл дождик, и папы с мамой не было, а у тётки Мани болела голова...


А няня прищемила Верному хвост дверью, и он бегал по двору и визжал... няня ругалась!


Это воспоминание вызвало улыбку на личико Сони и смягчило её.


-- Невеста должна быть в кисее... а где кисея? -- солидно заявила она, взглядывая на брата.


Он задумался, осматриваясь кругом.


-- Если бы можно было снять с окна занавеску? Не достанешь...


-- Порвёшь -- и будут ругать нас.


-- Да... -- согласился Петя и сел на ковёр рядом с сестрой.


Они помолчали. Было скучно... Снизу, из кухни, глухо доносилась какая-то возня, иногда крики...


-- Это Аннушка ругается с Фаддеем... -- сообщила Соня.


-- Они всегда ругаются и дерутся... Папа говорит, что нужно одного из них прогнать.


-- А когда Фаддей был просто кучером, а не венчался с Аннушкой, он не бил её, -- задумчиво сказала Соня.


-- Тогда нельзя было, она могла пожаловаться, -- резонно объяснил брат.


-- Кому?


-- Папе...


-- А теперь?


-- А теперь уж всё равно... Они обвенчались.


-- Разве когда обвенчаются, то можно драться?


Петя помолчал.


-- Фаддей говорит -- можно... Он очень сильный. Он боролся с соседним дворником и повалил его... Аннушка тоже сильная... Но женщины не могут драться с мужьями...


-- А почему?


-- Грех! -- сказал Петя, подумав.


Соня встала с пола и, поёжившись, заявила, что ей холодно.


-- Это оттого, что скучно, -- объяснил Петя. -- Если бы мы играли, а не сидели бы, как деревяшки, нам было бы и весело и тепло. Давай играть?!


-- Венчаться? -- спросила Соня из глубокого кресла, куда она забралась с ножками и откуда выглядывал её белый лобик в светлых кудряшках...


-- Да! Ну, пожалуйста! Это ничего, что нет кисеи, мы будем бедная свадьба. Мы возьмём в руки по большому карандашу у папы со стола, и они будут как свечи... Карандаши очень похожи на свечи, чёрненькое в них как светильня, а дерево как воск...


-- Нужно, чтоб у меня был шлейф, -- договаривалась Соня.


-- Но ведь мы -- бедная свадьба; зачем же шлейф?


Петя начинал раздражаться настойчивостью сестры. Эти девочки всегда капризничают.


-- А где у нас будет квартира?


-- За трельяжем, мы его немного отодвинем и заставимся ширмами... Потом устроим постель из пуфов, снимем у мамы полочки со стола -- и это будет у нас комод. А вместо стульев -- подушки с дивана...


-- А потом?


-- Что? -- нахмуря брови, спросил Петя...


-- А что же мы будем делать потом?


Петя несколько смутился. Сестрёнка смотрела на него пытливо, видимо, игра начала интересовать и её... Её глазки сверкали огоньком оживления...


-- Потом -- это уже после... Там увидим... Будем жить... принимать гостей, можно притащить Жужу и кошку, и они будут гости... Будем ездить в театр -- в мамину комнату... И вообще будем жить, как женатые; я буду с книгой уходить на службу, как папа, а ты будешь готовить обед и всё убирать, как...


-- Мама ничего не делает... -- внесла Соня поправку в порядок семейного дня...


-- Я хотел сказать -- как Аннушка... Потом я буду дуться, как папа, а ты уйдёшь в комнату и будто бы запрёшься... А я буду кричать на тебя, помнишь, как папа в воскресенье? Он даже кулаком стучал по столу и плевался, -- оживлённо рассказывал Петя...


-- И ногой опрокинул стул... Я очень испугалась тогда, -- задумчиво добавила Соня.


-- Помнишь, как мама крикнула на него? Я смотрел в щёлочку из детской и видел, -- глаза у неё были большие, большие, а губы чёрные и дрожали. И вся она качалась...


-- Страшно! -- сказала, ёжась в кресле, Соня.


-- Это ничего... Мы, если хочешь, не будем делать этого... Мы будем просто жить. Потом, ведь ссориться только тогда нехорошо, когда ссоришься, а после ничего! Ведь папа и мама всегда после ссор добрее... Когда они помирятся, у них можно просить всего, чего хочется.


-- Да... -- согласилась Соня.


-- Значит, будем играть?


-- Давай! -- и Соня соскочила с кресла.


Через несколько минут комната представляла из себя картину разрушения и хаоса. Мебель была сдвинута почти вся в один угол; и только посреди пола стоял стул, накрытый скатертью. К спинке его была прислонена раскрытая тетрадь нот.


-- Это книга, которую читает поп, когда венчаются, -- объяснил Петя сестре.


А она одевалась к венцу. Вытащив из буфета большую скатерть, она запутывала в неё свою фигурку и улыбалась, видя, что у неё будет прекрасный шлейф. На голове её уже болтался большой зелёный китайский абажур; край его то и дело опускался ей на нос, и она взмахивала головкой, чтобы сдвинуть этот убор на затылок. На её личике, в светлых кудрях, легли тени, и оно сделалось таким серьёзным.


Петя устраивал себе ризу из бархатной скатерти, которую стащил со стола в гостиной. И на его голове позвякивал абажур, голубой, стеклянный. Пете было очень неловко в нём.


-- Я буду архиерей, а не простой поп. Хорошо?


-- Всё равно, -- согласилась Соня, прикалывая себе булавкой к плечу цветы, оторванные от абажура.


-- Ну, скоро ты готова? Я уже совсем... Вот ещё нужно бы перчатки и галстух... Женихи это надевают... помнишь, ехали мимо двое.


-- Это они ехали не венчаться... а просто на извозчике.


-- А впереди их ехала же невеста!


-- Это не их, а того, который сидел с ней рядом, в круглой шляпе...


-- Ну... это ничего. Я без перчаток... Потому что ведь я ещё и архиерей.


-- Что же теперь? -- спросила Соня.


-- Готова? Давай руку...


Он взял её за руку и повёл вокруг стола, надув щёки и сделав важное лицо...


-- Го-споди помилуй! Господи... -- пел он, закатывая глаза и раскачивая левой рукой так, как будто бы кадил.


Соня шла за ним, потупив в землю глазки, жеманно склонив головку к его плечу и поддерживая свободной рукой шлейф.


-- Спаси, господи, рабу твою Софью! -- пел Петя и споткнулся о шлейф невесты. -- Ну вот, напутала ты тут себе... Я так упаду... Подбери ещё немножко...


-- А у нас нет колец... -- вдруг остановилась Соня... -- Потому что нужны кольца.


Петя вопросительно посмотрел на неё, поправляя на голове абажур...


-- Да, -- кивнула она ему головкой, -- нужны!


-- Ну, ничего... Уж мы кончили... обвенчались. Теперь идём домой.


Они пошли в угол комнаты, изображавший собою их дом. Пришли туда и сели на двух пуфах рядом друг с другом и держась за руки.


-- Давай же разговаривать, -- предложил Петя...


-- А о чём? -- спросила сестра.


-- О чём-нибудь... Нельзя же, обвенчавшись, сидеть и молчать.


-- Мне не хочется говорить... -- задумчиво сказала Соня.


-- Ну, уж вот ты и капризничаешь... Совсем нельзя играть с тобой...


Соня осторожно высвободила свою руку из руки брата и стала откалывать булавки своего венчального наряда.


Петя, завёрнутый в складки пёстрой скатерти, с абажуром на голове, с скучным лицом смотрел на неё, хмуря брови.


-- Ты раздеваешься?


-- Да... А что же уж? -- спросила Соня.


-- Я не хочу, чтоб ты раздевалась...


-- Какой! -- сделала гримаску Соня.


-- Я могу не хотеть этого! Потому что теперь я твой муж, как папа мамин. Я...


-- Я не играю ведь!


-- А я не хочу, чтоб ты не играла... Ты моя жена и должна меня слушаться... Не раздевайся...


-- Не кричи... Дурак!


-- Ты не смеешь ругаться, -- дура! -- злобно вскричал Петя.


Но она вскочила на ноги, сбросила с плеч скатерть и абажур с головы и, топнув ножкой, раздражительно, обиженно, побелевшими и трясущимися губками бросала ему:


-- Я скажу маме... Ты ругаешься... Дурак, чудак, дурак, болван.


-- Ах ты... таракашка! -- вскрикнул Петя и толкнул новобрачную в грудь.


Она не выносила, когда её называли таракашкой. От толчка она покачнулась, опустилась на пуф и так неловко, что свалилась с него на пол к ножкам трельяжа... Её розовая от гнева мордочка смотрела на Петю из-за большого листа филодендрона, а Петя, топая ногами по полу, склонился над ним и озлобленно кричал:


-- Таракашка, таракашка! Скверная букашка!


Она, не вставая с пола, повернулась на бок, закрыла лицо ручками и горько заплакала.


-- Плачь, плачь! Мне тебя не жалко... А мама воротится, она ещё задаст тебе. Потому что я скажу, что это ты развозила всё по комнате... Да, скажу, и тебя поставят в угол и оставят без пирожного, и не возьмут в цирк.


Бедной девочке показалось, что для первого дня брака всего этого чрезмерно много. Она взвизгнула и застукала ножками по полу.


-- Уйди, Петька!


Он отошёл к окну, довольный своей местью. Там, сняв с головы абажур и скатерть с плеч, он снова стал смотреть на улицу.


Дождь всё ещё шёл. И было скучно...


За стеклом хлюпала вода, а в комнате дрожали рыдания сестры. Пете стало горько...


-- Ну, не плачь... -- не оборачиваясь, сказал он.


Она заплакала сильнее.


-- Я тебе подарю пять сводных картинок, -- хочешь? -- спросил Петя, помолчав.


Она завизжала.


-- Ну, Соня! -- подошёл он к ней... -- Не плачь!


-- Буду...


-- Ну пожалуйста! -- Он сел на пол рядом с ней и положил ей на плечо руку. Она сбросила её, открыв на минутку своё красное от слёз лицо.


-- Сонечка! Ну, хочешь ещё -- буду читать тебе вечером сегодня?.. И выпачкаю няню чернилами?


И то и другое ей всегда очень нравилось; особенно хорошо было, когда Петя под предлогом, что няня запачкала чем-то себе лицо, прикасался пальцем, заранее выпачканным чернилами, к её щеке или к кончику носа и на физиономии няни оставалось маленькое чёрное пятнышко. Представив себе это, Соня стала утихать.


-- Погоди! -- вдруг весь вспыхнул Петя. -- Соня! Какая ты глупая! Разве я серьёзно толкнул тебя? И ругал -- разве серьёзно?


Она открыла лицо и села рядом с ним, глядя на него недоверчиво, но заинтригованная его горячим тоном.


-- Ведь мы играли, да?


-- Да...


-- Как? В мужа и жену, да?


-- Ну?


Так чего же ты плачешь?.. Дурочка!


Он расхохотался.


-- А что? что же? -- улыбаясь, спросила Соня.


-- Какая ты глупая, какая ты глупая! -- забил в ладоши Петя...


-- Это ты не в самом деле ругался? -- спросила Соня, уже сконфуженно улыбаясь.


-- А ты думала -- в самом деле? Взаправду? Ах ты -- чучелка!


-- Петя... ты...


-- Да ведь уж это такая игра, что нужно ссориться! Всегда ведь ссорятся муж и жена, -- ну, и игра в это если, то тоже нужно ссориться. Ах, как я тебя обманул! Ты подумай -- ведь это же уж всегда...


-- Какая я... -- сказала Соня и вдруг, неудержимо засмеявшись, обняла брата и ткнулась ему головой в колени. У неё плечики даже вздрагивали от смеха. И Петя хохотал, приговаривая:


-- Таракашка моя, баракашка ты моя!


Но Соня уже не обижалась на него за это.


И, сидя на полу, среди сгруженной мебели, они хохотали искренно и долго над этой смешной игрой в мужа и жену...



Не пропустите:
Максим Горький. Трубочист (рассказ)
Максим Горький. "Вода и ее значение в природе и жизни человека" (рассказ)
Максим Горький. Встреча (рассказ)
Максим Горький. За бортом (рассказ)
Максим Горький. Болесь (рассказ)


Ссылка на эту страницу:

 ©Кроссворд-Кафе
2002-2024
dilet@narod.ru